Пропущенные сцены

      Апрельский снег продолжает валить огромными хлопьями, укутывая всё вокруг в белоснежное покрывало, но русского фигуриста Виктора Никифорова это не волнует. Совсем. Он продолжает стоять голый в горячем источнике Хасецу, довольно улыбаться и смущать своим видом бедного парня, кажется, выпавшего, от такой встречи, в астрал.       Юри не может пошевелиться или произнести хотя бы слово. Челюсть расстелилась на полу, а глаза, не отрываясь ни на секунду, смотрят прямо в лицо легенды фигурного катания. Кацуки правда старается сказать хотя бы слово, но кроме как «Что?!» не мог сказать ничего дельного. Потому что Виктор заявил, что станет его тренером и заставит выиграть следующий чемпионат одиночного мужского фигурного катания.       И Юри очень надеялся, что ему это не послышалось.       — Что-то не так? — Виктор усмехнулся, опускаясь обратно в горячий источник, складывая на голове полотенце и откидываясь назад. — Юри, — тянет Виктор, улыбаясь своему первому ученику, — приходи в себя.       — Вы… шутите? — наконец осиливая больше одного слова, произносит парень.       Он, правда, отгоняет от себя мысли, что секунду назад взгляд опустился с лица на великолепную фигуру и остановился на… нет! Он никогда это не скажет, даже у себя в мыслях! Щёки продолжали гореть от смущения, а в глазах читалось, если не удивление, то, как минимум, шок. От взгляда голубых глаз такие эмоции, конечно же, не скрылись и, улыбнувшись чему-то своему, он прикрыл веки.       — Какой мне смысл шутить, Кацуки Юри? — родной язык японца странно звучит с русским акцентом. И от этого парень краснеет ещё больше.       Его идол сейчас сидит в горячих источниках его семьи, совершенно голый, с этим русским акцентом, обворожительной улыбкой и говорит, что станет его тренером. Либо Юри спит и пора бы уже проснуться, либо кто-то на небесах решил свалить на него счастья всей жизни. За какие заслуги — он не знает. Да и какая разница? Он счастлив! Безмерно счастлив, от того что вот он, его идеал, его вдохновение всего в каких-то трёх метрах от него! Юри был готов плюнуть на то, что их разделяет источник, залезть в горячую воду прямо в одежде и коснуться Виктора, убеждаясь, что он ему не снится. И он, правда делает шаг в сторону Никифора, но быстро одумывается и краснея до кончиков ушей, разворачивается и убегает, напоследок кидая фразу:       — Простите! Приятного отдыха…       Сердце колотится, словно сумасшедшее, бьётся о рёбра и пытается выскочить из груди. А если оно сейчас и правда выскочит из груди и он умрёт прямо здесь? Юри смеётся от этой глупой мысли и трясёт головой. Нет, он не умрёт от переизбытка счастья. Ему просто надо немного успокоиться. Отвлечься от мыслей о Викторе, который сидит в горячем источнике. Русскому фигуристу требуется отдых, он всё-таки почти сутки провёл в самолёте, пока летел в Кюсю.       Юри кивает сам себе, хватая оставленную у порога лопату, треплет по голове Маккачина и выходит на улицу, где всё так же с неба валят белоснежные хлопья. Виктор словно привёз с собой русскую зиму, в тёплый, японский апрель. Юри улыбнулся и принялся за работу, всё ещё ощущая тепло разливающееся в груди.