Искусство жить

      «Соби. Как мало я знаю о тебе и как же много не могу объяснить. Я могу смотреть на тебя украдкой часами, особенно? когда ты рисуешь или увлечён чем-то.       Так интересно. Ты становишься совсем другим, словно свободным от чего-то, что опутывает твою душу, цепями держит возле меня. Ты улыбаешься своим работам, так же, как и мне, и я чувствую, что нужен тебе.       Может, не так уж неприятно служить мне? Может, ты действительно любишь меня?» — Рицка быстро уткнулся в учебник, как только понял, что Соби поймал его взгляд. Не подавая виду, он продолжил смотреть в учебник, словно бы читая его.       — Возле тебя белый тюбик краски, подай, пожалуйста.       Рицка отложил учебник, осмотрелся и только потом понял, что от него требуется.       — Не притворяйся, ты даже не обращал внимания на учебник.       Рицка фыркнул.       — Это еще почему?       — Иначе ты бы не вздрогнул, когда я к тебе обратился. Ты думал обо мне.       Уже не удивляясь проницательности бойца, он открыл тюбик с краской.       — Это не белый.       — Я знаю.       — Тогда зачем?       Соби улыбнулся.       — Понятно.       Рицка отвернулся, сел на прежнее место. Мысли опять сбивали с толку, сосредоточиться не получалось.       Как люди понимают, что они любят? Разве это щемящее, странное чувство в груди и есть критерий? Глупости.       — Ты говоришь, что любишь меня. Но как ты понимаешь это?       Соби едва не выронил кисть. Ничего себе перемена темы.       — Не знаю. Просто люблю тебя.       — Не верю.       Жизнь шла по привычному кругу. На очередное люблю — очередное не верю.       Оставалось только отложить кисть и краски. Появилось занятие куда интереснее.       — Я попытаюсь объяснить. Хотя, мне кажется это очень трудно.       Рицка не поднимал головы. Кровать прогнулась под весом взрослого, Соби сел рядом.       — Ты — причина моего беспокойства Рицка. Тот, кто вынуждает меня изменить все вокруг себя. Любовь — то, что убивает тебя медленно каждый день. Уничтожает личность, ты меняешься. Стираются привычки, грани, и ты уже мысленно убиваешь все живое, что имеет возможность быть возле предмета твоей любви.       — Ты ревнивый психопат, а не влюбленный, — пробормотал Аояги.       — Может быть.       Соби отобрал книгу у него, лег на постель и положил свою голову на его колени.       — Что же, по-твоему, любовь, Рицка? — Не знаю. Это что-то, что радует каждый день и дарит чувство       полета. И хватает совсем немного, чтобы быть абсолютно счастливым.       Агацума встал, как всегда, мгновенно. Иногда его настроение менялось в доли секунд.       — А ты любишь меня?       Стало неловко, страшно, и сердце заметалось в груди, словно желало вырваться.       — Соби, я... — Рицка посмотрел на одеяло, с силой сжал руки в кулаки.       Тот хмыкнул.       Неуловимым движением он приподнял подбородок мальчика и легко поцеловал в губы.       Так странно, но сегодня мальчик даже не пытался оттолкнуть его или еще как-нибудь помешать.       Рицка сжался, поцелуй всегда отключал его рассудок и заставлял забыть обо всех сложностях. Соби был нежен, осторожен и казалось, что в любой момент сказка закончится.       Но похоже сегодня на него что-то нашло. Он повалил юношу на постель. Упиваясь каждым мгновением, каждым судорожные вдохом мальчика, он воистину был доволен. Но определенно чего-то не хватало.       — Так что же? Скажешь сам, или мне придется спросить у твоего тела? Оно не умеет врать       Сладкий, прерывистый голос мужчины прямо возле уха. Ласковый поцелуй в шею.       — Соби. Пожалуйста, что ты де... — Рицка выгнулся, поддаваясь ласкам.       Соби хмыкнул, вот же упорный мальчишка, не хочет признавать очевидное.       — Люблю, — выдохнул юноша.       Умоляя всех святых, чтобы они даровали ему терпения и не дали продолжить совращать мальчика до конца, Соби отстранился.       — Я счастлив.       Это было сказано так просто, тихо и одновременно серьезно, что разомлевший Рицка его не понял. Весь его вид выражал полный шок и непонимание.       «Это еще что?»       — Почему ты остановился?       Соби быстро продумал все цензурные варианты ответа. Не найдя ничего адекватного, он промолчал.       — Дурак. Если ты думаешь, что я буду жалеть, об этом, ты дурак! — Рицка сорвался на крик.       — Тебе только пятнадцать лет, это вызовет кучу предрассудков. Тебе не нужны лишние проблемы.       Соби старался говорить спокойно, успокоить и себя, и юношу было непросто. Оставалось только проклинать самого себя за горячность.       — Я люблю тебя, Соби, — сказать это в глаза было куда сложнее. Еще сложнее было снять очки и поцеловать его. Попытаться вложить в слова и поцелуй все, что чувствуешь было почти невозможно. Но Рицке это удалось. Дрожащие, словно в лихорадке руки и полная растерянность выдавали мальчика.       — Я тоже люблю тебя, Рицка. Но я не могу...       — Ты со мной по приказу, по приказу Сеймея? Я понял. Ты водил меня, всех за нос так долго. Я не хочу тебя видеть. Я тебя ненавижу!       Кровать скрипнула. Соби встал и вышел. Оставалось только обнять колени и из последних сил сдерживать слезы обиды и боли.       По приказу. Любить по приказу. Притворятся по приказу. Жить по приказу.       На что способен этот мир и этот человек, если даже любить можно приказать.       Соби не было довольно долго. Наверное, не меньше получаса Рицка был предоставлен сам себе, поэтому, когда Соби вернулся, юноша был на пике саможаления.       — Я докажу тебе обратное. Пей.       Из бокала несло алкоголем. Рицка недоуменно уставился на мужчину.       — Это успокоит тебя и поможет перенести все легче.       — Но это же…       — Это вино. Я думаю, должно хватить. Что такое, теперь ты боишься ответить за свои слова?       Это было совсем не похоже на Соби. Он словно пытался напугать, оттолкнуть от себя.       Приторно-сладкое вино было уничтожено в два глотка. Мальчик закашлялся. То ли от страха, то ли от алкоголя руки начали заметно подрагивать. Хотя, зачем обманывать самого себя? Причина страха и дрожащих рук сейчас искала свои сигареты в кармане брюк.       Страшно смотреть в глаза Соби. Хватало одного его тяжелого дыхания, чтобы понять, как он взбешен.       Пересилив себя, мальчик поднял голову, быстро, словно нехотя рассматривая мужчину: светлая рубашка, бинты и, наконец, глаза. Странно, но он не хмурился, скорее, выглядел недовольным. Во взгляде было нечто непонятное.       Смятая в кулаке сигарета, он не закурил, не успокоил себя как обычно.       — Я люблю только тебя, Рицка.       По коже прошел озноб.       Этот тон. Ласковый и грустный в то же время. Кажется, что после этих слов все вокруг замерло, и больше не было таким важным.       Юноша не отводя взгляда смотрел на мужчину. Соби подошел ближе. Длинные, тонкие пальцы скользнули по запястью мальчика, блондин словно кивнул своим мыслям, и потянулся к рубашке Рицки.       По коже пробежали мурашки — это только первая пуговица на его рубашке, что же будет дальше?       Поцелуй, еще один. Сердце каждый раз останавливалось на доли секунды и продолжало свой хаотичный стук, как только мужчина опять прикасался к нему. Нежно, сладко, настойчиво, грубо; каждое прикосновение было безумно приятным и правильным.       Мысли мешались, и похоть, гонимая совестью, наконец, победила.       — И я хочу тебя, Рицка.       Мальчик сжался, эти слова, словно молотом, ударили его по голове. Только сейчас он понял, что лежит под мужчиной и бежать некуда. Да и куда бежать, зачем?       Боец становился не сдержаннее, настойчивее с каждой секундой. Целовал, прикусывал кожу, оставляя красные отметины. Увлекал за собой, заставляя выгибаться от удовольствия.       Действительно. Алкоголь помог. Иначе Рицка не мог объяснить, почему он царапал спину мужчины, когда было особенно хорошо. Почему не сдерживал стонов, которые эхом отзывались в голове.       Ближе, теснее. Прочь одежду, прочь мысли. Только он, только его руки, его голос.       — Ты очень сладкий.       Очередная чепуха Соби не заставила покраснеть. Отвернутся, спрятаться от пронзительного взгляда не удалось.       — Попроси меня.       Рицка мотнул головой.       Соби вновь прикусил кожу на шее мальчика. Провел по спине пальцами, вызывая .       — Иначе я не продолжу.       Рицка вздрогнул.       — Пожалуйста.       — Нет. Неправильно.       — Соби, Пожалуйста. Я... Хочу, чтобы ты…       Мужчина ухмыльнулся, дальше мучить мальчика он не мог.       — А теперь потерпи. Будет немного больно.       Да. Боль. Она на мгновение отрезвила, Рицка дернулся, вжался в смятый плед. Но тихий шепот мужчины успокоил его.       Соби едва сдерживался, чтобы не набросится на мальчика, сделать абсолютно все, о чем говорила фантазия. Но нельзя, нельзя чтобы малыш испугался. Нужно приучить, дать привыкнуть к себе, почувствовать все грани этого удовольствия.       Искренний, нежный мальчик. Так ярко реагировал на каждую ласку. Смотрел обезумевшим, влюблённым взглядом и шептал его имя.       Покачиваясь на волнах боли, Рицка не слышал никого и ничего, она отступала медленно и словно неохотно. Нежный поцелуй и тут же боль, которая заставляла стиснуть зубы.       Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Наверное, это просто сон.       Еще немного, еще чуть-чуть.       Рицка выдохнул. Его ослепило, все чувства притупились, и в то же время был явственно слышен голос Соби. Но не разобрать слов.       Мальчик довольно вздохнул, закрыл глаза. Усталость просто отключила сознание, и он уснул с блаженной улыбкой на лице.

***

      Проснуться было трудно. Снилось что-то неясное, теплое и солнечное. Расставаться с таким сном абсолютно не хотелось.       Уши. Рицка вздрогнул и открыл глаза. Да, вчера ему не было важно, что подумают другие. Но школа, там и так действительно слишком много говорят о нем. Вдруг они доберутся до дома? А там, мама и...       Он поморщился от представленной картины.       — Пять утра. Спи.       Теплый, сонный голос рядом заставил улыбнуться.       Только сейчас он понял, что проснулся прямо в его объятьях.       Яркий рассвет уже будил ленивый мир. Солнца почти не было видно, но его тепло уже чувствовалось. Или это тепло Соби? Кто знает.       — Рицка, не время искать еще доказательства.       Рицка одернул длинную рубашку, похоже, ее надел на него Боец.       — Нужно поспать еще немного.       Соби прижал мальчика к себе и тот, успокоившись, уснул.       Ну и что, есть уши или нет? Это не важно, когда мир внутри наполнен теплом.