Человечность

      Могу ли я быть сошедшим с ума, если хочу оторвать голову своей девушке? И мне хочется увидеть, как ее милые белокурые локоны испачкаются в её собственной липкой крови. Наверное, да. В подвале дома пахло сыростью, плесенью, яростью, отчаяньем и, конечно, надеждой. — Серьезно? — из меня вырывается нервный смех, когда я вижу блондинку с ещё одним пакетом донорской крови. Не удивлюсь, если кровь освящена каким-нибудь священником. — Ты бы никогда не сдался ради меня, — еле слышно говорит она, но мой обостренный слух слышит даже её треплющееся сердце. — Кажется, это будет мой четвертый укол? — с наигранным ужасом говорю я. Она пытается меня излечить, глупая. Возится у меня за спиной со своими шприцами, кровью, крестами и прочей мишурой. Как будто это поможет. — Что ты собираешься делать? — пытаюсь обернуться и посмотреть на нее. — Я не собираюсь сдаваться, Дин. Она не сводит с меня карих глаз и подходит ближе. Я обездвижен. Плотные цепи с пентаграммами сковали мои конечности. — Ты же знаешь, что я пытался сбежать от тебя? — шепчу я, и ее лицо застывает маской. Не отводя глаз, она втыкает шприц с человеческой кровью в мою руку. — Черт, Джо. Хотя бы смотри, куда втыкаешь! — вырывается у меня прежде, чем я могу подумать, о чем говорить. Игла вонзается в мое запястье и, если бы мне не было так больно, я бы отметил, что блондинка попала четко в цель — вену. — А ты отлично ставишь уколы, Харвелл, из тебя бы получилась хорошая медсестра, — говорю я и стискиваю зубы, когда она медленно вводит в меня человеческую кровь. — Ах, ну да. Ты же пыталась, как я забыл. Но ты была чудилой с коллекцией ножей! — пытаюсь дернуться к ней, зло внутри меня хочет вырваться.       Голову мучает тупая боль, которая сводит меня с ума. Хочу дотронуться до своих висков, но ничего не выйдет. Я связан. Из недр моего организма вырывается нечеловеческий крик, которого я испугался сам. — Может, я устал нянчиться с тобой, Джо? — девчонка качает головой и покидает меня. — Куда ты?! — мой корпус снова дергается навстречу ней. Ярость застилает глаза. — Я вернусь через 59 минут. Подумай хорошенько. О чем подумать? О том, что я, Дин Винчестер, пересек ту грань? Грань, где я убивал всяких наземных тварей, а теперь сам стал одной из этих тварей, а маленькая заноза в виде Джо Харвелл пытается меня вытащить? Но, она не учла одного: Мне не нужна помощь. Примерно еще через двести сорок секунд, девушка возвращается. — Ты дала мне час, чтобы отдохнуть от тебя, — скучающе говорю я, склонив голову набок. — Но я подумала, что тебе будет скучно, — она тащит стул к стене, а в руках у нее какая-то маленькая книженция. Она открывает первую страницу и прочищает горло. — Если ты решила читать вслух, то лучше сразу перережь мне глотку, — говорю я и сплевываю подступившую к горлу кровь в сторону. Блондинка гордо поднимает подбородок и не собирается сдаваться.       Харвелл, ты слишком упертая.       — Земную жизнь пройдя до половины,       Я очутился в сумрачном лесу,       Утратив правый путь во тьме долины. — «Божественная комедия»? Ты серьезно, Джо? — вырывается у меня. Она читала мне эту книгу прошлым летом. Когда мы жили в редкостно счастливом времени, когда можно думать, что хочешь, и говорить, что думаешь.        — Так горек он, что смерть едва ль не слаще.        Но, благо в нем обретши навсегда,        Скажу про все, что видел в этой чаще.        Не помню сам, как я вошел туда. — <i>Настолько сон меня опутал ложью. Когда я сбился с верного следа, — закатываю глаза и продолжаю за нее. Слишком мучительно медленно она читает, а я не могу слушать, потому что знаю песнь о Аде наизусть. Она самодовольно улыбается и опять подходит ко мне со шприцом. — Харвелл, прекращай, — мои уговоры не действуют, и она снова вонзает в меня иглу. — Не противься этому, я все равно тебя вытащу. Я знаю, что где-то там есть ты. Мне бы хотелось ей ответить, но я вижу как она все больше и больше размывается в моих глазах, превращаясь в бесформенное пятно. — Дин? Дин? Ты в порядке?! — ее голос, как маяк в темноте; иду на него и знаю, мне не нужно бояться: я не набьюсь на скалы. — Какое тебе дело? — Я хочу помочь, — наконец, в ее глазах появляются слезы. Я дождался их. Но они не приносят мне должного удовлетворения, которое я испытал, когда увидел их в первый раз своими демонскими глазами.       Женские слёзы — универсальное оружие, и мы, мужчины, так и не смогли выработать против них ни защиты, ни противоядия. — Если не считать того, что я потею, потому что моя кровь вскипает, да, Джо. Я в порядке. Харвелл обеспокоенно кивает. Она переживает? За меня? — Отпусти меня. — Я не могу, ты же знаешь, — охотница стоит спиной ко мне и вытирает лицо.       Нервничает. Видимо, не всё идет по её плану? Слепая преданность всегда вызывает страх и волнение. Харвелл оборачивается и медленно идет ко мне, наклоняется и кладет свою ладонь мне на щеку. — Борись с этим, — тихо говорит она. — Иначе ты потеряешь меня навсегда.       Где-то далеко под кожей я чувствую страх и раскаяние. Но я пытаюсь с ними бороться. — Ты же знаешь, я ненавижу уколы, — улыбаюсь я, наблюдая, как мои слова ранят девушку. С непривычной ей агрессией она втыкает шприц в мою шею. Я извиваюсь, корчусь от боли на чертовом стуле, пока эта поганая «чистая» кровь проходит по моему организму, осушая вены и сосуды. — Оставь меня в покое, и я уйду из твоей жизни. Я не хочу, чтобы меня исцеляли. Мне нравится эта болезнь! — Я получил дар! — я громко смеюсь и даю ей последний шанс. Уйти живой.       Правила просты: я или ты.       Выбирай, мисс Харвелл, только не ошибись в выборе. На кону стоит твоя жизнь. — У меня есть надежда. — Надежда — опасная иллюзия, детка, — говорю я, пытаясь расшатать антидемонские наручники. Из-за приличного количества человеческой крови во мне это получается.       Даю ей шанс уйти.       Не глупи малышка, хватайся за дверь и беги от монстра. Беги от меня. — Я не боюсь, — встать бесшумно было просто. Сложнее было перейти границу ловушки. Было больно, но я смог оказаться за ней, и она даже не посмотрела на меня. Я подхожу вплотную к ней. Она вздрагивает, когда я прижимаюсь всем телом к ней. — Ты боишься меня, — веду ладонью от ее плеча до запястья и обратно. Когда я ее касаюсь, под моими руками появляется вибрация.       Она дрожит от моих касаний.       Сколько прошло времени, когда я стал демоном? Около трех месяцев, наверное. Но метка не забрала у меня всю человечность, иначе я бы уже расчленил Харвелл и даже не утрудил бы себя расфасовать ее по пакетам. Я думал о ней. Каждый день. — Отпусти меня, — снова говорю я и касаюсь губами ее голой шеи. — Никогда, — она стоит прямо, боясь пошевелится. — Давай поговорим, Дин? — О чем ты хочешь поговорить? Может, о количестве женщин, с которыми я переспал, пока ты искала меня по штатам?       Заставить ее меня ненавидеть, — вот моя цель. И, думаю, я успешно ее достигаю. — Это неправда, — она качает головой, и по ее щекам струятся слезы. — Правда, малыш, правда, — разворачиваю Джо лицом к себе и притягиваю ее за талию ближе, не прекращая улыбаться, как последняя сволочь.       Конечно, неправда, я же твоя верная псина Дин Винчестер. Но мне нужно, чтобы ты думала иначе. Тебе будет проще жить без меня, если я уйду законченным козлом. — Хорошо, — она кивает и пытается успокоится, но все напрасно. Она опускает голову и кусает свои и без того страдальные губы. — Хочешь уйти? — спрашивает она, когда поднимает свой взгляд и глаза, полные слез. — Да, — я слегка прищуриваю глаза. Мне… о нет. Мне хочется обнять ее, и успокоить. Как раньше. Не хочу, чтобы ей было больно. — Я даю тебе шанс начать новую жизнь, Джо. С нуля. Зачем я это делаю? Дурак! «Это говоришь не ты. Ты демон. Демон. Демон. Это просто передоз человеческой кровью». Уходи. Сделай это, чувак. Просто уйди. — Поцелуй меня, — я ухмыляюсь и поворачиваюсь к ней спиной. — Ты действительно хочешь этого? — поворачиваю голову и вижу блондинку, которая смешно дрожит от страха, но кивает мне. Ухмылка сползает с моего лица. Эта девушка не так проста как кажется. Резко обернувшись, я иду на нее, хватая за шею и жадно впиваясь губами. Она отшатывается и плотно сжимает свой рот. Джо скулит, морщится и пытается увернуться, видимо, ей больно. Вся ее упрямость отражалась на плотно сомкнутых губах, которые не разрешали мне проникнуть языком глубже. Рука на ее шее давала мне полную власть и контроль, и я снова и снова давил на нее, притягивал ближе к себе, но и она сдаваться не собиралась. — Ты сама этого захотела, Джоанна Бэт, — из ее глаз текут слезы, но она терпит и даже не пытается отстраниться от меня. Спустя мгновение ее обветренные губы неуверенно начинают мне отвечать. Черт, как я давно хотел эти губы. Приходится до боли укусить ее за нижнюю губу, и мой язык вторгается в ее милый рот, не давая опомниться. Останавливаю свои пытки и смотрю на когда-то родные глаза. Она рвано дышит, но не отходит, что ещё больше меня злит. Я хочу, чтобы она бежала в страхе. Мы смотрим друг другу в глаза: она с мольбой, а я не пряча ухмылку.       Что дальше, Харвелл? Я мог видеть, как ее грудь поднималась и опускалась, каждый вдох был глубже, чем предшествующий. Она приподнимается и тянется за новым поцелуем. На этот раз я позволяю ей контролировать ситуацию. Ее холодные и немного дрожащие губы неспешно прикасаются к моим. Маленькие губы целуют меня с трепетом и… о, черт — с любовью. Уж этот поцелуй я узнаю из тысячи.       Я хмурюсь. Она скользит своим языком по моим губам, и я с полной готовностью приоткрываю свой рот, но она не спешит. В легком поцелуе она касается моей нижней губы, и ее рука несмело поднимается к моему лицу. Чувственно и медленно ее язык проникает в мой рот, слишком медленно. Во мне взрываются тысячи эмоций. Наши языки лениво сплетаются, а моя Джо начинает хныкать. Где-то внизу живота нарастает возбуждение. Я грубо сжимаю ее волосы в кулаках, притягивая нас ближе друг к другу. Она громко всхлипывает, и ее маленькие ладони ложатся на мою грудь пытаясь оттолкнуть. Джо сильно жмурится, и из ее глаз текут слезы, пытается оттолкнуть меня. Мне хочется смеяться. — Во мне еще осталось достаточно демона, чтобы тебя убить и не моргнуть и глазом, — я толкаю ее, пока она не упирается в столешницу.       Одним движением скидываю все предметы со стола, усаживая вместо них Джоанну. Умудряюсь все это сделать, не разрывая поцелуя. Звуки разбитого стекла подогревают мой аппетит. Ладонью развожу ее колени в стороны и удобно устраиваюсь между ними. Я стискиваю прядь волос в кулаке и тяну ее голову в сторону, открывая себе доступ к шее. Губами чувствую ее изгибы шеи и то, как вся она реагирует на меня, когда я вылизываю кожу, от ключиц до края челюсти. — Но я еще жива — значит что-то для тебя значу. Сейчас я хочу большего. Мне нужно большее.       Руки Харвелл ложатся на мои плечи и быстро оказываются на моем лице. Она слишком нежно ласкает мое озлобленное лицо своими раскрытыми ладонями. Положив ладони на мои скулы, она притянула мое лицо к своему и прижалась губами к моему рту. Я пытаюсь вложить всю нежность, которая во мне осталась в этом жесте. Она заслужила это. Хотя бы за попытку меня вернуть. Когда с ее рта слетает стон, мне рвет крышу. Смотрю в ее глазах, где плескалась борьба, которая она вела с самой собой. Делаю шаг назад. Блондинка насторожилась и, когда я снимаю с себя футболку, воздух покидает ее легкие. Джо понимает, чего я хочу.       Ее глаза округлились, и она опять посмотрела на мои губы. Решительный шаг вперед, и я придавливаю ее к себе, чтобы у нее не осталось никаких сомнений в том, чего я хочу от нее. Не прерывая зрительного контакта, снимаю ее со стола. Она сама избавляется от майки. Я стою неподвижно наблюдая за этой девушкой. Джо нерешливо расстегивает джинсы и спускает их до колен, помогая себе ногами. Ее лицо полно ненависти и злости. Это вызывает мою улыбку.       Сокращаю расстояние между нашими лицами и провожу носом по ее щеке, дойдя до чувствительно места за ухом. Она шумно втягивает воздух. Резким движением она оказывается вновь сидящей на столешнице. Усмехаюсь, когда она прикрывает глаза и закусывает нижнюю губу. Старается скрыть реакцию тела на мои касания? Глупая. — Ты не спрячешься от меня, — прошептал ей я. — Я знаю твое тело лучше тебя. Мои губы снова касаются ее шеи, и она остро реагирует на это, выпуская еще один стон. — Я знаю каждый твой стон, — моя рука бесцеремонно поднимается к груди. — Я чувствую, как учащается биение твоего сердца из-за меня, — она рвано дышит и даже не старается угомонить свое дыхание.       Громкий вздох выходит из нее, когда моя рука накрывает ее грудь. Мне нужно остановится. Прекратить все это. Уйти. Оставить ее. Но почему я снова целую ее? Чувство неуверенности не оставляет меня и растет с каждым поцелуем. Черт, Харвелл. Что ты творишь со мной? Когда она ногтями хватается за мою спину, вся неуверенность уходит и рвется на куски. Я должен обладать ей. Никто другой. Только я.       Мои пальцы дрожат, и я никак не могу справиться с идиотской пуговицей на джинсах! Словно слыша мои мысли, Харвелл притягивает меня за пояс к себе и одним ловким движением мои джинсы скатываются по бедрам, на пол. Моя бровь вопросительно выгибается, а она невинно пожимает плечами. — Смотри на меня, — говорю я, борясь с диким желанием ворваться в нее прямо сейчас. Ей будет больно, если я это сделаю. Черт, я не хочу ей делать больно. Чертова кровь! Что она со мной делает?! Держу ее ноги под коленями и резко дергаю ее на себя. Автоматически мои бедра делают рывок вперед, и зажмуриваюсь, чтобы не застонать в голос. Как девственник после порнухи.       Скользнув руками в ее волосы, я притянул ее к себе, стараясь вложить в этот страстный поцелуй все, что я чувствовал. Она выгибается, и я проникаю в нее глубже. Это рвет все частички самообладания внутри меня. Наши растерянные взгляды встречаются. Как будто мы только что поняли, чем занимаемся и с кем.       Я хватаю ее за подбородок, заставляя смотреть себе в глаза. Она кусает губы, когда я из нее выхожу и снова резко вхожу. Она ахает и прикрывает глаза. Я останавливаюсь. — Смотри на меня, — вновь беру ее за подбородок и начинаю ритмично двигаться. Мне вдруг пришло в голову, что никогда раньше я не испытывал такого количества разных чувств во время секса. — Не смей закрывать глаза, — мои пальцы впиваются в ее ноги, а я слишком сильно, глубоко и часто вбиваюсь в нее. Она ерзает и пытается, то ли прижаться ближе, то ли отодвинуться. Внезапно я с ужасом осознаю, что это в последний раз. Мои движения становились быстрее и рванее, но мне не хотелось заканчивать. Мне не хотелось прекращать это!       Я жаждал ее, как наркоман дозу в период ломки, и это чувство поглотило меня. Она начала неистово толкать бедрами навстречу моим движениям, и я понял, что она тоже приближается к финишу. Поддаваясь знакомому в груди чувству, я хватаюсь за ее руку, и, когда ее ладошка сжимается и переплетает пальцы, отчаянье завывает в груди диким зверем.       Она прогнулась в пояснице, опираясь ладонями в грубую деревянную поверхность. Я почувствовал знакомое мне давление внизу живота и еще раз сильно ворвался в нее, громкий вдох выходит из меня, когда я чувствую, что она дрожит. Она прятала свое лицо в мою шею, и ее стоны заглушали мои хрипы и рычание. Я сильно прижимал ее к себе, желая быть как можно глубже. Спустя еще пару интенсивных движений я кончаю, сильно сжимая ее в своих руках. Это скоро закончится, и страх потерять ее оказался более реальным, чем я думал раннее. Я утыкаюсь взмокшим лицом в ее плечо, а она совсем не шевелится, но громко бьющееся сердце выдает ее с потрохами. Ее пальцы гладят меня по волосам, спускаясь к спине. Я не хочу открывать глаза. — Даже когда все тёмные силы будут против нас и нам некуда будет спрятаться… я буду любить тебя, — доносится до меня ее шепот, от которого внутри все больно сжимается. Я поднимаю свой взгляд на нее.       Джо старалась держать глаза закрытыми, но, когда они открылись, я увидел злость. Возбуждение пропадает, когда вместо прощального поцелуя я получаю иглу под сердце. Боль, не сравнимая с адской, распространяется по моему телу, и это ощущение можно сравнить с тем, будто в моем организме кто-то устроил день большой стирки. Я обессилено падаю, и мое сознание проваливается в темноту. Тьма отступает от моего тела, и мой мозг начинает мыслить. Когда я открываю глаза, я встречаюсь с ее обеспокоенным взглядом и направленным на меня ангельским мечом. — У тебя кишка тонка убить меня, Харвелл, — хмыкаю я, и она улыбается.       Да, я раскаиваюсь, но я даже не уверен, так ли глубоко мое раскаяние, как должно быть. Я всегда удивлялся, почему я не испытываю более глубокие эмоции. Даже не знаю, могу ли я испытывать нормальные эмоции или нет. — Мы оба знаем это, — говорит она, плеская на меня воду из фляги. Вода не действует на меня, как на демона. Я трясу головой, и холодные капли затекают за воротник. — Ах, ты ж, черт, — противный холод вызывает мурашки. — С возвращением, Дин, — я не сразу отыскиваю смысл в этой фразе. Но, походив с фонариком в глубине моего подсознания и в кладовке воспоминаний, я нахожу его. Точнее, её. — Получилось, — шок сковывает меня не хуже, чем все эти цепи. Эмоции атакуют меня, словно они японский истребитель, а я — Перл-Харбор. — Всегда огонь благой любви зажжёт другую, — с гордостью говорит она, осматривая меня. — …блеснув хоть в виде рабского следа, — заканчиваю я.       Я не могу быть сошедшим с ума, если я обнимаю свою девушку, не желая её убивать.