Треклятые сновидения

Меня зовут – Джимми. И мою жизнь можно поделить на "до" и "после". Конечно, я обыкновенный парень, которому совсем недавно исполнилось двадцать, однако все эти мелочи можно было бы опустить, если бы не одно но. На протяжении всей своей жизни мне казалось, словно я играл какую-то роль в жизни остальных. Когда мне впервые исполнилось десять, я осознал, что нахожусь во сне своей матери. Как бы смешно это не прозвучало, но действительно, однажды заснув поздней ночью, я смотрел мамины сны. Я думал, насколько это круто, оказаться во сне чужого человека! Ведь мы мечтаем об этом всегда. Вот бы взять и побывать во сне другого – поговорить с ним, представить, словно мы находимся где-то в другой фазе вселенной. Когда я впервые увидел сон матери, то не придал этому особого значения: я был наблюдателем со стороны. И я побоялся представить, насколько могу пойти дальше. Быть может, представлял я в ту ночь, что я смогу с ней поговорить? И когда она осознает, что этот сон не просто "сон", где ты как бы осознаешь, но это всё не действительно, а теперь всё реально. Она говорит со мной, я говорю с ней. В реальном времени. Как в играх. Я не обращал на это внимание, потому что не мог контролировать этими процессами. С каждым днём я бывал во снах совершенно разных людей. Сначала у своей одноклассницы, потом у друга или у тех, кого я и не видел даже. Всем этим людям снились до жути отвратительные, мерзкие и страшные сны. Кто-то топором убивал своего врага, кому-то хотелось умереть, кто-то уже прыгал с крыши но так и не долетал. Но всё изменилось, когда мне исполнилось двадцать. Я научился контролировать свои сны. И осознал это с опаской. Неделю позже в университете я познакомился с девушкой, в которую сразу влюбился. Она была пышной, ласковой, умной и внушала доверие. Словно, ей можно было доверить всё, что наболит. Но рассказывать о своём даре, если так можно сказать, было опасно. Я знал, что она подумает, мол я псих какой-то или маньяк, дескать, ты наигрался в игры или ещё чего. И я решил переждать, быть может, мне и вовсе это не пригодится. Стасья, как она представилась, увлекалась мистикой, эзотерикой, и очень часто любила входить в так называемые "осознанные сны". Мне это было знакомо, однако я до сих пор боялся ей сказать, что могу путешествовать в чужие сны и взаимодействовать с людьми там. После лекции я подошёл к Стасье и решил ей предложить сходить ко мне. Скажем так, я хотел показать ей, что действительно путешествую по снам. Я понимал, что просто сказать это ей, было бы глупо, а вот показать и проникнуть в её сон - это интересней. Она стояла возле кабинета "социологии". Волосы её были пышные, рыжеватого цвета, глаза яркие и большие, она была мне по пояс и всегда носила очки. Она постоянно читала. Вот всегда. Куда бы ты не пошёл, где бы её не увидел -- её голова немного опущена и глядит в книгу. Вот уж странно,я и не предполагал, что люди настолько любят читать. Мне почему-то вспомнился момент, когда мне мать очень любила читать. Я сам не любитель литературы, вообще никакой, но тем не менее хорошо засыпал под её рассказы. И уже тогда я осознавал свои сны. Засыпая, мать не переставала их читать: её слова, подобно ласковому звучанию струн, попадали мне в мысли, а потом создавали мне сценарии и картины, в которых я участвовал и играл большую роль. Я то был рыцарем, убивающим врагов на поле боя, то царем, который имел власть над своими жителями. Одно моё слово - и вы труп! Однажды я заснул на так долго, что обычно не свойственно мне, что проснувшись потерял счет времени. Я так был увлечен в свой сон, что не хотел его покидать. И не отреагировав на это, я просто забыл. Может, тогдашняя нехватка времени, может, желание быть где-то выше остальных, не знаю, короче говоря всё это не наводило на меня страх и ужас, как сейчас. Может быть, я избранный? Или у Бога на меня свои планы? Вздор, думал я. Вера в бога давно испарилась в пух и прах, так что уповать на эти мысли я точно не стал и не стану. Я всегда подобные случаи оставлял на изучение науки, а сам предпочитал веселье. Так вот, подойдя к Стасье, я все-таки решился ей сказать: -- Ты же любишь мистику, правда? -- спросил я её. -- Мы же с тобой об этом уже говорили, -- холодно ответила Стасья, продолжая читать свою книгу. -- Ну да, -- ответил я с ухмылкой, -- но я решил убедиться! Но она ничего не ответила. Только перевернула страницу и посмотрела на меня так, словно мне следовало бы уйти. Но я был смелым парнем, не любил, когда мне никто не отвечает, когда ухмыляются или бросают вот такие взгляды, как эта дамочка. Поэтому, не растерявшись, я схватил её книгу и попятился назад. -- Аха! Теперь-то ты смотришь на меня, деловая такая, -- смеясь, говорил я и показывал на Стасью пальцем. -- Отдай! -- надув щеки, завопила Стасья, -- ты хоть понимаешь, что это за книга!? -- Я просто хочу тебя повеселить, ты не понимаешь? Ты вечно читаешь, -- говорю я, -- у тебя что нет больше других дел? -- Ну нет, и что дальше!? Читать между прочем полезно, -- начала мусолить Стасья. -- Ля-ля-ля. -- Пошли со мной, тогда дам книгу. -- Дай ещё сейчас, Джимми Кэроу! -- О-о, мы уже перешли на фамилию!? Стасья напряглась, словно бык, увидевший красную тряпку и помчалась на меня. Я побежал тоже вперёд,не желая отдавать книгу ей сразу. Та все-таки догнав меня, схватила книгу и мы рухнули наземь. И конечно,как бывает в фильмах, Стасья лежала на мне и смотрела прямо в глаза. Настолько близко, насколько это могло быть. Но не настолько, чтобы губой к губе. Небольшая тишина дала нам обоим вразумить эту нелепую сцену. Благо, все были на занятиях, и только мы -- лежали, как дурачье, на полу. Я думаю, заметь нас ректор, лежащих друг на друге, счел бы это за грубое нарушение. И возможно, нам бы пришлось отсиживать целую вечность на дополнительных занятиях. -- Так ты придешь, спросил я её, до сих пор лежа на полу. -- Какой ты грубый! -- вздулась Стасья и поднялась. -- Ладно, пойдем! Но мог бы просто спросить, зачем такие выходки? -- У тебя волосы растрепались, думаю ты так лучше выглядишь, чем когда у тебя они зачесаны. Потом она произнесла что-то вроде "Вых!" и покраснела. -- Эй, закричал я ей, -- погоди! Где встретимся? -- У меня, сказала она. Будь ровно в четыре вечера. -- Ага, почесал я затылок, -- а куда я денусь. Возвратившись домой, у меня было странное чувство. Словно я лучше, чем кто либо другой, понимал Стасью. Когда она лежала на мне, моя грудь горела, но не от чувств любви или симпатии, а от нечто иного. Могло ли это быть как-то связанно с тем, что я могу путешествовать во снах? Этого я понять не мог. Мне предстояло найти ответы на многие вопросы. Но лишь одно меня трясло, так это то, что я обычный парень, не любящий читать или интересоваться чем-то, а вот такая странная жизнь досталась мне.