Первое, но не последнее

Они планировали эти каникулы ещё в прошлом году. Они едва знали друг друга, но казалось, что дружат уже целую вечность. Однако воплотить планы в жизнь тогда не вышло — в июне Юра сдавал ОГЭ, а потом его дедушка попал в больницу, и Юра не уезжал из Москвы до конца лета. В этом году у Юры не было никаких экзаменов, а Отабек закрыл сессию, они всё рассчитали, составили графики своих индивидуальных тренировок, ведь даже на каникулах нельзя себя запускать; оставалось только дождаться лета. И вот, в один из первых дней июня, Отабек ждёт Юру в аэропорту Алма-Аты. Они пробудут в городе неделю-две, а потом двинутся к Каспию. — Бека! — Плисецкий с разбегу бросается на шею другу. Они не виделись после последних соревнований — прошло почти полгода. Волосы у Юры отросли ниже плеч, а ростом он сравнялся с Отабеком. — Мда, я буду молиться, чтобы ты не перерос меня. Я просто не переживу этого. — Смирись, друг. Вы, азиаты, низкорослый народ. Против генетики не попрёшь! Алтын улыбается. Он счастлив, что покажет родной любимый город своему родному любимому человеку. Вышло так, что в Алма-Ате молодые люди провели даже меньше недели, но за это время они побывали на Кок-Тобе, в Тамгалы-Тас, видели озёра и горы, фонтаны, которыми славится южная столица Казахстана. Юра отказывался уезжать, пока не сходит в театр, потому что одной из целей его жизни было посмотреть балет везде, где это возможно. Автобусом они добрались до небольшой деревни рядом с Каспийским морем, где жила бабушка Отабека, и где он проводил каждые летние каникулы. Тот факт, что Каспийское море — это не море, стал для Юры полнейшим шоком. «Вся моя жизнь была ложью… Что дальше? Эверест — это вулкан или ещё какая-нибудь дичь?» — возмущался Плисецкий, стоя по колено в озёрной воде. Пусть Каспийское море и не было морем, но ожидания Юры всё равно оправдались. В конце концов он даже решил, что это отличный компромисс между морем и пресным водоёмом. Целыми днями Бека и Юра катаются на мотоцикле по побережью Каспия. Отабек захлёбывается от эмоций: он вновь посещает все милые сердцу места, наполненные детскими воспоминаниями, а вместе с ним — Юра, в которого он влюблён, который тоже его детское воспоминание. Бека уверен, что счастливее, чем этим летом, он никогда больше не будет. Они повзрослеют, пойдут разными дорогами; Юра, наверное, женится, а чувства Беки никуда не денутся. Шесть лет никуда не деваются — дальше, видимо, будет только хуже. Однажды парни приезжают на заброшенный пустынный пляж. С собой у них переносной мангал, мясо для шашлыка, хурма и бабкино домашнее вино — очень крепкое, хотя на вкус как обычный сок. Раньше на этом пляже всегда была тьма народу, потому что он песчаный и к деревне близко, но потом появились новые, более удобные места для отдыха, и сюда перестали ездить. — Такое шикарное место, а никого нет. Что за чёрт? — спрашивает Юра, стягивая футболку. — Ну, есть еще шикарнее. А я этот пляж люблю. В детстве мы всё время тут играли и купались. — Хорошо, что мы сюда поехали, а не куда-то ещё. Юра растягивается на песке и смотрит в небо немигающим, определенно счастливым взором. Отабек делает шашлык — единственное блюдо, которое и научился готовить за всю жизнь. — Я вот на шашлыки всегда большой компанией ездил. Дед, его друзья, их внуки… Вдвоём непривычно. — А разве нам ещё кто-то нужен? — хмыкает Отабек. Юра переводит на него взгляд и улыбается. — Действительно. Шашлык у Беки совершенно бесподобный, вино пьется быстро и легко. Потом они купаются, пока губы не посинеют, допивают вино. Даже на загорелой коже видно, как Юра раскраснелся. Он ведь в жизни почти не пил никакого алкоголя, а тут такой градус. Блестящими, восторженными глазами Юра смотрит на озеро, на медленно садящееся солнце. — А ведь какое романтичное место, Бека! — Это точно, — смеётся Отабек. — Я тут девчонку впервые поцеловал. — Правда? А когда? Кого? Расскажи! — Да просто соседскую девочку, Динару. Мы мелкие были, она поймала ящерицу и отдала её мне. Я так счастлив был этой ящерице, что в благодарность Динару в губы чмокнул. А она решила, что мы теперь пара, прилипла ко мне. Потом я сказал, что не люблю её, и на меня все девки ополчились. Юра смеётся до икоты. Рассказывает про своё детство — у него никогда не было ни дачи, ни родственников в деревне, ни друзей-сверстников, зато был дедушка и вся Москва, которую дед знал как свои пять пальцев. Юра с детства был театралом, ценителем живописи, музыки, кино. Природу он тоже любил, любил Коломенское и Царицыно, которые были для него настоящими сказочными лесами. Ненадолго между парнями повисает тишина, но не напрягающая, а та самая, возникающая между хорошими друзьями, которым вовсе не обязательно постоянно друг с другом говорить. А потом Плисецкий неожиданно спрашивает: — Вот целоваться ты целовался, а влюблялся когда-нибудь? — Ну… Да, влюблялся, конечно. А ты? Юра глубоко вздыхает, прикрывает глаза и ложится на песок. — Поклянись, пожалуйста, что не будешь меня осуждать. Я этого не вынесу, честно. Бека поклялся. — Я был влюблён. В Никифорова. Да-да, во взрослого мужика в 15 лет влюблён был, пиздец полный, знаю. От этих чувств иногда самовыпилиться хотелось. Но потом у меня, видимо, появился мозг, я переосмыслил всё своё существование, понял, что эта влюблённость — просто фанючество и желание стать таким же успешным, как он. Да и с новыми, лучшими людьми познакомился, Никифоров сам потом забылся. Отабек, кажется, забыл как дышать. Юра рассказал ему такой важный секрет, доверился ему, но Бека мог думать только о том, что тот был влюблён в парня. В парня! — Жуть. Хорошо, что тебя отпустило. Этот Виктор никогда мне не нравился. — Это да. Это да… И это, Бек… Тебя это не смущает? — Что ты был влюблён в парня? Нет. Сейчас бы в 2018 году быть гомофобом. Юра с облегчением улыбается и обнимает Алтына. Бека обнимает его тоже, несколько минут они сидят вот так, а потом Юра аккуратно высвобождается из объятий Отабека и ложится к нему на плечо. — Расскажи ты. В кого ты был влюблён? — А почему был? Я и сейчас… Отабек запинается на полуслове, а Юра с недоумением и интересом смотрит на него. — Я давно влюблён. Лет с тринадцати. Просто безответно. Но я с этим уже смирился, если честно. Юра поднимает голову с плеча Беки и садится перед ним. Он не моргая смотрит в глаза друга, от чего становится не по себе. — Юр, ты че... Но договорить он не успевает, потому что Юра целует его. Очень робко, как будто вопросительно, и тут же отрывается от Беки, снова глядя ему в глаза. Отабек судорожно вздыхает и уже сам целует Юру, целует страстно, жадно, и Юра отвечает ему тем же. Потом Бека целует шею Плисецкого, а тот смеётся. — С тринадцати лет? Мне же одиннадцать было. Ну ты и извращенец. — Это ты извращенец, раз так думаешь. В тринадцать я больше всего на свете хотел с тобой дружить. А вот лет в шестнадцать, когда дрочил на тебя, понял, что дружбы будет мало. Юра вздыхает, снова смеётся, утыкается в шею Отабека. И говорит совсем неожиданную вещь. — Прости. — Чего? За что? — Ты… Ты любил меня, всё это время. А я в лагере тебя не запомнил, на соревнованиях не замечал. А ведь это ты меня спас, Бека, ты. Ты такой потрясающий. Отабек гладит Юру по волосам, по спине, успокаивает. — «С новыми, лучшими людьми познакомился» — это со мной, что ли? — ухмыляется Отабек, внутренне содрогаясь. И Юра целует его шею, плечи, ключицы, и шепчет: — Я в тебе просто утонул. Как я жил-то без тебя, а? Они целуются, целуются, пока не кончается воздух. У Юры растрепался хвост, он злобно срывает резинку с волос и бросает в песок. — Надо состричь всё нахер. Надоело. — Отвезу тебя в город. Там бабка-парикмахерша, ей под 90, а стрижёт лучше любого столичного стилиста. И на следующий день они поедут в город, и Юра подстрижётся. За лето они объездят все крупные озёра Казахстана, побывают в самых разных заповедных зонах, а потом уедут в Россию, в Москву. Их ждут балет в Большом театре, «Анна Каренина» в театре Оперетты, огромный театр Российской Армии и крошечный театр-студия Олега Табакова (а больше всего Бека оценит часы Театра кукол). В Питере Юра будет защищать Алтына от флирта Милы, но Мила перестанет сама, когда застанет их целующимися («Юрка, как так? Ты не мог сразу сказать? Мне нельзя доверять, да, я такой дерьмовый друг?»). Отабек всё-таки ошибался, думая, что никогда не будет более счастливым, чем в эти каникулы. Да, он был действительно счастлив этим летом, их первым с Юрой летом. Но впереди еще множество летних дней, множество дней с Юрой и счастье — бесконечное, не ограниченное встречами на каникулах и соревнованиях.