Паутина

Регина пришла в себя от громкого металлического хлопка и тут же поморщилась. Во рту было сухо, словно соли насыпали. Голова ныла, болели глаза, а когда Гина открыла их, совсем чуть-чуть, яркий свет снова заставил её зажмуриться. - Прошу прощения за неудобства, - вежливо произнёс чей-то голос прямо над ухом, и Регина сделала новую попытку открыть глаза. Вместе с этим, организм наконец тоже проснулся и обрёл чувствительность. Гина поняла, что лежит на полу, причём жутко холодном и нисколько не согревшемся от её тела. Свет, бьющий в лицо, исходил от плоских мигающих под потолком ламп. Раз подняв глаза на этот странный потолок, Регина надолго задержала там взгляд – по всей ширине, насколько хватало обзора, тянулись какие-то провода и кабели, не оставляя пустого места. Чуть ниже уровня проводов проходили толстые трубы, в которых изредка что-то жутко постукивало. Рассматривая потолок, Регина совсем забыла, что в помещении есть кто-то ещё, поэтому вежливое покашливание откуда-то сбоку заставило испуганно дёрнуться. Гина с трудом приняла вертикальное положение. Теперь обзор открылся на всё помещение целиком, но это уже не интересовало – над ней стоял лже-полицейский, представившийся Синицыным. - Позволь помочь, - так же безупречно вежливо предложил Паук и наклонился, помогая ей подняться на ноги и подойти к стулу. Комната никаких положительных ассоциаций не вызывала – мрачное помещение без окон, освещаемое только тусклыми мигающими лампами под потолком, было и так просторным, но казалось ещё больше от отсутствия мебели. В самом центре стоял единственный стол с двумя стульями. Всё это напомнило Гине американские фильмы про допросы в полицейском участке. Не хватало разве что замаскированного под зеркало окна. Паук занял место по другую сторону стола. Полицейскую форму он снял и был в том же костюме без галстука, в котором вёл аукцион в Красной комнате. Перед ним на столешнице лежали планшет и какая-то папка. - Ты в состоянии разговаривать? – уточнил Паук, - может, принести воды? Или чаю, если хочешь? Регина помотала головой, хотя нестерпимо хотелось пить. Но узнать, что будет дальше и что им нужно, хотелось гораздо сильнее. - Хорошо. Тогда к делу, - мужчина открыл папку на первой странице, и Гина увидела фотографию, в которой узнала себя даже в перевёрнутом виде. - Ты понимаешь, почему ты сейчас здесь, Регина? – спросил Паук и, дождавшись, пока она помотает головой, ответил сам, - ты здесь, потому что получила информацию, не предназначенную для чужих глаз. Понимаешь, о чём речь? Регина коротко кивнула. - И мало того, что ты получила информацию. Ты ещё и захотела ею поделиться с полицией. Мы предполагали, что это произойдёт, поэтому приняли меры. Гина промолчала, сверля столешницу взглядом и сжимая пальцами края железного стула. Никак не укладывалось в голове, что такое могло произойти с ней. То, что начиналось, как прикольное приключение, родившееся из фантазий Амира, переросло в нечто смертельно опасное. - Только ты не всё рассказала, правда? – тон Паука смягчился; он присел на соседний стул и придвинул к себе папку, - я совершенно точно знаю, что данные на флешке были зашифрованы. Кто для тебя их расшифровал? Регина вскинула голову, встретившись взглядом с Пауком. Сразу же бросилось в глаза, что кожа у него какая-то уж слишком бледная. От этого зелёные глаза казались ярче. - Никто, - растерянно пробормотала она и тут же осеклась. - Скажи, Регина, - тон Паука снова сменился на деловой, - как твоё отчество? - Витальевна, - удивлённо ответила Гина. - Значит, твоего отца звали Виталий? А где он сейчас? – продолжал мужчина задавать странные вопросы. - Эээ… я не… мама сказала, он… - начала Регина и поняла, что закончить фразу не может. О её родном отце никто ей никогда толком не говорил. Когда Гина повзрослела настолько, что начала задавать вопросы, мама ловко уходила от ответа, а отчим, кажется, попросту ничего не знал. Подсознательно Регина всегда считала отцом именно Андрея, поэтому спросив пару раз, навсегда закрыла для себя эту тему. - Не расстраивайся, - с лёгкой усмешкой произнёс Паук, поняв причину заминки, - твоя мама тоже вряд ли знает, кто он. - Чего? – растерянно спросила Регина, - в смысле, мама не?.. - Тебе уже четырнадцать, да? – Паук неторопливо перевернул страницу в папке, - знаешь, откуда берутся дети? Регина невольно улыбнулась, и мужчина тоже хмыкнул. - Вот и хорошо. Тогда ты знаешь, что такое аборт. - Ну… да, - разговор начинал принимать совсем уж странный оборот. - Что, не понимаешь, к чему я веду? – Паук включил планшет, вызывая голографический экран, и на нём появилось изображение электронной медицинской карты. По фотографии Гина с изумлением узнала маму, только очень молодую. - В семнадцать лет Екатерина Валерьевна Леонова обратилась к врачу по имени Виталий Сорокин. Катенька была ещё в школе и очень боялась, что о её нежелательной беременности узнают родители. - …А? – уронила Регина, сверля глазами фотографию молодой мамы. - Прости, я не привык вести беседы с восьмиклассницами, - усмехнулся Паук, - твоя мать всеми силами сама пыталась избавиться от плода. А когда у неё это не получилось, обратилась к Сорокину. Но к тому моменту уже было поздно делать аборт, уже десять лет как приняли закон о запрете прерывания беременности позже полутора месяцев. - Вы это вообще к чему? – нахмурилась Гина. Чувство того, что она не понимает нечто совершенно очевидное, заставляло чувствовать себя дурой. - Когда она поняла, что не сможет избавиться от ребёнка, то попыталась устроить себе выкидыш. Если изучить медкарту, там много чего любопытного. Переломы, множественные синяки, ушибы, растяжения – и всё это в период беременности. Она падала с лестницы, закрывалась в бане на несколько часов, даже однажды бросилась под машину. Надо отдать должное её силе воли. Регина сидела, совершенно выпав из реальности, забыв, где она и с кем. Все эти страшные подробности никак не укладывались в голове. Маме сейчас тридцать два, значит, именно в семнадцать она была беременна Региной. Но сознание никак не могло принять, что она нежеланный ребёнок. Может, мама была беременна не один раз? - В конце концов, ты родилась раньше срока, но удивительно здоровой. Роды принимал тот же Сорокин, в честь него тебе и дали отчество. Наверное, твои бабка и дед постарались. - Я не… но почему тогда?.. Нет, я не верю. Мама меня любит, - неуверенно произнесла Гина. - Да? И сколько дней в неделю вы проводите время вместе? Сколько раз она говорила, что любит тебя? Она интересуется твоей жизнью? Знает, кем ты хочешь стать после школы? - Она работает много, - совершенно убитым голосом возразила Регина. Паук вернулся к планшету, свернул медкарту и вывел на монитор несколько фотографий. Гина с долей удивления, на которую её поражённый ужасным откровением мозг ещё был способен, узнала на них маму. Вот она сидит в кафе с какими-то подругами – судя по виду из окон, уже темно. Наверное, сама Гина в тот момент сидела дома и готовила ужин, с нетерпением дожидаясь маму с работы. Вот ещё снимок – на этот раз ресторан, и мама там уже не с подругами, а с каким-то молодым мужчиной, даже, кажется, держит его за руку. - А тебе она что говорила? Что задерживается на работе? – озвучил Паук её собственные мысли, и Регина подавленно кивнула. - Почему она меня так не любит? – спросила она спустя какое-то время, - только потому, что была слишком молодая? - Нет, не только поэтому. За пару месяцев до того, как обратилась к доктору Сорокину, твоя мать подавала в полицию заявление об изнасиловании. Сопоставить сможешь? Регина поняла, что не чувствует под собой стула. Казалось, самое плохое уже прозвучало – мама была не готова иметь ребёнка и от этого недолюбливает её. Но всё оказалось гораздо хуже. Она даже не знает, кто отец Регины. В её глазах дочь всегда будет ассоциироваться с насилием. Гина разрыдалась, спрятав лицо в ладонях. Спустя минуту Паук подошёл и присел рядом, на край стола, положив руку ей на плечо. - Ну не расстраивайся, - мягко попросил он, - зато у тебя много друзей, правда? Кто-то из них ведь помог тебе расшифровать флешку? - Нет у меня никаких друзей, - всхлипывая, бросила Гина, - я сама расшифровала. Только компьютеры мои друзья. - Вот как, - протянул Паук, - значит, это ты заходила в Красную комнату? Регина кивнула. Она чувствовала себя настолько уставшей, словно не спала как минимум сутки. Паук встал, и сзади послышался лязг открывающейся двери. - Я закончил. - Неплохо поработал, - с явным уважением ответили ему, - значит, на этом всё? Предатель мёртв, а из свидетелей – только девчонка. - Да. Что с ней делать? - Сверху сказали, отправить в Красную комнату. - Что? – судя по голосу, Паук нахмурился, - на аукцион? Ты ведь слышал, у неё огромный потенциал программера! Она расшифровала код на флешке меньше, чем за сутки! - Потенциал в розетку не воткнёшь, - сухо отрезал незнакомый голос, - у нас в штате десятки прекрасных программеров, а она – опасный свидетель. Да и вообще, это приказ сверху, я же сказал. Если хочешь, можешь поспорить с ними сам. Только потом не жалуйся, что из главного стал младшим охранником. - Как угодно, - мрачно бросил Паук, - тогда отведи её в камеру. Ещё с минуту Гина слушала удаляющиеся шаги. Чувство подавленности и отрешённости от реальности пропало, и Регина сосредоточенно слушала весь разговор, пытаясь понять, что теперь будет. По всему выходило, что ничего хорошего. Очередной девушкой в вечернем платье становиться она не собиралась, хотя бы даже потому, что хотела высказать матери всё, что о ней думает. Надежда на спасение оставалась – конечно, Паук узнал, что хотел, пользуясь её замешательством, но самого главного вопроса он так и не задал, поэтому считал её просто талантливым хакером. Сзади её взяли за предплечье и подняли со стула. Крепкий молодой мужчина не сказал ни слова, просто вытащил её из помещения и повёл по коридору. Вернее, это был, скорее, какой-то тоннель с теми же скоплениями проводов на потолке и тянущимися вдоль стен трубами. Регина осматривалась какое-то время, но вскоре ей надоело – интерьер не менялся, те же бетонные стены, тусклые лампы и шершавые трубы. Периодически попадались развилки, мужчина без колебаний выбирал направление, и всё повторялось. Разнообразие в монотонный пейзаж внёс коридор, по обеим сторонам которого располагались металлические двери с маленькими прямоугольными окошками. Роста Гины не хватало, чтобы в них заглянуть, но из-за одной из дверей ясно слышался женский плач. В этом же коридоре они и остановились, у одной из последних камер. Мужчина снял с шеи ключ-карту, вставил в отверстие на панели, и дверь с писком приоткрылась. Регину толкнули внутрь, и она едва удержалась на ногах. Камера была маленькой и тесной, с одной железной кроватью у стены. Гина присела на неё и тут же легла, подтянув к себе плоскую холодную подушку.