Приворотное зелье

-Цвет барвинка, миндальный орех, семена кориандра Тихий шепот. Не чтобы проверить себя - она знает рецепт наизусть. Скорее по привычке. Между задернутых штор пробиваются солнечные лучи. Они играют бликами на ребристых флаконах и будят воспоминания. Запах свежей травы. Свет, режущий глаза, так, что приходится щуриться. Огромное, нескончаемое поле, по которому они бегут босиком, иногда цепляясь ногами за непонятно откуда взявшиеся коряги. И падают в мягкую траву. Лежат рядом, прижимаясь друг к другу боками. Черные волосы, разметавшиеся по земле мешаются со светлыми. И от этого даже теплее, чем от жгучего кругляшка солнца, повисшего над головами. Можно прикрыть глаза руками, но его видно даже сквозь пальцы. Даже сквозь закрытые веки. А рядом едва уловимое дыхание. Они говорят об облаках, плывущих по небу, и о том, на что они похожи, эти облака. Над ними медленно проплывает дракон из старой сказки и большой крылатый кот. Ее подруга смеется заливисто и весело. Говорит, что не бывает крылатых котов. Ася и не спорит. Смотрит, то на облачного кота, то на Веду, в чьих искристых глазах играют отблески солнца, и улыбается. А потом они вскакивают и опять бегут по полю, взявшись за руки. И Ася говорит себе, что никогда-никогда не отпустит этой руки. Весь день растягивается в бесконечный бег, с нежным запахом луга. И от счастья немного хочется плакать. А еще смеяться. Кот прыгает с подоконника и трется о ноги. Из котла вырываются клубы пара, почему-то тоже пахнущие лугом и только что срезанными цветами. Ведьма отбрасывает за спину рассыпавшиеся по плечам волосы и, спохватившись, тянется к чашке с порошком, все так же медленно проговаривая: -Пять щепоток любистока, три щепотки черного перца и рута Голос, размеренный и чарующий, завораживает. Кот, кажется, попадается в его ловушку. Он сидит рядом тихо. Раскачивается словно маятник из стороны в сторону, но хозяйка этого не замечает. Длинные волосы опять падают на лицо. Она поправляет их, обещая себе в следующий раз заплести косу. А память опять подкидывает старое, пронизанное теплом, воспоминание. Они сидят под раскидистым деревом у речки. Трава приятно щекочет голые ноги, солнце пробивается сквозь крону, ложась на лица пятнами света. Тонкие пальцы нежно касаются Асиных волос, собирая их в тугую косу. Она ловит каждое прикосновение, как ловят бабочек, и обещает себе сохранить их в памяти. А Веда звонко смеется и втыкает в готовую прическу сорванный цветок, нежно голубой, как небо, отражающееся в реке. Как цвет ее глаз. А потом они плетут венки из тех же голубых цветов. Вода журчит тихо и успокаивающе. Вот только Асе тяжело унять стук сердца. Она украдкой смотрит на подругу. Та, в окружении цветов, в неровном свете, похожа дивное создание. На лесного духа. Тонкая, изящная. Почти эфемерная. Ее хочется оберегать. Девушка быстро вплетает в свой венок веточки полыни и протягивает подруге. Веда улыбнувшись, забирает подарок, едва дотронувшись до пальцев. Асино сердце опять начинает колотиться. Уже не слышно ничего, кроме его стука. Она поправляет венок на светлых волосах и обещает всегда быть рядом. Веда только смеется в ответ. И хочется рассыпаться солнечными бликами и лететь в тысячу сторон. За окном каркает ворона. Девушка вздрагивает. Кричащая ворона - плохой знак. Ведьма испуганно смотрит на свое варево, пытаясь угадать, все ли идет так, как нужно. Или этот знак относится к ее замыслу. Зелье по-прежнему пахнет цветами. Теми самыми. Ярко-голубыми. Названия которых Ася никак не может запомнить. Она улыбается, и руки сами тянутся к разложенным на столе травам -заманиха, цвет пассифлоры, корень черной лакрицы – повторяет про себя девушка. Паутина под самым потолком и сгустившиеся тени нагоняют тоску. Ворона не перестает кричать. И начинает казаться, что вся затея обязательно пойдет прахом. Становится зябко, но отойти, что бы взять накидку нельзя. Солнце, уже рыжее, пробирается в просветы штор, и хочется захлопнуть их поплотнее. А в памяти привычно просыпается последний летний вечер. Они сидят на земле, кутаясь в один плащ, слишком большой, чтобы принадлежать кому-то из девушек. В летний еще вечер пробираются первые холодные ветра, и тонкая накидка едва ли от них спасает. Ася чувствует как подруга прижимается к ней горячей кожей. И ее щеки уже не вспыхивают огнем. И сердце почти не колотится. Но это по прежнему приятно. Они смотрят на догорающий закат, красящий кожу в рыжий цвет. Слушают скрежет кузнечиков. И молчат. Это молчание пряное. Немного жгучее. Веда накручивает на палец светлый локон и о чем-то думает. И Ася боится потревожить ее мысли. Только кладет голову ей на плечо. Но Веда кажется даже не замечает этого. А потом она начинает говорить. О лодках, качающихся на воде. О далеких краях. О том, что обязательно сбежит отсюда, туда, где трава растет буйным цветом, а дни зимой, такие же теплые, как и летом. И Асе становится страшно. От того, что подруга может бросить ее здесь, совсем одну. Верно, в ее сердце больше нет места для ведьмы. На секунду ей кажется, что ее милая, светлая Веда сейчас растворится в вечерней заре, словно зыбкое виденье. Что больше не будет ее теплой кожи и цветочного запаха волос. Не будет звонкого смеха, так похожего на перезвон колокольчиков. И хочется выть. От страха и безысходности. А солнце равнодушно утекает за горизонт. Робкий стук в дверь заставляет девушку дернуться. Одно неловкое движение, и в котел сыпется оставшийся на столе пучок руты. Варево плюется белым паром. И такой сладкий аромат цветов растворяется, сменяясь свежим и чистым запахом дождливого утра. И все. Ася понимает, что ее зелье безнадежно испорчено. Она вздыхает устало и измученно. А там, за дверью кто-то продолжает мерно стучать. Значит нужно встречать нежданного гостя. Девушка распахивает дверь слишком резко, и застывает в растерянности и недоумении. На пороге стоит такая привычная и родная подруга, пряча лицо за большим букетом ярко-голубых цветов. Стоит и смотрит нежно и чуть смущенно. С рыжеватыми отблесками солнца в глазах и рыжими бликами в волосах. -Это тебе. – Ее звонкий, обычно, голос звучит глухо, а рука, протягивающая букет, слегка подрагивает. -Но ведь – Ася как во сне протягивает руку. Дотрагивается до теплых пальцев и зеленых стебельков, еще исходящих соком. – Но ведь зелье испортилось. В ее голосе столько детского непонимания, что Веда не может сдержать смеха. Она делает шаг вперед, обнимая удивленную подругу. -Разве я не знаю, для кого ты варишь его уже третий месяц? – она почти шепчет, обжигая шею горячем дыханием, от чего по Асиной коже разбегаются мурашки. А затем легко касается ее губ в невесомом поцелуе. И глядя в раскрытые в изумлении глаза, продолжает – Иногда можно просто сказать.