Didn't know what time it was the lights were low I leaned back on my radio Some cat was layin' down some rock 'n' roll 'lotta soul
Ямазаки сидел на краю сцены, глядя на него. Ханамия отвернулся от них и уставился на руки бармена. Тот протирал сухим полотенцем узкие стаканы. — Не лезет же, — раздраженно сказал наконец Ханамия. — Дай сюда. — Спасибо, Ханамия.He said Then the loud sound did seem to fade Came back like a slow voice on a wave of phase That weren't no D.J. that was hazy cosmic jive
Протирая стаканы, Ханамия все же обернулся. Ямазаки вспрыгнул на сцену, слегка качнувшись — он тоже выпил немало, — обхватил Хару за плечи. Вдвоем они заорали припев.There's a starman waiting in the sky He'd like to come and meet us But he thinks he'd blow our minds There's a starman waiting in the sky He's told us not to blow it 'Cause he knows it's all worthwhile He told me: Let the children lose it Let the children use it Let all the children boogie
* — Ямазаки? — Фурухаши Коджиро переводит взгляд на ведущего, и тот внутренне содрогается. У этого человека лицо и глаза тихого маньяка. Такие умирают в девяносто лет в своей постели, окруженные родными и близкими, а потом в подвале их дома находят с полсотни трупов. — Ямазаки очень… необычный, — в этот момент его лицо озаряется изумлением, словно он сам только что это осознал. — Мне он всегда казался очень странным. Никогда не мог понять, чего он хочет. Что им движет. Разве нормальные люди хотят стать астронавтами? Он задает этот вопрос так, словно действительно хочет знать ответ. Пристально смотрит на ведущего, склонив голову на бок. — Ну, — ведущий мнется. — Многие дети хотят стать астронавтами. — А взрослые? — уточняет Фурухаши, и ведущий теряется, не зная, что сказать. * Хара продолжал терзать Боуи — теперь Space Oddity. Ямазаки снова сидел на краю сцены, правда, на этот раз — с микрофоном в руках.Ground Control to Major Tom Ground Control to Major Tom Take your protein pills and put your helmet on
— Какие жизнерадостные проводы, — пробурчал Ханамия. Поставил очередной стакан на стойку и постучал по нему ногтем. — Чего-нибудь! — Крепкого? Сладкого? — бармен сиял лучезарной улыбкой. — Крепкого и сладкого, — раздраженно ответил Ханамия и повернулся к сцене лицом. — Хара, ты так накличешь!This is Ground Control to Major Tom You've really made the grade And the papers want to know whose shirts you wear Now it's time to leave the capsule if you dare
Хара улыбался, не переставая петь. Он давно перестал носить челку, закрывающую глаза, и их было видно теперь — неожиданно темные, блестящие то ли от алкоголя, то ли от вдохновения. Он хорошо пел, Хара. Ханамия хотел бы думать, что от этого все равно не будет толку, но откуда ему было знать, если так подумать? В конце концов, что Ямазаки получит приглашение для участия в марсианской экспедиции NASA, тоже никто не подозревал. Так может, и Хара станет новым Дэвидом Боуи. С японским акцентом. Ямазаки поднес микрофон к губам. Он все так же сидел на краю сцены — интересно, подумал Ханамия, он что, знает слова наизусть?This is Major Tom to Ground Control I'm stepping through the door And I'm floating in a most peculiar way And the stars look very different today
За спиной стукнуло о стойку донышко стакана. Ханамия обернулся. — Куба либре, — сказал Киеши Теппей. На сцене двое завывали:Ground Control to Major Tom Your circuit's dead, there's something wrong Can you hear me, Major Tom? Can you hear me, Major Tom?
Ханамия смотрел в свою куба либре. Лед на ее поверхности выглядел словно почва чужой планеты, холодной, неприветливой, безжизненной. Как та, на которую собирался отправиться Ямазаки. * — Бывают такие люди, которые любят вторгаться в чужое личное пространство, — Сето Кентаро показывает руками это самое жизненное пространство. — И чаще всего их хочется… устранить из своей жизни. Ямазаки — нет. Он… — Сето замолкает, подбирая слово, и на мгновение его глаза подергиваются дымкой, словно он собирается уснуть. — Он уютный. С ним хорошо. Всем. Каждому. — Он поднимает глаза, словно через потолок хочет разглядеть небо. — Мне его не хватает. В студии после этих слов — тишина. Мало кто способен сказать что-то настолько банальное так искренне. * После Боуи пришел черед Элтона Джона, будто Хара решил вспомнить все космическо-пидорские песни, какие только знал. Ханамия поделился этой мыслью с Киеши. — Забавно, что ты говоришь “пидоры”, — рассмеялся Киеши, — если учесть, что пидоры тут — мы с тобой. Ханамия бросил в него стаканом, но Киеши поймал его, улыбаясь. — Они денег стоят, Ханамия. Хара обнимал Ямазаки за плечи, они синхронно покачивались. Когда начался припев, Хара сунул микрофон под нос Ямазаки, и тот запел, ужасно фальшивя и путая “л” и “р”: — Энд ай синк итс гонна би а ронг ронг тайм тир точ даун блингс ми лаунд эгейн ту файнд… — Он в Штаты едет, — с отвращением проговорил Ханамия. — Как он собирается там разговаривать? — Главное — чтобы его понимали, — философски ответил Киеши. — Да уж, кому знать, как не тебе… На сцене Хара подхватил припев.And I think it's gonna be a long, long time Till touch down brings me 'round again to find I'm not the man they think I am at home...
Его голос звенел, взлетая под потолок. Ханамия опустил голову, ссутулив плечи, и закрыл глаза рукой. * — Идиот, — Ханамия Макото смотрит в камеру, улыбка кривит его губы. — Самый настоящий идиот. Наверное, NASA специально таких отбирают. — Он сухо и коротко смеется. — Но добрый, да. С идиотами это часто случается. Забавно было смотреть на него в школе — это лицо мелкой шестерки из банды и манеры воспитанной овчарки. Первогодки его боялись. Такие отнимают карманные деньги, тырят чужие ланчи. Но это не про Ямазаки. Ханамия не слышит этого, но в его голосе прорывается нежность. Ведущий смотрит на него, прищурившись. — Как вы думаете, он выкарабкается? Ханамия первый, кому он задает этот вопрос. Это интуитивное знание, но ведущий уверен — пока Ханамия не даст ответа, никто из них не даст. — Конечно, — Ханамия даже не задумывается, взгляд у него удивленный. — Ямазаки слишком любит жизнь, чтобы позволить себе так глупо умереть. К тому же он ученый. Биолог. Марс содрогнется от его биологического гения, — Ханамия улыбается, и в глазах его торжество. * По-хорошему, бар пора было закрывать. Им было нечего тут больше делать, и даже Фурухаши бросил дартс, а девушки откровенно заскучали, начали зевать, прикрываясь ладошками. Но расходиться не хотелось. Хара и Ямазаки пели Starman по третьему, кажется, разу, и Ямазаки почти перестал путать “р” и “л”, хотя в ноты по-прежнему не попадал. Но музыкальный слух — это не другой язык, его не выучишь. — Может, напомнить Ямазаки, что вылет в восемь утра? — спросил Киеши, почти укладываясь грудью и головой на стойку. — Киеши, — позвал Ханамия, глядя на него искоса. — Ведь это же опасно. Рука потянулась через стойку и легла на его запястье. — Не любишь, когда что-то выпадает из твоего привычного мира, да? Иногда Ханамия ненавидел Киеши за его чертову проницательность.He told me: Let the children lose it Let the children use it Let all the children boogie
— Ла-а-а, ла-ла-ла-ла, ла-ла-ла-ла… — завывали два пьяных голоса. Киеши, вздохнув, выпрямился и захлопал в ладоши. — Парни, бар закрывается! * Киеши Теппей улыбается в камеру. — Ямазаки все любят, — говорит он мягко. — Как его можно не любить? Он надежный. Ему можно доверять. — На мгновение его улыбка становится иной, словно он вспомнил что-то забавное, а может, наоборот, грустное. — Я не так долго его знал и еще меньше был ему другом. Но мы друзья. — Взгляд его словно бы устремлен куда-то внутрь себя. — Да, мы друзья. — Переживаете за него? — с неподдельным сочувствием спрашивает ведущий. Киеши будто вздрагивает — и устремляет взгляд прямо в камеру. — Переживаю, — признается он. — Но больше переживаю за другого человека. А Ямазаки справится. Он говорит это так, словно кого-то убеждает. Но определенно не себя — убеждать себя ему нет нужды. * Они стояли под фонарем. Город был тих и сумрачен, а потом, когда погас реагирующий на движения фонарь, и вовсе почернел. — Смотри, — прошептал Ямазаки, вытягивая руку. — Вон он, видишь? Алая точка. Хара не видел алую точку, но это не имело значения. Ему было плевать на алую точку, по большому счету. Пока Ямазаки пялился на свое любимое небо, на свои чертовы звезды, он перевел взгляд на Ямазаки. — And I think it's gonna be a long, long time, — прошептал он почти неслышно. Но Ямазаки услышал его, посмотрел на него. В зеленых глазах Хара прочитал вопрос. — Я же не навсегда улетаю, — пробормотал Ямазаки так, словно извинялся. Хара с удивлением смотрел на собственные руки — они легли на плечи Ямазаки, хотя он и не помнил, что собирался это сделать. Не собирался. Хотя определенно хотел. — Буду сочинять свои песни про стармена, — сказал он. Ямазаки кивнул и облизал губы. Когда он качнулся к Харе, фонарь над их головами, реагируя на движение, снова вспыхнул. — Назад! — зашипел Ханамия, который в этот момент как раз открыл дверь бара. И сам попятился, захлопывая ее. Сето, не смущаясь, выглянул в окно. — Ну наконец-то, — пробурчал он. — Я думал, они так и будут кругами ходить до старости. — Но ведь Ямазаки-кун уезжает, — робко сказала одна из девушек — она пыталась, встав на цыпочки, выглянуть в окно через плечо Сето. — Мало того, он улетает, — сказал Ханамия с некоторым даже удовольствием. — There's a starman waiting in the sky, — вполголоса затянул Фурухаши. Барная дверь распахнулась с грохотом, но Ямазаки и Хара даже не вздрогнули. — Let the children lose it, let the children use it, let all the children boogie! — проорали разом четыре голоса, и взлетел к небесам девичий смех. Хара показал им всем средний палец. * Челка закрывает глаза Хары. Понять, что он думает, что он чувствует — невозможно. — Ну, если он не вернется — сам виноват. Я сочинил несколько песен про путешествия в космосе. Ну, знаете, таких. В стиле восьмидесятых, Элтон Джон, Дэвид Боуи, вот это все. Мне нравится такая музыка. И вообще стиль. Помните эти времена? Гламур, блестки, яркие наряды, пышные прически. Он замолкает, будто задохнувшись. Смотрит в камеру. Сквозь челку виден один глаз. — Вернешься — и я все же попробую научить тебя петь. Что это за астронавт, который не умеет петь? Тебе же даже нечем развлечь себя на этом твоем дурацком Марсе. * В миллионах километров от Земли, среди красных песков планеты Марс, Ямазаки Хироши открыл глаза.