NEVER AGAIN

      Никогда больше не прятаться, не убегать. Не запираться в подсобке магазина бывшего любовника, чтобы сделать то, о чём и рассказать никому толком не можешь. Никакой больше неловкости, никаких недомолвок. Теперь всё как на ладони.       Никогда больше не трепетать в ожидании новой встречи. Не прятать в смущении искреннюю улыбку, не ждать чего-то большего, не встречаться по вечерам под трибунами футбольного поля, чтобы пропустить банку-другую дешёвого пива и поговорить ни о чём. Не устраивать безумные драки и перестрелки. Не притворяться перед Мэнди, родителями, друзьями, не бояться, что они могут сделать, если только узнают правду.       Не гоняться по подворотням за старым алкоголиком Френком. Не ломать себя, чтобы выглядеть лучше в глазах окружающих. Не требовать нежности, искренности, не ставить перед ужасным выбором, не шантажировать чувствами.       Никогда не набивать друг другу рожу в порыве гнева. Не пытаться отговорить от вынужденной свадьбы. Не стараться вернуть то, чего не было, не плакать по ночам в подушку, постыдно укрывшись одеялом. И не сбегать от бессилия, безысходности и от собственной любви.       Никогда больше изнемогать от волнения (в стенах родного дома — как в тюрьме) и борьбы внутри себя, не искать повода узнать последние новости, не отправиться, в конце концов наплевав на все, на поиски по каким-то клубам и барам, в которых отродясь не бывал. И не радоваться, как ребёнок, найдя, наконец, настоящее счастье.       Никогда больше не пресмыкаться перед строптивым папашей. Не дебоширить с ним в баре. И не радоваться долгожданной отвоёванной потом и кровью свободе. Не пьянствовать от заката до рассвета.       И не обнаружить на утро биполярку. Не закусывать губы в нервном отчаянии. Не кричать, не отдавая себе отчёта и желая защитить единственного по-настоящему близкого, искренне родного человека: Он останется здесь, он останется со мной. Не брать на свои плечи тяжелую ношу. Не понимать постепенно и со страхом, что ты ошибся, что нужна помощь.       Не отправлять свою душу вместе с ним за решетку психиатрической лечебницы. Не прижимать к себе крепко, нежно и не бояться отпустить. Не находить себе места в мучительном ожидании. И не пытаться забыть то, что забыть не возможно. Не вернуться в итоге, едва припозднившись, не лечь лицом к лицу и не зажмуриться до предательской дрожу в пальцах. Нет.       Не пичкать таблетками. Не чувствовать, как сердце уходит в пятки. Или лучше больше вообще не чувствовать.       Не пробираться тайком на то самое поле, не мутузить друг друга что есть силы и не целоваться после этого так, что весь воздух разом выходит из лёгких. Не договариваться спонтанно о свидании. И не материть тех, кто так и не дал осуществить задуманное.       Не попадать под военный трибунал и не сбегать с ебучей Моникой, думая, что уж она понимает. Не сбрасывать звонки, не возвращаться и не говорить, не дрогнув, что это конец.       Не загреметь в тюрьму. Не набить в безысходности тату на память, и то кривую, саднящую. И не встретиться с пугающим холодом в таких родных глазах, что совсем рядом, по другую сторону злополучного стекла. Будешь ждать? Буду. Не лгать, чёрт возьми, так явно и неумело, разбивая чужое сердце.       Не уходить. Не начинать всё сначала! Не целовать других, не искать того же, что было раньше, чтобы потом, едва встретившись вновь, снова не отдаться в эти руки — с ними, наверное, ничьи не сравнятся. Не смотреть с усмешкой на знакомое лицо, изрядно обросшее волосами.       Не метаться, не искать ответа. Не давать надежду и не забирать её, бросая вновь. Не калечить чужую душу ещё больше. Да и свою тоже.       Никогда больше так не любить. Никогда больше такое не чувствовать. Никогда больше не смотреть в эти глаза, не прикасаться, не вспоминать, не думать... не жалеть, не возвращаться.       Нет, нет, нет. Всё это в прошлом. И всё, что остаётся обоим, так это хорошенько напиться, до беспамятства. А что будет дальше... если будет.