О мудаках с арийской внешностью

Сидеть до утра на сквозняке подоконника с бутылкой вина, орать пьяные дурацкие песни, сбрасывать звонки отца по двадцать раз подряд, приходить на уроки под самый звонок. Последнее я практиковала особенно часто. – Здрасьте, – сухо и нагло выплёвываю я. И ведь могла бы вообще не приходить уже, но выбесить биолога – дело бесценное. Потому что это десятый раз, когда я так делаю, а заставить меня пожалеть он обещал еще позавчера. «Здрасьте» говорю я, дверь хлопает за спиной, а Громов осекается на полуслове, так и не договорив что-то там про несчастную инфузорию туфельку. Он смотрит на меня с такой очаровательной смесью возмущения и удивления, что я внутренне усмехаюсь. Ты вообще страх потерял? Ты молодой, талантливый наёмный убийца, хватит строить из себя училку. Ты приперся на занятия в чёрной рабочей водолазке и этих треклятых берцах, а значит, до этого скакал по крышами с винтовкой наперевес, и результат твоих трудов наверняка покажут в вечерних новостях, а ты ведёшь себя так, будто все в порядке. И думаешь, что я ничего не замечаю. – Неужели это Козлова вдруг почтила нас своим вниманием? – тянет он низким голосом и подаётся вперёд, всем своим видом предвещая нечто нехорошее. – Домашку не сделала, отвалите, – отмахиваюсь я, направляясь к своему месту, пока меня не останавливает ожидаемое: – Я не отпускал. Ну давайте, покажите, чем вы можете меня напугать. – Что? – я закатила глаза и обернулась, с видом, что вкрай задрал. Громов сидел с наглой непробиваемой мордой, светлые волосы назад зачёсаны, был похож на какого-то немецкого фюрера. Тянет к себе точно так же, как и выбешивает, и я понимаю, что если сейчас этого не скажу, то вообще нахер не выдержу. – Ich will dich ficken. Gerade auf diesem Tisch*, – с чувством высказалась я, перегнувшись через стол. Господи, надеюсь, ты воспримешь это за проклятие на тебя и весь твой род. – Ach, so. Das ist eine schöne Idee, doch lieber nach der Stunde*, – сощурился Громов, подперев подбородок тыльной стороной ладони. Меня прошибло. Буквально на какую-то секунду, но от его самодовольный ухмылки подкосились колени. Да кто ж знал, что ты хренов германист, твою мать?! Так бы шею и открутила. Я прямо ощутила впивающиеся в спину взгляды одноклассников, почувствавших некий назревающий междусобойчик. – Спасибо, что поделилась с нами. Обязательно останься после уроков, мы решим эту проблему. А заодно напишешь пропущенную работу, – биолог изобразил самую приторную и мерзотную улыбочку из всех возможных, и я сразу безумно пожалела, что не знаю, как на немецком будет «если ты сейчас же не заткнешься, я отстрелю всё, что у тебя ниже пояса из твоей же винтовки, инфузория ты туфелька». Поэтому я только скрипнула зубами. Вроде бы громко, но звук звонка всё равно перекрыл. – Чудно! – Громов хлопнул в ладоши, и я обратила внимание на его руки. – домашнее задание на доске. Встретимся в субботу. Жду ваших рефератов про эукаритичкским клеткам. Пока-пока. Длинные пальцы, заточенные любовно протирать оружейный ствол, а не мелом по доске шкрябать, описывая беспозвоночных. Какой стыд. Если бы урок не был последним, у нас наверняка было бы много зрителей, жаждущих шоу и унижений, но класс очень быстро опустел. И я бы тоже слиняла под шумок, если б Громов за шкирку не ухватил. – Ты бесишь, – я взгромоздилась на его стол, прям поверх классного журнала и конфискованных дневников. – Тебя нанял мой папка, безработного киллера, чтоб следить за заблудшей дочуркой, которая вертела его и всю его семью на одном известном месте. И нянек его – тоже. Тебе не кажется, что это унизительно? – Это твой парень? – биолог бесцеремонно потянул на себя доисторический медальон с моей шеи и от такой махинации он раскрылся. – А никто не может вернуть меня домой никаким законным способом, – я огрела Громова по рукам и злостно проигнорировала. – Потому что я почти выпускник, мне уже восемнадцать, и я... – Спишь с ним? – Слушай ты, фюрер, – я с размаху обеими руками упёрлась в его грудь, чтоб отошёл и отстал (лучше, если б при падении ударился головой о парту и отдал концы), но чтобы сдвинуть егонадо быть бизоном, – н-не твоё дело. – Голос немного дрогнул в середине фразы, потому что я неожиданно поняла, что не очень-то горю желанием убирать руки с его груди. – Мне уже восемнадцать, и я трахаюсь, с кем хочу, и... – И? – Громов вскинул брови. – И сейчас я хочу с тобой, – я вдруг притянула его за шею и выдохнула в губы каждое проклятое слово. Уже давно заглядываюсь на эти глаза. Балдею от рабочей водолазки, обтянувшей плечи. И от запаха парфюма, который сейчас заполняет воздух между нами. Громов мог бы быть потрясным мужиком, если б не гребаное учительское амплуа. Вот смеху-то будет, если папкин агент окажется засужен за домогательства к ученице. Как же он бесит, господи. – Козлова, не сходи с ума, – вот теперь по рукам получила уже я, успев едва только расстегнуть ремень. Ну надо же, такой взрослый, и такой сознательный. Точно знает, где нужно остановиться. Но что же делать, если Козлова очень-очень хочет сходить с ума? Что делать, если Козлова без тормозов? – Я обещаю, что если мы пойдём друг другу навстречу, – мурлыкнула я, задевая губами мочку уха, приглаживая светлые пряди на затылке. – Я подумаю о том, чтобы вернуться в семью. Конечно, после этого я с большой вероятностью пошлю тебя туда, откуда не возвращаются, но а чего ты ждал? – Дарья, я ждал более умелой провокации, – он только немного подался вперед, но этого было достаточно, чтобы я с глухим вздохом упала на стол. – Фюрера хрен обманешь, – чуток подольстилась, усмехаясь плачевному положению. Я валяюсь на учительском столе под наёмным убийцей, ногами обнимая его за бёдра. И это будет замечательный сюрприз для технички, когда она наконец заявится мыть полы. Я валяюсь на учительском столе и дышу, как после стометровки. И, прискорбно признавать, но я совершенно без тени лукавства хочу-хочу-хочу этого мужика. И мне не стыдно. Я вообще-то рассчитывала чуть более активно управлять ситуацией, но в таком-то подожении мне не остаётся ничего, кроме как тереться о его бёдра, раздражённо поскуливая. – Не заставляй даму ждать. – Как скажешь, вернёмся к вопросу о домашке, – усмехнулся Громов после долгого грязного поцелуя. – Мерзóта. Я мечтаю выпустить тебе кишки, – фыркнула я, но вышло куда более блаженно, чем угрожающе, потому что именно в этот момент его пальцы скользнули между моих ног, и это даже сквозь шорты было слишком. Впрочем, гребаные шорты. Я приподнялась, стягивая их, зацепила ногтем – и по колготкам до самого колена спустилась стрелка. Да и плевать на них, потом выкину. Биолог уже переключил своё внимание на другое: его руки теперь медленными прикосновениями скользили по животу и рёбрам, и проклятье, это доводило меня до звенящего предела. Кидало в огонь и в дрожь. Выкрутил соски и я назад запрокинула голову. – Денис, – интонация получилась такой хныкающей и жалкой, что мне аж стыдно стало. – Ну ты наёмный убийца, но не мастер пыток, ну. Ведь у тебя уже давно встал, возьми ты меня наконец. Прямо вот так. На столе. Стыдно и хорошо. Давно об меня так ноги не вытирали. – Как пожелает майне фрау, – сдался Громов уже после того, как я, приподнявшись на локтях, вывела дорожку поцелуев на его шее и у левой ключицы оставила небольшой укус. Потрясный запах, потрясный мужик, звук расстёгивающейся молнии. Толчок. Меня выгнуло. Щеку царапнуло острым углом какой-то папки, и тогда просто фонтан искр взорвался перед глазами от остроты ощущений. Господи, как охуенно. – Ещё! – дрожащими руками взъерошила волосы. Мне хотелось быстро и грубо, но эта арийская зараза имел меня так плавно и методично, что я просто ехала крышей. Это было слишком близко, слишком горячо, и слишком, блять, развратно, чувствовать внутри каждый его сантиметр, кусать щеки и пальцы почти до крови, чтоб не радовать сладкими стонами все южное крыло. Ещё! Потянулась к нему, подалась на встречу, приоткрывая рот. Ты знал же, что мне нужно. Знал, конечно. Но начал с подбородка, с едва заметного, но совершенно бесстыдного прикосновения. Потом его губы легли на мои, а когда Громов синхронизировал движения языка с движениями бёдер, я вообще забыла как дышать и что это такое. *** У всего этого должно быть оправдание какое-то. Наверное. Я просто обезумевшая проблемная баба, вот и все. Села медленно, пятерней зачесала волосы назад. Пока Громов застёгивал ширинку и ремень поправлял, отыскала под столом свои шорты, надела. Болели лопатки и локти. Но в целом было хорошо. Тихо и хорошо. Колени немного дрожали. – Домашку по анатомии тебе можно зачесть, а вот за беспозвоночных придётся отчитаться, – Громов вскинул брови так, будто он это абсолютно серьёзно. – Циник, – скривилась я. У нас только что было то, что некоторые все ещё трогательно называют близостью, а он про домашку. – Шути так со своей подружкой, пока я ей проблем не подкинула. – Тронешь Славу, это я тебе проблем подкину. Я так долго смеялась, что у меня заболел живот. – Что, заставишь писать самостоятельную по покрытосеменным? Или подстрелишь из короткоствола? Оба варианта слабоваты, если честно. – Больше не буду тратить внеурочное время на твои шалавные потребности, – он сложил руки на груди и прихмурился. И да, он это абсолютно серьёзно. – Урод. – Фетишистка. – Нахер иди. Перед тем, как закрыть дверь, я вскинула средний палец. Часами курить на балконе. Спать до обеда. Приходить на уроки под самый звонок. Переспать с учителем на его же столе. О последнем я, кстати, ни капельки не жалею. _______________ * – Я хочу тебя трахнуть. Прямо на этом столе. – Вот как? Чудная идея, но лучше после урока))0)