Не кашляй

Юра уселся в кресло и закрыл глаза, спать хотелось больше, чем жить, но нужно было подниматься и собираться, кажется, на работу. Васе не надо было никуда, и это раздражало. -И какого черта я тебя вообще приютил? — Юра готов был бурчать на что угодно, в том числе и на временно оставшегося без жилья Василия. -Потому что я дико харизматичный, твой кумир и… -И бездомный, ага. -Что есть, — Березуцкий пожал плечами, — радуйся, что тебе еще не всю мою ораву пришлось ютить в этой… квартирке. -Счастлив непомерно, — Юра хмыкнул, — тут уж я бы вежливо отказался, тем более, что и мои из отпуска через неделю вернутся. -Вежливо ли? — Вася расхохотался, а затем вдруг посерьезнел, — слушай, я же не виноват, что ты по ночам задротишь в игрушки, а потом не можешь встать. -И почему ты номер не снял в гостинице? -Потому что ты сам предложил. -И уже жалею. -И говоришь это каждый день -Бесполезно, — Юра в последний раз зевнул и вышел из квартиры, оставив Васю одного. Голова тут же посвежела, впуская не то что бы очень свежий воздух Москвы, но, по крайней мере, не такой «общий» воздух с Березуцким. Юра плохо понимал, как это вышло, но дышать рядом с Васей становилось все сложнее, вестибулярный аппарат посылал его к черту, да и вообще жить становилось чрезвычайно опасно. А Березуцкий еще и издевался, полностью пользуясь оброненным Юрой «чувствуй себя как дома», иначе все сокращающееся пространство между ними, Дудь объяснить не мог. Весь день прошел как в тумане, и у Юры окончательно снесло крышу от мыслей, полностью занятых Березуцким. Домой возвращаться не хотелось, а желание снять номер в гостинице уже себе и переждать там, пока затопленную квартиру Березуцких не отремонтируют, росло. -О, ты сегодня поздно, — Вася уходил позже, приходил раньше, в общем, постоянно был дома. Юра только устало махнул рукой в знак приветствия и, лицом вниз, упал на кровать. -Ты чего? — Березе такой Дудь показался странным, и он уселся рядышком. Дудь пробормотал что-то нечленораздельное, желая только одного — уснуть, но и тут Вася в покое его не оставил. Березуцкий придвинулся еще ближе, и просунул руку между кроватью и лбом Юры. Дудь, не ожидавший такой подставы, выдохнул. -Успокойся ты, — голос Васи уже не звучал издевательски, — ты, походу, простудился… или типа того. В курсе? -Нет, — говорить в одеяло было сложно, и Юра слегка приподнялся, — ты бы свалил тогда куда. А то еще заражу. Он хотел деланно покашлять, но вышло по-настоящему. Видимо, правда, приболел, и даже не заметил. -Эй, тебя обидел кто-то? — тон Васи казался обеспокоенным, и это еще больше угнетало: ну какого черта Береза ведет себя так странно, — я маску надену, и не заражусь. -Ты реально думаешь, что это поможет? -Я думаю, что тебе нужен градусник и какие-нибудь пилюли. -Отличный план, — Юра, не желая слушать, увалился обратно на подушку. -Дудь, ты всегда так лечишься? -Я не помню, когда в последний раз болел, — ответил и подумал, что больше всего желает, что бы Березуцкий оставил его в покое. Больше на реплики Березы Юра не отвечал. Вася, кажется, наконец-то понял, что от него требуется, и свалил. Дудь облегченно выдохнул, хотя где-то внутри поселилась, ко всему прочему, появилась какая-то горечь. Не то от осознания, почему ему Васю так тяжело видеть, не то от собственного бессилия. -Дудь, повернись, — на кровать снова опустился Вася, тон его был не в меру заботливым, и Юру передернуло. Березуцкий это заметил: -Ты чего? Так холодно? Давай, надо температуру измерить, — он попытался стянуть с Юры рубашку, а того повело еще сильнее, и Василий выругался, — да что ты как маленький. Дудь маленьким не был, но и контролировать себя не получалось, а потому лучшим вариантом, согласующимся с находящимся рядом Васей и раскалывающейся головой, было строить из себя бревнышко. Василий, похоже, смирился с участью сиделки, и, кое-как стянув с Юры рубашку, впихнул градусник тому подмышку. Прикосновения Васи были до безумия горячими, и, будь у Дудя чуть больше сил, все могло бы закончиться матом Березуцкого и полным освобождением дома Дудя. Правда, и с Васей он бы больше явно не увиделся. Это в лучшем случае. Примерно в таком полубреду он и пребывал, понимая только, что не один. А Вася… Вася был немного испуган, потому что обычно полный жизни Дудь больше напоминал какую-то дохлую животину, без сил и воли к жизни. Он пытался отшучиваться, но видя, насколько Дудю сейчас параллельно на любые подколы, забросил это дело. Вася вытянул градусник и, увидев ожидаемые 38,6, вздохнул: -Давай, что ли, хоть порошок тебе какой растворю. -Угу. -Фейрвекс какой-нибудь есть? -… — тяжелое дыхание вместо ответа. -Точно, я ж вместе с градусником видел, — Юра вряд ли его слышал, но Вася продолжал комментировать собственные действия, — пойду, растворю, что ли. Он умчался на кухню, поражаясь, насколько человек может меняться от простой температуры. Было страшновато, Вася, кажется, еще не сталкивался один на один с чужой простудой. Растворив в чашке таблетку какого-то средства, он вернулся в небольшую спаленку Юры. Дудь все еще валялся лицом вниз, и Березуцкий потряс его за плечо. Юра недовольно развернулся, и Вася отметил, что и без того наркоманские глаза Дудя стали еще более красными, а волосы окончательно растрепались. -Вот тебе так лучше. -А тебе лишь бы подъебать, — Дудь шмыгнул носом, но кружку взял. Вася смотрел, как он пьет, и как только Дудь опустошил емкость, Березуцкий забрал ее обратно. -Ну что, теперь под одеяло. Сам разденешься, или помочь? — Береза приподнял бровь, и с полным для себя удивлением отметил, что Юра покраснел. -Сам. -Ну, давай. Дудь начал расстегивать штаны, а Вася никак не мог оторвать от него взгляд, не то, что уйти. Через несколько секунд полного залипа Вася понял, что остался не зря. Дудь был абсолютно беспомощен — поднимаясь с постели, тот едва не упал, и Березуцкий подхватил его за плечи. -Порядок? -Заебись, -Дудь совладал с собственным телом, и твердо встал на ноги, но Березуцкий продолжал поддерживать его, пока тот натягивал свою совершенно дурацкую детскую и нелепую пижаму. Вася, когда ее увидел в первый раз, хохотал, как безумный, но сейчас эта пижама была будто бы стеной между ним и каким-то безумным поступком. Безумным и никому ненужным. -Давай, — Вася сглотнул, отошел к постели и одним движением снял покрывало, — вались. Юра пробормотал что-то неразборчивое, и действительно повалился на постель. Березуцкий накинул на него одеяло, собираясь поскорее пойти к себе, но Юра тихо, едва разборчиво пробормотал «Спасибо, Вась». Это «спасибо» подействовало, сильнее наркотика, иначе объяснить дальнейшие свои действия Береза не мог. Он кивнул, наклонился к Дудю и, убрав со лба мешающие волосы, поцеловал того. Дудь едва заметно дернул ресницами, но ничего не сказал, а Вася выдохнул и ушел в свою комнату, осознавать. Все-таки, в его дебильном желании быть рядом с Дудем почаще, пусть и упражняясь в острословии, была подоплека. Совершенно неправильная, совершенно… какого черта он умудрился за него испугаться, привязаться, обеспокоиться, в конце концов? Мда, Василий, говорил вам брат, наслаждайтесь девушками сильнее. *** -Утро, — Юра, потирая глаза, выполз, иначе не сказать, на свет божий, и плюхнулся в кресло, — как хорошо, что сегодня выходной. «Как хорошо, что ты спал, когда я страдал вчера ерундой» -Это да, — Вася нахмурился, — я узнавал, что там с ремонтом, еще пара дней — и можно будет возвращаться. -О, — Юра, вроде бы жаждущий, что бы Вася поскорее покинул его жилище, как только дело подошло к логическому завершению, расстроился, — это хорошо? -Ну, да… Ты как? Давай я тебе чайку заварю. -Я сам, — Юра поднялся, Вася жаждал свалить поскорее: от Дудя, от себя, от окружающей атмосферы какой-то «юроватости» повсюду. Он не обращал внимания, но квартира же, и правда, представляла собой полное отражения натуры Юры — адская смесь современных технологий и каких-то милых, немного детских плюшек: от потертого медведя, до пузатых разномастных кружек. И тренажер в углу. Этот тренажер с самого начала дико веселил Васю, и он постоянно подтрунивал над Дудем на тему «ты ж хипстер в бабочке, зачем тебе тренажер?», на что Юра невозмутимо отвечал: «хочешь проверить мои бицепсы?» Вася не хотел. Или хотел, но Дудю об этом знать было необязательно. Так вот, возвращаясь к отъезду домой — ремонт не был готов даже наполовину, но оставаться здесь Березуцкий тоже не мог, уж больно пугали некоторые перспективы: если что, шуточками бы он уже не прикрылся. Где жить… в конце концов, всегда можно было напрячь брата или кого-то из команды. Игорь бы точно не отказал. Только вот, кажется, он вполне сознательно во всех красках расписывал перед Юрой ужасы возможной жизни под мостом. Иначе предложения пожить у себя от самого Дудя он бы не дождался. Березуцкий вздохнул: что ж, главное теперь как-то смириться с собственными желаниями. Береза даже позвонил жене, поговорил с ребенком, но ничего, кроме ощущения: и хочется, и колется (это в лучшем случае) не добился. Василий чувствовал себя не лучше побитой собаки, заходя в комнату Юры. Тот снова валялся лицом вниз, не озаботившись даже прикрыть свою пижаму одеялом. Внутри что-то дрогнуло, и голос сделался чуть более хриплым, чуть более нежным, чем нужно. -Спишь? -Не-а. -Ты хоть накрылся бы, не выздоровеешь так ведь, — Вася накинул на него одеяло, и Дудь перевернулся к нему лицом. Вид у него был получше, чем вчера, но все еще нездоровый. -Вали отсюда, заболеешь. -Так не терпится меня прогнать? — Вася ухмыльнулся. Юра промолчал, сильнее кутаясь в одеяло, Береза продолжил сам: -У нас матч через неделю, сегодня воскресенье, выходной, а я его тут с тобой… -Вот именно. -Завтра свалю, — прозвучало будто бы обиженно, и Вася бросил короткий взгляд на Юру — не заметил ли тот. Тот заметил: -Эй, я тебя не прогоняю… -Да я знаю, — Березуцкий вздохнул, — спасибо, что приютил. -Обращайся, — Юра закашлялся. -Сгоняю в аптеку, куплю тебе что-то от кашля. -Спасибо. -Какой ты покладистый, — Вася хмыкнул, и провел ладонью по лбу Юры, пытаясь понять, есть ли у того температура. Температура была, и это при том, что лекарство он принимал не так давно. Когда Вася ушел, хлопнув входной дверью, Юра, наконец, немного расслабился. Он добрался до кухни, сделал себе теплого чая, пошарился в шкафчиках, но, не обнаружив меда, вздохнул. Дудь набрал номер Васи: -Купи еще мед, пожалуйста. -Я тебе что, посыльный? -Угу, — Юра отключился, и, глотнув пока «неправильного» чая, улегся обратно на кровать. Снова начинала болеть голова, а глаза, кажется, готовы были вывалиться из орбит. Накрывшись с головой одеялом, Дудь предался простудному ничегонеделанью. Дверь снова хлопнула — вернулся Березуцкий, но только согревшемуся Юре было так хорошо, что он просто перевернулся на спину, раскинувшись звездочкой, и даже не высунув носа из-под одеяла. -Дудь, ты живой? — Вася первым делом вошел к нему в комнату. Юра про себя отметил, насколько это было приятным, когда о тебе кто-то волнуется, кто-то кто не должен. -Угу, — голос заглушался одеялом, и Березуцкий аккуратно снял его с лица Юры. Дудь разлепил глаза: -Верни на место. -Сейчас. Я купил тут всякого. И мед тоже, как ты и просил. Так… ты как? -Не знаю, вроде лучше, — Юра передернул плечами и слегка развернул голову в другую сторону. Уж больно обеспокоенно и участливо выглядел Березуцкий. Это, как минимум, напрягало. Вселяло ложные надежды, если угодно, да и попросту было неловко. Юра аккуратно поднялся и попытался встать, в прошлый раз это удалось ему лучше, теперь же голова была настолько тяжелой, что он покачнулся. Вася в один прыжок оказался рядом и ухватил его за руку. Просто полное отключение способности ходить какое-то. Дудь пребывал в фейспалме с самого себя. — Ты куда… собрался? -Чай заварить… — Юра опешил, — а что. — Ты же подняться даже не можешь, — Березуцкий вздохнул, — вот ты, Дудь, точно пидор. И других за пидорасов считаешь. Сказав это, Василий легким толчком усадил Юру обратно на кровать, и вышел из комнаты, оставив Юру наедине с собственным непониманием. У Дудя сон окончательно смешался с явью, ибо мозг рисовал какие-то невозможные образы- запах меда и лимона, теплые руки на лбу и волосах, какие-то нашептывания, и ощущение, несмотря на простуду, комфорта, который бывает редко в принципе: при схождении всех звезд, погоды за окном и прочей подобной ерунды. *** Очнулся Юра уже утром, и едва не подпрыгнул на постели. Вася, в одних трусах, валялся не просто рядом, а закинув на него руку и ногу. -Березуцкий? — Юра попытался выбраться, но хватка у Васи была паучья, — Вася, свали с меня. -Юр, дай поспать, — Береза еще крепче прижал к себе парня, и это было совершенно точно намеренно. Дудь кое-как перевернулся, желая посмотреть обидчику в глаза, но оказался прижат носом к чужой груди. Сердце Васи билось размеренно — тому, похоже, было вполне спокойно. В отличие от Юры. -Бля, Вася, ты на тренировку не опоздаешь? -Не-а, ты же на шесть будильник ставишь? Я еще полчаса могу тут лежать. Юра попробовал зайти с другой стороны: -И тебя не смущает, что ты со мной в обнимку лежишь? -Не-а, — рука Березуцкого прошлась по спине Дудя до затылка и обратно, отчего по коже того пронеслось, не иначе, стадо мурашек. -Я проспал апокалипсис? -Нет, ты проспал собственные признания в любви. Юра весь похолодел и аж отодвинулся от Васи: -В… смысле? Березуцкий расхохотался и отодвинулся. Дышать тут же стало легче, Дудь попытался набрать побольше воздуха, но организм явно еще не был к такому готов, и Юра закашлялся. -Бля, дно какое-то. -Ага. Дудь, так что ж ты сразу не сказал, что дохнешь тут по мою душу. Юра не знал, что делать — воспринимать все как шутку, как сон, или вообще бежать. А Вася продолжал: -Я тут, понимаешь, мучаюсь, думаю, что надо поскорее сваливать, и что это, видите ли не нормально (то есть, это в любом случае ненормально, но два психа — лучше, чем один), а он во сне «Вась, Вась, не уходи, лю…» и что лю? А? Что «лю», Дудь? Юра ответить не мог, потому что, находясь в осадке, вообще сложно что —либо отвечать. А Вася продолжал гнуть свою линию, он близко-близко подвинулся к Юре, не оставляя почти пространства между лицами. Юре показалось, что еще немного — и обратного пути не будет. Но Вася был бы не Васей, если бы не сотворил нечто собственное. Он расхохотался и, потрепав Юру по волосам, поднялся с кровати и умчался, неистово гогоча, в другую комнату: -Вот выздоровеешь, и мы еще продолжим эту тему!