*****
— А потом они сказали, что «празднуй своё дурацкое рождество с кем хочешь, нафиг ты нам тут не сдался». Представляешь? — Бэкхён заразительно смеялся, чуть с хрипотцой, вставая на высокий табурет и старательно пытаясь привязать веточку омелы к потолочной балке. — Осторожно, сейчас навернешься ведь, эквилибрист недоделанный. Не думаю, что предел твоих мечтаний справить «своё долбаное рождество» в компании врачей и изрисованного гипса, — Чен опасливо косился в сторону своего друга, пока перебирал содержимое принесенных им коробок, — откуда ты все это приволок? — Какая разница? Откуда приволок, там уже нет. И вообще, ты должен обращаться ко мне «хён», невоспитанная зараза! — Бэк, наконец, закончил и соскочил с шаткого стула, направляясь за стойку. — Мы одногодки, так что отвали, — Чондэ хохочет, уворачиваясь от длинных и острых, как спицы, пальцев. — Это не отменяет того, что я тебя старше, — Бэкхён победоносно отбирает из рук Чондэ пузатую кружку с только что сваренным кофе. — Может, хватит уже выдувать мои запасы и распугивать клиентов, а, хён? — акцентируя внимание на последнем слове, Чен недовольно уставился на Бэкхёна, сложив руки на груди, получая в ответ закатанные глаза. — Где ты видишь тут клиентов? — Бён обвел руками пустой зал, но перевёл взгляд на окно после короткого кивка друга. — Уже минут десять стоит, мнётся. — Так это же…*****
Дверь из темного дерева порывисто открылась, заставляя еловый венок чуть дернуться, выпуская на улицу парня, уже без глупой шапки, даже без пуховика, прямо так, в одном красном свитере с вышитыми снежинками. — Ты как тут оказался? — на лице незнакомца очаровательно плескалось недоумение. — Примчался на оленях, — выдавил Чанёль, искренне ужасаясь тому, что сморозил. «Пак Чанёль, ты не просто идиот, ты патологический кретин». Уголки тонких губ парня напротив заметно дернулись в улыбке. — Пойдем внутрь, олень, тут холодно, — уже открыто улыбаясь, хрупкий парень схватил Чанёля за лацканы пальто и потащил по ступеням наверх. Внутри прогретый воздух приятно покалывал заледеневшее лицо и руки. Из соседнего зала был слышен треск дров; запахи пряностей, выпечки и кофейных зерен расслабляли. Так и не отпустив чужой руки, парень потащил Пака к диванам, усаживая того недалеко от камина. Со стороны стойки за происходящим неотрывно следили два любопытных глаза, но молчали. — Посиди пока тут, — улыбнувшись, как может, наверное, только он, молодой человек скрылся с поля зрения, шикая на развеселившегося друга. «Помпон» исчез за ширмой, а его друг, выйдя из-за стойки, приблизился к гостю. — Я – Чондэ, Ким Чондэ, — приветственно протягивая ладонь для рукопожатия, улыбнулся парень, — а откуда ты знаешь Бэкхёна? — Пак Чанёль, — чужая ладонь оказалась очень большой и горячей. — А мы с ним и не знакомы… — глупая улыбка расползлась по лицу, заметив негодующее выражение лица собеседника. — Мы с ним впервые увиделись-то не больше получаса назад, — Чанёль инстинктивно провел рукой по шее и затылку. — Он уронил меня в снег… — Удивление на соседствующем лице сменилось на разрывающий хохот. — Чего ржёшь, чудовище? — к столу возле дивана приближался Бэкхён, неся в руках поднос с чем-то напоминающим термос и парой кружек. — Хён, я, конечно, знал, что у тебя удар встречной электрички, но не думал, что ты сможешь завалить такого большого парня, как Чанёль. — Чондэ был неумолим, — Ох, Бэкки. Ты же натурально ходячая катастрофа. Ай, не бей! — У вас такие милые взаимоотношения, — Чанёль, наблюдая за шуточной возней двух парней, не мог сдержать смеха. Он совсем иначе представлял себе Бэкхёна, когда столкнулся с ним на улице. Но то, что он видел перед собой сейчас, ему нравилось даже больше. Эти ребята, такие живые, настоящие. Без приторной наигранности и фальши. Раскрытые и не боящиеся чужого осуждения. Искренние. — А почему никого нет? Тут довольно уютно, — Чанёль оценивающе обвел взглядом помещение. — Мне кажется, от посетителей отбоя не должно быть. — Так и есть, просто мы сегодня закрыты, — Бэкхён улыбнулся, ослабляя хватку на шее Чондэ. — Завтра Рождество, хотели подготовить зал для вечеринки. — Глаза Чанёля мгновенно потухли, что не укрылось от Бёна. — Вечеринка навряд ли состоится, если ты придушишь хозяина заведения, — пропыхтел Чондэ, вырываясь на волю. — Ты не любишь Рождество? — почему-то шёпотом спросил Бэкхён, когда Чондэ скрылся на просторах кухни. Голова Чанёля едва уловимо качалась из стороны в сторону, отчего лицо Бэкхёна стало выглядеть действительно расстроенным и удивлённым, как у ребёнка. Казалось, он искренне не верил, что на свете существуют люди, которые могут не любить этот праздник. И впрямь эльф, сбежавший из сказки. Приглушенный свет и отблеск огня в камине игрался тенями и бликами на гладкой поверхности стола. Длинные пальцы дотянулись до стоящего на нём термоса, откручивая крышку и разливая содержимое по кружкам. Резкий аромат корицы, гвоздики и ягод оглушил сознание. От кружек исходил пар, рассеивающий сладкий запах по помещению. — Но почему? — все также шёпотом, проникновенно. Бэкхён не сводил взгляд антрацитовых глаз с чужого лица. — Это же пора, преисполненная волшебством и… — Разочарованием, — закончил за него Чанёль, тяжело вздохнув, передавая через омуты зрачков всю свою боль, что таилась в нём все это время. Бекхёну хотелось доверять. — Каждую зиму всё живое внутри леденеет, а Рождество так нагло дарит надежду, на то, что всё можно будет начать сначала. Но теплее не становится. Ни внутри, ни снаружи. А отчаяние и безысходность тягучим дёгтем топит единственный свет, оставшийся внутри. — Ты просто разучился верить, если вообще когда-либо умел, — Бэкхён, довольно жмурясь, отпил из кружки горячий глёг. — Знаешь, почему ты захотел меня найти и пришёл сюда? — на вид расширившихся глаз, тот лишь пьяняще улыбнулся. — Потому что внутри тебя всё ещё живёт маленький ребёнок, который ждёт и хочет чуда, но боится. А я не боюсь. — Глупости, — Чанёль улыбается краешком губ, грея ладони о стеклянный бок чашки. — Я не боюсь чуда. Чудес в принципе не бывает. — Видишь вон ту омелу? — Бэкхён отставил кружку и, развернувшись корпусом, указал в сторону проёма, где виднелась часть стойки и витиеватая веточка с белыми бусинами под потолком. — Ты никогда не поцелуешь человека, если будешь стоять с ним под ней. — В чужих глазах читалась грусть. — Ты не загадаешь желание на падающую звезду, или когда будешь проезжать под мостом с проходящим поездом. Потому что ты боишься, что не сбудется. Перестал верить в себя. Бояться – это нормально. Все мы чего-то боимся. Отличие только в том, рискуем мы или нет. А что касается самого момента волшебства. В мире ты не найдёшь магии, она в нас самих. Бэкхён приподнял брови, разжигая пламенеющее тепло в груди всё сильнее. Сколь заразительны его слова, сколь проникновенны его взгляды. С Бёновых губ снова срывается смех, когда с кухни возвращается Чондэ, подгоняя парня, что остался всего час, а содержимое коробок до сих пор не развешено по залам. Он тянет Чанёля помогать, сдувая остатки серьёзности их разговора. Словно он им двоим лишь приснился. Тормошил, командовал. Неуклюже балансировал на ноге, одевая на ёлку звезду, отбрыкиваясь от комментариев Чондэ, что «я сейчас тебя самого на купол натяну, если ты не слезешь». За окном бесконечный снегопад и уже редкие прохожие. Музыка и голоса, доносящиеся с площади, давно уже стихли. Пропитанное уютом помещение покидать совершенно не хотелось. — Двигай задом уже, — подгонял своим бедром Чондэ друга, запутавшегося в длинном шарфе и перегораживающего ему дверной поем. На озлобленные взгляды тот лишь послал ему воздушные поцелуи. — Жду завтра. Не опаздывай, будешь тестировать мой новый рецепт вафель. — На отчаянный вой со стороны Бэкхёна парень лишь расхохотался, салютуя на прощание. — Удачно добраться. А ты, Чанёль, проследи, чтобы он не распластался где-нибудь по дороге. — А что не так с вафлями? — спросил Пак, когда Чондэ уже скрылся в противоположном направлении. — Каждое Рождество он придумывает что-то новое. И поверь, это далеко не всегда съедобно, — в противовес своим словам, Бэкхён светился понятной только ему одному радостью, но не менее заразительной от этого. Под хруст снега под ногами и беспрерывную болтовню Бёна они пересекли площадь и вышли к старой аптеке. — Мне дальше туда, — остановился Бэкхён, указав рукой в проулок. Получив от Чанёля кивок головы, он уже было развернулся, чтобы уйти, но видимо передумал. — Приходи завтра тоже, ладно? — уже шагая под навесом, он крикнул парню в спину. — Я буду ждать!*****
По теплому помещению гуляла мелодия, под аккомпанемент бубенцов, тая на губах посетителей заученными словами песни Бобби Хелмса. Мигающие огоньки подсвечивали улыбки и искрящиеся счастьем глаза. Бэкхён стоял рядом со стойкой, возбужденно о чем-то перешёптываясь с Чондэ. Тело по инерции дернулось от прикосновения к талии чьих-то рук, но быстро расслабилось, когда ухо обдало жарким дыханием, вызывая подобие улыбки на губах: — Когда я сегодня шел через площадь к кофейне, увидел в небе падающую звезду, и знаешь что? Я загадал желание. Бэкхён резко развернулся, чуть ли не теряя равновесие, но его успели подхватить теплые ладони Чанёля. — Мостов с поездами в нашем городке, как оказалось, нет. Я проверил. — Бён уже не сдерживал смех, но быстро перестал, когда Пак продолжил, — осталось еще кое-что. Недоуменно уставившись в глаза Чанёля, Бэкхён медленно проследил за его пальцем, что указывал вверх. Прямо над ними висела омела, которую он же туда и повесил, буквально вчера. Раскрасневшейся щеки коснулась горячая ладонь, а в глазах напротив застыл вопрос. С секунду промедлив, Чанёль наклонился ближе, заключая чужие губы в плен, пробуя их на вкус. Напомнило пряный коктейль из корицы, гвоздики и морозных ягод, очаровавших его этой зимой.