Городские подмостки

«Один оборот ключа, и вы оказываетесь там, где нету никого: как тысячу лет назад или несколько раньше: в эпоху оледененья, до эволюции. Узурпированное пространство никогда не отказывается от своей необитаемости, напоминая сильно зарвавшейся обезьяне об исконном, доледниковом праве пустоты на жилплощадь.» Иосиф Бродский, 1993 Я иду вперед, надо мной самые прекрасные, шелковистые, загадочные небеса из тех, что существуют. Я иду вперед, а надо мной иссиня-черным стелется покрывало петербургского неба... Мириады огней слепят глаза, и такие же мириады прохожих скрывают в толпе тебя. В витринах Елисеевского магазина отражаются огни города, накладываясь на красочные фигуры, красующиеся за прозрачным стеклом. Магазины манят зайти, фасады зданий возвышаются до небес. Вокруг снуют люди. Все куда-то спешат, взгляды устремлены вперед. И вроде бы, вокруг суетится много «разношерстной публики», но ощущение, будто я одна. В голову закрадываются мысли о том, что это лишь компьютерная проекция, результат каких-то операций. Все здания, что раскинулись вокруг, напоминают огромный музей, где не осталось ничего живого. Все работает лишь благодаря механике. Или огромный кукольный город. Да, пожалуй, так ближе. Все эти куколки-люди ходят по широким кукольным улицам, заглядывая в свои каменные кукольные дома, и спешат по своим кукольным делам. Как я сюда попала? Чувствую себя Алисой, выпившей эликсир для уменьшения. Все вокруг - лишь декорация, игрушка какой-то маленькой девочки. Я даже чувствую ее взгляд, знаю, что она делает. Двигает крошечные машинки, включает и выключает свет в квартирах, дергает за невидимые ниточки, чтобы куклы двигались, будто живые. Но как это я вижу это все, пропуская через собственную призму? Множество машин мчится по Невскому, главной улице города, освещая себе дорогу фарами. Люди. Кто-то прогуливается со своей второй половинкой, кто-то, сломя голову, бежит к зданию метро. Все такие разные. Кажется, можно вечность на них смотреть, но все равно не поймешь кто чего хочет. Жизнь напоминает мне череду театральных этюдов. Маленьких, пересыщенных драмой, несвязанных между собой. Они наполнены склеенными чувствами, частичками разных людей, собранными воедино, клей — капля иронии, иногда — сарказма. Невский — мои подмостки. Здесь я играю свою пьесу. Режиссер в ней тоже я. И сценарист. И актеров я приглашаю. Среди громадных декораций, день за днем, каждый склеивает себя по кусочкам, которые находит в самых отдаленных уголках бесконечного проспекта. В гулких, запрятанных серых подворотнях под недавно покрашенной лавкой. В блестящих лакированных бутиках, отдающих приторной сладостью. В небольших подвальных барах и кафешках, где сидит любовь всей твоей жизни совершенно случайно, от нечего делать. В переходах метро. В чехле уличного музыканта среди копеечных монеток. Где угодно. Эта улица, проспект, не ограничен первым и последним домом, он продолжается в головах людей. Гуляя здесь и проходя мимо переулков, мне кажется, будто от них веет какой-то силой. Может, в каждом живет своя легенда? Кажется, нимфа мелькнула... Или все же нет? Петербург — это сказка. У любой сказки есть конец. Но этот город — исключение. Всегда найдется тот, кто продолжит историю, кто совершит чудо, начнет новую главу... Может, следующим сказочником станешь ты? «Отсутствие есть всего лишь домашний адрес небытия, предпочитающего в итоге, под занавес, будучи буржуа, валунам или бурому мху обои. Чем подробней их джунгли, тем несчастнее обезьяна.» Иосиф Бродский, 1993