Паутина

Регина остановила мотоцикл, въехав в свой старый двор. Каждый раз, возвращаясь в Измайловск, Гина ловила себя на мысли, что попала на какую-то историческую реконструкцию. За двенадцать лет жизни в суперсовременном городе она успела отвыкнуть от деревянных построек, почти полного отсутствия голограмм и медленного общественного транспорта. Не было небоскрёбов, упирающихся в верхний Зелёный уровень – самого его тоже не было, и ночное небо, светлеющее с каждым часом, казалось 3d-проекцией из планетария. Дожидаясь, пока соберётся в куб мотоцикл, Регина поймала на себе пару любопытных взглядов из ближайших окон. Наверняка здесь такой вид транспорта нечасто встречали. Мотоцикл издавал негромкое жужжание, которого в Новоизмайловске даже не было слышно из-за обычного ночного шума. Но этот старый город в тёмное время суток казался практически вымершим, так что даже ходить в одиночку, без поддержки Князя, ей было не страшно. Питомца пришлось забросить домой к Мише, который с готовностью пообещал показать пса Ладе, и теперь с Гиной остался только Паша, механический таракан, зарывшийся в пучок. Трансформация завершилась, Регина сунула куб в рюкзак и забросила на плечо. Она специально остановилась у крайнего первого подъезда, хотя мама жила в третьем. Вернее, не специально, а скорее, из чувства какого-то подсознательного страха. Она прошла вперёд, мимо песочницы, закрытой на ночь, тех же старых качелей без автоматического управления и футбольных ворот, уже окончательно пристроенных под парковку – ещё один забавный пережиток прошлого. Регина мимоходом удивилась, откуда здешние жители вообще берут нескладывающиеся марки машин. - Открыть, - отдала она привычную команду домофону, и тот приветливо пискнул. Почти тут же сверху послышались торопливые шаги, и показалась мама, полностью одетая, но с растрёпанными волосами. - Регина! – ахнула она и, бегом преодолев последние ступеньки, крепко обняла её. Гина неловко погладила маму по спине. Мысли мгновенно исчезли, когда она почувствовала лёгкий аромат – те самые мамины духи, которыми всегда так хорошо пахла её спальня. - Привет, мам, - тихонько сказала Регина, и та наконец отстранилась. - Гина… Гина, где ты всё это время?.. Что?.. Я ведь тебя искала, почему ты?.. Ты сбежала или?.. – сбивчиво начала она, так и не закончив ни одного своего вопроса, нервно теребя край кофточки. Регина улыбнулась, рассматривая маму – она практически не изменилась, такая же красивая, ухоженная, с копной густых волос. - Что у тебя с рукой? А этот шрам? А… это что, тебя кто-то… укусил? – поразилась мама, отступил на полшага. Гина поморщилась, поняв, что со стороны и правда выглядит неважно. Рана от когтей, шрам от ожога, да ещё и подкреплённый царапиной от первой встречи с Куклой. И укусы по всему телу, хотя видно было далеко не все. Наверное, нужно было надеть рубашку поверх майки. - Давай… давай поднимемся в квартиру, - поняв, что ответа не будет, неуверенно предложила мать. Похоже, ей было некомфортно от того, что Гина молчит, и впервые за долгое время Регина поняла, что ей не всё равно. - Давай, - тихонько согласилась она. В квартире Екатерина Валерьевна, видимо, почувствовала себя увереннее. Она жестом попросила Гину вести себя потише и махнула рукой в сторону кухни, плотно прикрыв за ними дверь. - Я поставлю чайник, хорошо? Ты будешь чай? - Да, - ответила Регина, хотя чай не любила никогда, предпочитая кофе. В кухне мало что изменилось – другой цвет стен, кажется, а вот мебель вся прежняя, только в мойке куча посуды. Когда они жили тут вдвоём, столько посуды им было ни к чему. На стене висела в рамке широкоформатная фотография – мама со своим новым мужем и двумя детьми. Мальчику около десяти, а девочка ещё маленькая, на руках у матери, со смешными бантиками в косичках. Чем сильнее Гина всматривалась в фотографию, тем явственнее ощущала сходство мамы и её новых детей. Оба тёмненькие, с резкими чертами и узким лицом. - Это… - начала мама, но Регина перебила: - Я знаю. Я видела их раньше. - Где? И вообще, Регина, что происходит? – мать перестала делать вид, что занимается домашними делами и села, вытянув ладони на столешнице. Гина подумала было, что она хочет взять её за руки, но когда протянула свои, мама чуть отодвинулась. - Я не могу всё рассказать. А то ты подумаешь, что все эти годы я провела в психушке, - хмыкнула Регина, - но я знаю про себя. Что ты не хотела меня и что мой отец… в общем, ты поняла. - Откуда ты всё это узнала? – широко распахнув глаза, поражённо спросила Екатерина Валерьевна и, спохватившись, добавила, - Гина, ты не нежеланный ребёнок. Просто я была очень молодой, у меня даже парня не было. - Не надо объяснять, - Регина поморщилась. - Значит, ты узнала обо всём… и сбежала? – тихонько уточнила мама, с виноватым видом обнимая ладонями пустую чашку. Гина подумала, как будет звучать история о вампирах и технопатах, и коротко ответила: - Да. Воцарилось молчание. Мама встала, чтобы разлить по чашкам кипяток. А может, просто чтобы повернуться спиной. Регина обрадовалась, что запрещала себе мысленно представлять эту долгожданную встречу. Воображение могло бы, к примеру, заставить маму измениться, познакомить Регину со сводным братом и хотя бы просто признать, что у неё есть ещё одна дочь. И всё это непременно заставило бы Гину испытывать ещё больший дискомфорт. - Мам? Можно спросить? - Конечно, - она улыбнулась и поставила чашки на стол. - У тебя есть моя фотография? Вопрос, похоже, заставил маму смутиться, и это уже было однозначным ответом. - А хоть что-нибудь осталось от меня? Мама кивнула и встала, на несколько минут вышла в соседнюю комнату и вернулась, держа в руках планшет. - Вот. Я помню, как ты любила этот компьютер, - она протянула планшет Регине, и та впервые за вечер искренне улыбнулась. - Да… спасибо, мам. - Я его не включала. Просто убрала, когда мы делали ремонт в той комнате. Гина помрачнела, хотя логично было предположить, что из её спальни не сделают музей. - Прости, Регина, я понимаю, как это звучит, - мягко ответила мама, - но ты пропала, и… в общем, у меня теперь двое детей, и они… - Трое. У тебя трое детей, мама, - равнодушно поправила Гина и встала, - спасибо за чай. Мама растерянно кивнула и тоже поднялась. - Ты не?.. – начала она и осеклась. Регина, в принципе, понимала, почему мама не закончила своё предложение, поэтому не стала переспрашивать. - Позвони мне, хорошо? Обязательно, - попросила Екатерина Валерьевна. «А почему ты не хочешь позвонить сама?» - мысленно спросила Гина, но озвучивать не стала, только кивнула. Напоследок мама обняла её, на секунду прижавшись и сразу же отстранившись. Регина вышла, открыв дверь отрывистой командой и наплевав на то, что мать подумает на этот счёт. Из подъезда она вышла уже в сероватое утро и присела на скамейку, сжимая в руках планшет. Экран включился мгновенно, словно хозяйка не забыла о нём на двенадцать лет, и сразу же вывел на монитор последнюю сессию. Гина улыбнулась, увидев закладки на сайтах с разнообразными страшилками, и просмотрела их все. Последней вкладкой значился какой-то новостной блок и статья об исчезновении парня по имени Керим Давлетьяров. Что-то царапнуло память, и Регина просмотрела статью до конца. Она вспомнила, кто этот Керим, вспомнила его друга Амира и обстоятельства их недолгого знакомства. Но изначально её зацепило нечто другое. Так и не вспомнив, Гина выключила компьютер, сунула его в рюкзак и достала мотоцикл. Дожидаясь, пока он разложится, она просмотрела меню телефона. Один пропущенный от Паука. Прислушавшись к ощущениям, Регина поняла, что не хочет говорить ни с Пауком, ни с кем бы то ни было другим, даже если это касалось сайта про эксперименты. Разговор с матерью забрал у Гины последние остатки желания общаться с людьми, по крайней мере сегодня. Поиски лекарства в данный момент волновали её чуть меньше, чем никак. Неожиданная мысль пронеслась в голове, когда Регина уже садилась на мотоцикл. Лекарство. Сайт про генные аномалии. Самира Давлетьярова. Гина забыла о своей меланхолии и выхватила мобильный, набирая Паука. С того конца провода ей услужливо сообщили, что на балансе не хватает средств. - Твою… - выругалась Регина и включила навигатор, прикидывая, как быстрее добраться до бункера. *** Бар «Золотая Заря» Паук выбрал не случайно. Если в городе и существовало место с ещё более дурной славой, то найти его было бы нелегко. Бар располагался прямиком под рельсами, по которым с периодичности в полчаса проносились внутригородские поезда, сотрясая окрестности своим шумом и лязгом. Хозяин заведения, Рамзан, был Пауку знаком, и довольно давно. Он даже мог бы смело назвать его другом, если бы Рамзан не пытался подставить или убить от случая к случаю. Сам он называл это проверкой на вшивость. Паук хмыкнул, представив, как пожилой – судя по голосу в телефоне – профессор Муромцев увидит, где ему назначили встречу, и, собрав машину в куб, двинулся ко входу, откуда прямо ему под ноги вышвырнули какого-то пьяницу. - Аккуратнее, - поморщился Паук, пытаясь пройти, но тот же вышибала, видимо, уже порядочно разозлённый пьяницей, схватил его за плечо. - Куда прёшь? Закрываемся, – угрожающе произнёс громила, и вампир, подумав, что с таким сурово настроенным охранником профессора в клуб уж точно не пропустят, резким движением вывернул лежащую на плече пятерню в обратную сторону. Громила взвыл и отскочил, судорожно тряся рукой. Оглядевшись и убедившись, что народу, который мог бы обратить на происходящее внимание, попросту нет, Паук схватил вышибалу за горло. - Что, больно, да? – спросил вампир, стараясь не смотреть на артерию и блуждая взглядом по заплёванному полу и стенам, - так иди, отдохни где-нибудь в уголочке. Только на глаза мне не попадайся. Громила взвыл и со всей своей оставшейся силой попытался напасть, но тут точно между ними втиснулся юркий тощий паренёк с хитрой ускользающей улыбкой. - Ай-ай-ай, Паук, это уже третий охранник, которого ты отправляешь в больницу, - укоряюще попенял ему Рамзан, на что вампир только фыркнул. Оставив бармена разбираться с вышибалой, Паук прошёл в зал, рассматривая не меняющуюся из года в год обстановку. Круглые столики, в центре – сцена с шестом, правда, на сегодня представление уже кончилось, и бар вот-вот должен был закрыться на день. Кое-где мигала неоновая реклама, нарочно неисправная. Заведение явно изначально задумывалось стилизованным под грязный притон, иначе Рамзан не выбрал бы именно этот район. К тому же, большинство недостатков совершенно точно были допущены намеренно – к примеру, заплёванный пол, весь в мусоре, окурках и пыли, мог очиститься сам, одним нажатием на кнопку. Плиты перестраивались, собирая мусор внизу и перерабатывая, а поверхность отполировывалась до блеска. Но Рамзан явно не делал уборку уже пару недель, и вряд ли от того, что ленился нажать на кнопку. - Ну и что привело тебя в нашу дыру под закрытие? – бармен, разобравшись с охранником, занял место за стойкой и сделал приглашающий жест. Паук присел, подогнав табурет под свой рост, и попросил: - Налей-ка третью положительную. Рамзан присел – внизу под стойкой был встроенный холодильник – и достал герметичный контейнер с кровью. - Выпить пришёл? – предпринял бармен новую попытку завязать разговор, - если так, то у меня тут новая поставка. Кровь девственницы, чистейшая. Никогда такой не пробовал, зуб даю. - Смотри, а то я ведь и взять могу, - хмыкнул Паук, - из моих парней кто-то утверждал, что она разбавленная. - У меня? Кровь разбавленная? – очень натурально оскорбился Рамзан, - попутал что-то твой парень. - Кто ж спорит, попутал, так попутал, - с усмешкой согласился Паук и, достав карту, сунул в картоприёмник, расплатившись за кровь. Мельком глянув на перечисленную сумму, Рамзан поднял брови: - Что ещё нужно? - Нужно, чтобы ты ушёл и не появлялся, пока не уйду я. Рамзан понятливо кивнул и быстро скрылся где-то за сценой. Минут десять Паук медленно пил, дожидаясь профессора и глядя, как оконные панели сдвигаются, чтобы не пропустить внутрь встающее солнце. Вспомнились первые годы, неконтролируемая жажда и ощущение, что донорская кровь – это никчёмная безвкусная дрянь. Помимо воли выдвигающиеся клыки, желание убивать, бить, пустить кровь кому угодно, пусть даже себе самому. Хуже этого были лишь повторяющиеся с невыносимой периодичностью сны о Регине и Смерти. Со временем Паук научился держать жажду под контролем. Но в последние годы наблюдал, как похожее происходит с Мирославой. Это особенно расстраивало от того, насколько позитивной и миролюбивой личностью она была всё остальное время. Да и в периоды жажды не решалась причинять боль другим, только самой себе. Входная дверь медленно, неуверенно приоткрылась, впуская Муромцева. То, что это именно он, Паук понял мгновенно. Пожилой, но крепкий мужчина с седыми волосами, вышагивающий с аристократической важностью, с тростью в одной руке и кожаной папкой в другой. Он осмотрелся и, приметив Паука сквозь прямоугольные очки, направился к нему. - Доброй ночи, - мужчина коротко наклонил голову в знак приветствия и присел на соседний табурет, аккуратно поправив дорогой костюм. - Профессор Муромцев? Я вас слушаю. - А Регина не с вами? Я, признаться, надеялся, что она будет присутствовать. - Я, признаться, тоже надеялся, но видимо, у Регины другие планы, - слегка раздражённый неторопливой манерой собеседника вести разговор, ответил Паук. - Ну что ж, - Муромцев с сожалением кивнул и продолжил, - тогда перейдём к делу. Вы ведь были на сайте, так? Вы искали список людей с генными аберрациями? - Да. - Я должен признаться, - Муромцев надолго замолчал. Видно было, что говорить ему неловко, - я намеренно убрал из списка одно имя. Профессор положил свою папку на стойку и открыл, перебирая вложенные документы. - Керим Давлетьяров. Вам должно быть знакомо это имя. Паук сдвинул брови, но тут же сообразил: - Это брат Самиры. Да, я его помню, видел его, когда приходил к ним домой. - Всё верно. Я намеренно допустил неточность в информации на сайте. У Самиры – не самая ярко выраженная аберрация. Я хотел скрыть, что у Керима вообще есть отклонения. - Почему? - Вы ведь понимаете механизм работы? Сначала мы отслеживаем людей с аберрациями, выясняем, у кого из них развились паранормальные способности. Если эти способности чего-то стоят, мы сообщаем вашему непосредственному начальству. Они и есть наши главные спонсоры ещё с самого начала эксперимента, с две тысячи первого года. Паук принюхался и понял то, чего не сообразил сразу. - Вы вампир, - хмурясь, констатировал Паук, - не думал, что такие старые люди могут выдержать превращение. - Вы правы, - профессор поморщился, - я не хотел становиться вампиром, но наши… спонсоры… они решили, что мои ученики не смогут в полной мере сделать то, чего достиг я сам. - Вы и есть тот самый профессор Муромцев, создатель сыворотки, - Паук уже куда внимательнее всмотрелся в морщинистое лицо, - сколько вам?.. - Больше, чем вам. Ненамного, впрочем. - Откуда вы знаете, сколько мне? – хмыкнул Паук, - я не самая значительная персона в мире ваших… спонсоров. - О нет, вы себя недооцениваете, - рассмеялся Муромцев, но тут же сменил тему, - так вот, сейчас важно, чтобы вы узнали кое-что о Кериме. Я скрыл тот факт, что у него есть способности. Причём, не просто есть – они гениальны. Уже в девятнадцать он достиг невероятных результатов. Сейчас его гениальность… в общем, отошла на второй план. Буквально пару месяцев назад я понял, что Кериму уже тридцать один, больше, чем любому другому подопытному за всю историю. И он не заболел. Никаких следов вируса двадцать три. Он не подвержен вирусу, хотя генная аномалия присутствует. И я пришёл к выводу, что из его костного мозга можно извлечь клетки, которые помогут создать вакцину. - У вас есть лекарство? – Паук взволнованно подался вперёд, но Муромцев покачал головой. - К сожалению, когда Керим узнал, что я собираюсь использовать его биологический материал, чтобы в перспективе вылечить остальных подопытных, он… взбесился. Я никогда не видел ничего подобного. Вокруг него всё взрывалось, электричество как будто с ума сходило. - И он сбежал? - Нет. Он просто ушёл. Никто не мог его удержать. Паук замолчал, задумавшись о причинно-следственных связях. Имя мега-программера теперь известно. Но ни найти, ни контролировать его на расстоянии шансов нет, если только он не захочет этого сам. - Почему он не хотел, чтобы использовали его костный мозг? - Потому что каждый хочет быть исключительным. Но тот, кто уже исключителен – хочет быть самым исключительным. Керим всегда знал, что рано или поздно подопытные умирают от вируса двадцать три. Думаю, он рассчитывал, что скоро останется один. Сам лично он не убивает. Или, по крайней мере, не убивал, когда мы с ним тесно сотрудничали. Он позволял мне брать анализы, показывал, что умеет, а сам изучал историю экспериментов. Одно время он очень интересовался вашим аукционным домом. Я думал, это потому что там его сестра, даже предложил устроить им встречу. Но он отказался. Паук задумался, непроизвольно постукивая по столешнице, но ничего, похожего на план, в голову не шло. - Зачем вы со мной связались, профессор? - Я хотел связаться с Региной и думал, что смогу сделать это через вас. Думаю, её Керим ненавидит сильнее всех, потому что их способности очень схожи. - Почему он так её изводит? - Сверхспособности очень зависят от внутреннего спокойствия. Если человек волнуется, способности уменьшаются или работают скачками, как напряжение. Возможно, ему нравится выводить её из себя и наблюдать, как от этого она становится слабее. Паук сжал зубы. Неизвестный хакер и раньше не вызывал у него тёплых чувств, но сейчас, после всех мерзких подробностей, искушение прикончить его всё возрастало. - Я очень заинтересован в Регине, - продолжил Муромцев, - её состояние психики, природа её способностей… Я попросил наших спонсоров скрывать её местоположение от вас все эти двенадцать лет. Смотрел, как и для чего она пользуется своими способностями. А этот её пёс? Это же просто немыслимо! Кстати, когда Керим увидел пса, то он сам стал делать собственных созданий из подручных материалов. Своеобразных големов. Последнего своего монстра он назвал Смерть. - Это всё, что вы хотели сказать? – сосредоточенно размышляя, спросил Паук, и к его удивлению, профессор помотал головой. - Есть ещё кое-что. Он снова напряжённо замолчал, открыв свою папку и перекладывая листы с места на место. - Я не уверен, что должен вам сказать, но всё-таки скажу, - он оставил папку в покое, забрав оттуда небольшой фотоснимок. Паук слегка улыбнулся – он не видел подобные фотографии уже лет сто пятьдесят. - Что скажете? - Первый подопытный, самый первый. Евгений Дубровский. Его способности больше не было ни у кого. Предвидение, мощная способность предчувствовать события. Он ложился спать, а утром в точности мог сказать, что произойдёт в этот день. Паук нахмурился, не до конца понимая, к чему идёт разговор. - Когда он заболел, мы долго искали лекарство, надеялись вывести его из организма самого Дубровского. В конце концов, когда болезнь достигла своей последней стадии, мы решились. Это был последний шанс. Но он себя не оправдал – лекарство не помогло, оно вызвало мощнейшие побочные эффекты, и Евгений Дубровский умер. - К чему вы это? – совсем уже не понимая, зачем продолжает терять время и слушать мемуары старого профессора, спросил Паук. Муромцев выложил на стол снимок лицевой стороной. - Это вы Евгений Дубровский. То, что задумывалось как лекарство, привело к амнезии. Вы не помнили ничего, что было до этого. Ярослав превратил вас в вампира, но решено было ничего не говорить о том, кем вы были раньше. Паук смотрел на снимок, вглядываясь в лицо мужчины – вытянутое, с зелёными глубоко посаженными глазами. Странное чувство, будто он смотрит на какого-то своего брата-близнеца или двойника, не отпускало – ведь он не помнил, кто и когда сфотографировал его с этой лёгкой улыбкой и мечтательным взглядом. Может быть, Регина? Та самая, что уже три сотни лет не может покинуть его мысли? - Вы ведь знали меня, так? Когда я был человеком? Муромцев осторожно кивнул. Должно быть, он рассчитывал на какую-то более эмоциональную реакцию. Впрочем, Паук всё время забывал, что сидящему перед ним старику тоже уже очень много лет. Уж он-то должен понимать, что чувства и выражение лица часто никак не связаны между собой. - У меня была семья? Какая-то девушка по имени Регина. Она мне снится, постоянно. И я не могу вспомнить, кто она. - Снится? – встрепенулся профессор, - возможно… какое-то остаточное явление… остатки ваших способностей. - Так что? Вы помните Регину? Муромцев напряжённо задумался и наконец произнёс: - Если дело в вашем остаточном даре… Неожиданно в куртке зазвонил телефон, и Паук жестом попросил профессора подождать, увидев, что звонит Мирослава. - Да, Мири? - Паук!.. – взвизгнула девушка, но голос тут же прервался, сменившись шипением. Связь из бункера была ужасной, частенько пропадала или вообще не работала, поэтому вампир не удивился, а просто терпеливо ждал, когда соединение восстановится. - Паук!.. – донеслось сквозь помехи, - здесь… все… все мертвы!.. А Регина!.. он хочет… Регину… убить! Паук вскочил с места и дёрнулся к выходу, но мгновенно сообразил, что там уже вовсю чирикают птицы, а значит, давно наступил рассвет. Отрывистые слова Мирославы, испуганный голос и собственные полу-мысли, полу-воспоминания не давали покоя. «... Предвидение. Мощная способность предчувствовать события» «Регина» «Последнего своего монстра он назвал Смерть» Его сны, повторяющиеся из раза в раз – кровь, заливающая стены. Тошнотворный запах. Регина и Смерть. - Это не прошлое, - выдохнул Паук, резко обернувшись к Муромцеву, - не воспоминания. Это она. Не другая Регина. Всё это время… это была она. Он снова рванулся к дверям, но едва приоткрыл их, мгновенно отшатнулся от хлынувшего внутрь потока света. - Твою мать, - выругался Паук, и вдруг взгляд его упал на рюкзак, где дожидалась сложенная в куб машина. Вампир усмехнулся и бросился туда. - Прости, Рамзан, - пробормотал он, поставив куб в центр зала и нажав кнопку включения. - Вы собираетесь?.. – осторожно начал профессор, но Паук его прервал: - Скажите бармену, что я заплачу за двери… А сами лучше спрячьтесь пока за стойку.