Вопрос ориентации

Отабек выходит из душа и берет телефон. Юра, конечно, уже что-то ему написал, но он пока не спешит открывать сообщения, вытирая волосы полотенцем. Телефон пищит, оповещая о новом сообщении, и Алтын, вздыхая, снимает блокировку с экрана, чтобы посмотреть, что там такого, что Плисецкий так активно ему пишет. «Мои фанатки совсем ебанутые», — пишет Юра. «Они подкинули мне в рюкзак очередной ободок с кошачьими ушами» «Ненормальные» «Хотя мне идет…» В последнем сообщении он присылает свою фотографию в этом ободке. Ему действительно идет, с этим Отабек поспорить не может. Однако это никак не мешает Юре выглядеть глупо, о чем казах спешит сообщить другу. И потом сохраняет фото. Все-таки выглядит и правда хорошо. Юра согласился с тем, что выглядит это глупо, и продолжил ругаться на фанаток. «Одна сегодня сказала, что она „юрасексуал“» «А знаешь кто я?» «Я казахосексуал))0)». Отабек прочитал три сообщения и вскинул бровь, будто Плисецкий мог его сейчас видеть. Что он хочет этим сказать? Он нашел себе девушку-казашку? Ему нравится кто-то из Казахстана? У него фетиш на азиатов? Он просто пошутил? Алтын совершенно не понял, что его друг имел в виду, ответил коротким «че» и отложил телефон. На самом деле, Юра очень нравится Отабеку. Он восхищает, привлекает и буквально сводит с ума. Он красивый — реально красивый — и удивительный. Как Отабек однажды и сказал самому Юре, у него невероятные глаза воина. В его взгляде была и есть сила, уверенность и стремление к цели. Он увидел это в свои тринадцать, но даже в двадцать два он видит, что взгляд Плисецкого остался таким же. Алтын влюбился в «русскую фею», но не мог позволить себе какие-то лишние движения — Юра вряд ли оценит такое внимание к своей персоне. Теперь вот какие-то странные вещи говорит. «Казахосексуал». Что это вообще должно значить? Бред какой-то. Юра не отвечает на последнее сообщение, и Отабек решает, что тот пошел спать. На часах уже за полночь, поэтому казах думает, что и ему пора бы. Напоследок еще раз проверив чат с другом, он откладывает телефон и ложится в кровать. Не спится. В голове крутится куча непонятных вопросов, почти все из которых вызваны последним сообщением Юры. Что он все-таки имел в виду? Отабек не знает, думает, ворочается в кровати. Сон никак не идет. «Что за „казахосексуал“, блин?» _ Дни идут, проходят недели и месяцы. Отабек по-прежнему влюблен в Юру, Юра по-прежнему не похож на человека, который обрадуется такому положению дел. Зато Юра хороший друг — он пригласил Отабека к себе снова. Они не виделись достаточно долго — не было соревнований, на которых они могли бы пересечься, а тренировки занимали всё время, не оставляя шанса вырваться на пару дней в другую страну, чтобы нанести визит лучшему другу. Теперь, когда у них совпали перерывы, они могут позволить себе провести вместе около недели. Завтра Алтын летит в Питер и поэтому немного нервничает. Нервничает Отабек не немного, на самом деле, из-за чего в день икс просыпается гораздо раньше необходимого. Поворочавшись в кровати с полчаса, он понимает, что больше уснуть не получится, поэтому со вздохом идет завтракать. Самолет через пять часов. Умывшись, Отабек задумчиво ставит чайник, так же задумчиво готовит завтрак. Вообще, в последнее время Юра странно себя ведет. Такое ощущение, что он что-то скрывает. Или что-то задумал. Еще он почему-то уверен, что Алтын очень толстокожий, с чем сам казах совершенно не согласен. Но когда они заговорили о романтических фильмах, Юра действительно удивился, что его друг может их смотреть. «Странное обвинение, — думает Бек, — всегда считал себя достаточно романтичным». Он ставит свой завтрак на стол, продолжая размышлять о том, почему Плисецкий обвиняет его в толстокожести. Можно было бы просто спросить, но Юра, наверное, спит — когда в Алма-Ате раннее утро, в Питере люди как раз смотрят десятые сны. Конечно, иногда Юра ложится спать очень поздно, но все-таки не в четыре утра, так что спросить вряд ли получится прямо сейчас. Это происходит, когда Отабек пьет чай. Он просто думает о своем, листая новостную ленту, и вдруг озарение снисходит на него. Он вспоминает сообщение чуть ли не полугодовой давности. «Я казахосексуал». Юра тогда так написал. И только сейчас до Алтына дошло: он же сам казах! Вероятно, единственный, которого лично знает Плисецкий… Нет, не может быть. …Или все-таки может? Отабек несколько взволнованно проверяет соцсети. Ну, да, Юра не в сети. Но казах все равно пишет ему «Кажется, я понял!», не думая о том, что друг, вероятно, уже забыл про то сообщение. Отправив это, Бек встает из-за стола, чтобы сложить последние вещи в сумку и выйти из дома. Когда он запирает дверь, Юра, проснувшись, пишет ответ. «Че ты понял? Мем, который я скинул ночью? Долго ты» Отабек усмехается и отправляет ответ: «Да нет, то твое сообщение про казахосексуальность». Потом думает и добавляет: «Наверное». Юра где-то ходит — наверное, занят, — и не отвечает. Отабек обновляет страницу с сообщениями приблизительно каждые тридцать секунд, но Плисецкий только пропадает из сети, не прочитав и не напечатав ответ. Объявляют посадку, и Бек, сев в самолет, ставит авиарежим и включает музыку. Увидеть Юрин ответ он сможет уже только в Питере. _ Пять с половиной часов полета проходят на удивление медленно — из мыслей никак не уходят те слова Юры и тот факт, что он сегодня сам поднял эту тему. Сейчас, когда Отабек ничего не мог сделать, он задумался о том, что, возможно, это была какая-то шутка, которую он не понял, или что-нибудь еще, не соответствующее изначальным ожиданиям. Теперь он бы не стал так опрометчиво писать то, что он написал, но дело было уже сделано, так что он нервно ждет приземления. В ожидании время тянется медленно, поэтому, когда они, наконец, под аплодисменты пилоту совершают посадку в «Пулково», Алтыну кажется, что прошло не пять с половиной часов, а как минимум сутки. Когда он выходит в зал аэропорта, Юры нигде не видно. Бек оглядывается, но не находит друга. Тогда он решает ему позвонить, и в момент, когда он уже готов нажать кнопку вызова, искомая светловолосая голова объявляется на горизонте. У Юры почему-то очень взволнованное выражение лица. Когда он подходит, Отабек ждет от него чего угодно, но не напряженного испытующего взгляда. Юра смотрит ему прямо в глаза и словно чего-то ждет. Он собирается что-то сказать, но, очевидно, раздумывает и просто здоровается вместо этого. Алтын пожимает плечами, здоровается тоже, и они идут к такси. _ Всю поездку до Юриного дома они молчат, и Юра сверлит его этим напряженным взглядом. Отабеку нравятся его зеленые глаза, поэтому иногда он осмеливается посмотреть на него, пусть этот взгляд и пугает немного. Таксист что-то говорит им, кажется, какую-то шутку, но они игнорируют это, заговаривая с ним, только чтобы расплатиться за поездку. Машина уезжает, а они заходят в подъезд. В лифте Беку кажется, что Плисецкий сейчас испепелит его своими глазами, но он стоически терпит это напряжение. Терпеть приходится недолго — как только за ними захлопывается дверь, Юра спрашивает: — Так что ты понял? Отабеку нужно примерно десять секунд, чтобы понять, о чем он говорит. — Ну, — сконфуженно начинает он, — я казах. — Верно, — так же напряженно подтверждает Юра. — И? — И ты… казахосексуал, — он произносит забавное слово серьезно, потому что ему сейчас не до шуток. Возможно, сейчас решается его личная жизнь, и он не собирается терять свои призрачные шансы. — А я юрасексуал. Это так называется? Юра, очевидно, помнит, что говорили его фанатки, о чем он сам тогда рассказал другу. Конечно, он помнит — еще пару секунд он сверлит Бека этим напряженным взглядом, но потом его будто мгновенно отпускает, и он вдруг так удивленно смотрит на Алтына своими невозможными зелеными глазами. Бек тоже волнуется. Но и он успокаивается, когда Плисецкий неловко улыбается, а потом, медля, будто неуверенно, подходит совсем близко, чтобы поцеловать его. Отабек помогает ему — притягивает к себе, и они действительно целуются. В телефоне Отабека непрочитанными висят несколько сообщений от Юры: «Что ты там понял???» «Забудь» «Бек, что ты понял?» «Отвечай реще» «Пожалуйста»