Прекрасный звук

Впервые Джим услышал это во время Пон-Фарра. Того эпического времени, когда он в полной мере осознал, почему Спок настолько благословил философию Сурака, жесткие моральные устои всего вулканского народа и их почти карикатурную отрешенность от жизни мирской. О, рыка Джим наслышался в те три дня - на всю оставшуюся жизнь! Как он думал. Исключительно на тот момент. Потом, конечно, очень захотелось еще... И именно тогда он впервые услышал этот удивительный звук, с которым совершенно милый, податливый Спок к нему ластился, стремясь прижаться поплотнее. Сказать, что капитан удивился - не сказать ровным счетом ничего, он даже хотел спросить МакКоя о природе столь странного и поистине восхитительного явления, но возможности не было. Спок бы просто убил любого, кто приблизился к Джиму в тот чудесный период необузданной трехдневной оргии с перерывами на сон и еду для него, любимого. Споку это, оказывается, было не критично необходимо. На тот момент, опять же... Зато потом Джим всерьез перепугался, когда после окончания этого бесподобного безумия его вулканец ослаб и впал в некое подобие не то анабиоза, не то глубокого транса, выключившись почти на сутки. А затем практически махом выпив едва ли не два литра воды. Обезвоживание, как в дальнейшем узнал капитан, для вулканцев является очень серьезной угрозой жизни, их пустынные организмы крайне бережливы в отношении влаги и отдают её с большой неохотой. Пьют, соответственно, они значительно меньше людей, потеют практически не, хотя и могут при совсем уж перегрузках температурно-нагрузочных условий, стошнить их может только в самом крайнем случае - в общем, за каждую каплю жидкости организм вулканца будет бороться до последнего, жадно всасывая все, что есть. Зато при нехватке воды, они все, что выпивают, в мгновение перерабатывают, чтобы восстановить объем циркулирующей крови и не допустить критических повреждений, эти удивительные пустынные ушастики. При переизбытке влаги, кстати, эффект такой же удручающий, как и при её недостатке. Боунс, выслушав почти панические опасения друга, рассказывал ему все это с присущим себе энтузиазмом, жестикулируя и разыскивая в банках памяти соответствующие иллюстрации, и убеждая, что все с ушастым нормально будет, просто надо прийти в себя после такого жесткого режима. О мурлыкании, которое слышал Джим, Боунс не знал ровным счетом ничего, в связи с чем попросту не поверил доброму другу и знатному юмористу. Показалось - и хоть топором руби. В таком секс-марафоне что только не приглючится, в конце концов. Однако, Боунс убедился в правдивости слов Кирка лично. Уже в то чудное время, когда они свободно бытовали в одной каюте, периодически разбегаясь по своим для длительного транса, "да ну вас нахер отосплюсь хоть", "ебись об своего зеленого гоблина сам, а я пошел отдыхать!" и тому подобные отмазки. Личное пространство друг друга они всегда уважали, единогласно. Но не в том смысле, в котором это понимают обычные люди. Боунс впервые услышал - вернее, сперва почувствовал, перепугался, а потом уже и услышал - это, когда лениво наглаживал растянувшегося и уже почти дремлющего Спока от загривка до копчика, тягуче и плавно проводя рукой с небольшим нажимом. При очередном движении где-то в районе лопаток, он почувствовал глубокую вибрацию, совершенно определенно исходящую от вулканца. Даже отдернуть руку испугался, застыв изваянием самому себе и не решаясь пошевелиться. Потом любопытство взяло верх, и, продолжив ласку, но медленнее, он ощутил, как вибрация постепенно нарастает, переходя в низкий, гулкий звук. - Охуеть, ты урчишь! - тремя словами разбил он атмосферу тепла и полной расслабленности. Спок гордо дернул плечом, закутался в одеяло по самую макушку, нагло отобрав его у МакКоя, и сделал вид, что заснул, отвернувшись в противоположную стенку. В тот раз доктор так и не смог добиться от вулканца никаких внятных объяснений. - Джим, он урчит! - поделился Боунс, отловив капитана на пути к бару следующим утром - Джим всю ночь провел в зале собеседований, разбирая полеты с Пайком. - Тебе показалось, - ядовито отозвался Кирк, расплываясь в счастливой улыбке. - Джим, Гиппократом клянусь! Он реально пурчит, как херов триббл! Нет, трибблы не так... Как... Котик, блять! - всплеснув руками, продолжил делиться потрясением доктор. - А я тебе говори-и-ил. Тебе показалось, Джим, такого не бывает, Джим, у тебя мозг иссох столько трахаться, Джим! - передразнил его капитан, весело смеясь. - Вот прилюдно каюсь, - гордо вздернул подбородок Боунс. - Это где ты тут людей нашел? - удивленно вскинул брови Джим, покачиваясь из стороны в сторону на барном кресле. - Ухура с Маркус, на два часа относительно меня, - заговорческим тоном заявил доктор, кивая в сторону устроившихся на дальних диванчиках рекреационного бара. - Давно уже там сидят, на нас ноль внимания. - Не считается. - Да ладно. Дамы! - громко хлопнул в ладоши Боунс, привлекая внимание прекрасных офицеров. - Я прилюдно каюсь! Засвидетельствуйте! - Аминь, - хором отозвались обе, захихикав. - А в чем? - Да какая разница?.. В третий раз, когда им удалось услышать этот невероятный звук, рядом со Споком были оба. Это было приятное, расслабленное состояние после долгого и медленного секса, доведшего Джима до позорного всхлипывания и попыток заставить этих садистов смиловаться и трахнуть его уже как следует. Так ведь не смиловались же, выдерживая неторопливую ласку... Он нежился посередине, изо всех сил пытаясь напустить на себя образ Боунса и разворчаться на жестокое обращение с несчастными капитанами, но получалось крайне плачевно. Боунс справа, Спок слева - роскошный контраст температур. Боунс всегда - как хренова печка, а Споку еще и по происхождению положено быть на несколько градусов выше любого человека в принципе. Джим удивлялся всегда, как ему не становилось жарко спать с ними под одним одеялом. Боунс легонько поглаживал ладонь Спока, лежащую на солнечном сплетении у Джима - и Джим первым ощутил ту самую низкую вибрацию, зарождающуюся в груди вулканца. Он еле подавил желание подергать Боунса, затаить дыхание и приготовиться жадно ждать, продолжив расслабленное лежание и попытавшись не предвкушать так ярко. Спок учует, зараза, и моменту конец. - Твои попытки не вскочить и захлопать в ладоши, попрыгав для верности, просто очаровательны, - известил его Спок, улыбаясь в плечо, к которому прижимался лбом. Голос его был немножко искажен - и, к разочарованию Джима, при словах Спока эта чудесная вибрация почти заглохла. Однако, как только вулканец замолчал, оно возобновилось вновь - и постепенно нарастало. Джим выпутал руку из-под Спока и подвинул его ближе, укладывая себе на грудь, чтоб пальцами начать легонько поглаживать, где придется, по спине, плечу и голове. Тихое урчание мало чем напоминало кошачье, трибблово, да любое, которое они слышали. Это был низкий гулкий звук, вибрирующий в определенном ритме и чуть меняющийся на вдохе и выдохе. Достаточно тихий, чтоб хотелось слушать это в идеальной тишине и настолько умиротворяющий, что хотелось слышать это подольше. А прижавшись посильнее, Джим всем телом почувствовал, как вибрация распространяется и на него тоже. Это было... Просто фантастически. Феерию уюта чуть было не прервал добрый доктор, но сумел взять себя в руки. На данный момент, разумеется. Зато в следующий раз, едва ощутив, как затрясло ладонь на спине Спока, которого он тихо гладил, он первым делом выхватил трикодер и долго, внимательно фиксировал все изменения, но не понял нихрена. Прибор улавливал лишь колебания звуковых волн и ритмичное содрогания всея вулканского организма. Засада. В следующий раз в ход пошел медицинский сканер, так же не принесший результатов - Спок прекратил урчать, подняв сонный взгляд и явно не одобрив прерывание его нирваны ради науки. И это он-то! - Джим, ты на него плохо влияешь, - обвинил Боунс Кирка, валявшегося на животе Спока поперек и читавшего с падда что-то свое. - Я на всех плохо влияю, Боунси, - Джим качнул ногой, едва не заехав ему по плечу. Если бы на том все завершилось, доктор МакКой не был бы собой, грозной и ворчливой главой медотсека. Ему было просто эпически интересно, каким макаром мурчит вулканец? Он даже проштудировал все медицинские справочники на тему подобного явления у животных, вулканскую анатомию и физиологию, но света это пролило достаточно мало. Не сдаются бравые доктора! - решил Боунс и продолжил допытываться до истины своими силами. Уж ему ли привыкать. Чтобы Спок "завелся", как он установил спустя длительное время, требовалось соблюдение следующих факторов: Во-первых, полусонное, желательно блаженно-уставшее состояние; Во-вторых, отсутствие любого стрессового раздражителя; В-третьих, поглаживание по спине от затылка до копчика с определенной силой и периодичностью. Последнее действовало практически безотказно. Спок любил, когда его гладят. Джим даже сделал предположение, что это компенсирует ему нехватку тактильных ощущений. И, размурчав вулканца в очередной раз, Боунс принялся очень аккуратно, чтобы не сбить - а перестать эта сволочь могла от чего угодно, хоть от звука коммуникатора, хоть от не кошерного поглаживания - прощупывать грудную клетку и живот вулканца. Ожидаемо, Спок мурчать дальше не смог по крайне уважительной причине - он ржал самым бессовестным образом. Но молчал, гордо молчал, предоставляя доктору самому докапываться до глубин познания вулканских тайн. Зато, спустя долгие и упорные мурчательные битвы, Боунс совершенно точно определил, что этот звук определенно резонируется голосовой щелью. Открытие века - поздравил он себя, держа руку на горле Спока, осторожно пальпируя место самой интенсивной вибрации. В тот чудесный момент, Спок не вредничал и позволил себя осматривать, сколько душе угодно, не прекращая издавать этот прекрасный звук на грани слышимости. И все, казалось бы, замечательно. Шаг до разгадки - найти бы еще то, что в мозгу этом зеленом посылает импульсы, запускающие пурчательный механизм. Но ревность пришла от Джима, который не мог научиться так же виртуозно несколькими поглаживаниями "завести" тарахтелку, и довольствовался лишь добровольным умурчиванием на самой грани сна. Последней каплей стало заставание на горячем. Джим вошел в каюту как раз в тот момент, когда Боунс довольно громко спорил с кем-то по коммуникатору, зажатому плечом у уха, насколько он смог разобрать - с М'Бенгой, и, казалось бы, совершенно не обращал внимания на то, что свободными руками массирует, почти чешет голову вулканца, абсолютно жидкого под этими прикосновениями. Спок сидел на стуле перед доктором, прижимаясь головой к его животу - и Боунс активно запускал руки в смольные волосы, все внимание уделяя именно спору, словно зачесать вулканца - это само собой разумеющееся. Обидным был такой уровень мурчания, что Джим слышал аж от двери. - Изменники, - сощурился он на обоих, и если Боунс лишь отмахнулся свободным плечом - вот как, как он это делает?.. - то Спок был вынужден почти что усилием фокусировать на нем зрение. Всю ночь ему доказывали, насколько он ими любим и важен. - Вот почему ты не пурчишь, когда тебя чешу я? - в лоб спросил Кирк, распластавшись по Споку целиком, Боунсу оставив лишь легкое касание ладонью. - Данное утверждение... - Не вулкань! - Я это не контролирую, - улыбнулся Спок, ероша солнечные волосы. - Могу подавить, но вызвать - нет. - Признай, что мои легендарные руки оправдывают свое звание и усохни, - добродушно посоветовал Боунс, захихикав и подкатившись поближе, чтоб устроить руку на пояснице любимого солнышка. - Или почеши его за ухом. Джим был счастлив, когда, ласково массируя чувствительную кожу в том месте, где ухо переходит в голову, услышал всем телом зарождающуюся глубокую вибрацию.