Проклятие Эру

Маглор воткнул окровавленный меч в землю, поднял взгляд и устремил пустой, невидящий взор в пронизанную туманом даль. Там, где тяжелые волны бились о серые камни, там, где ветер трепал мутные клочья тумана, не так давно сверкнуло почти позабытое сияние Сильмарилла. Сверкнуло — и пропало. Об Эльвинг, что вместе с Сильмариллом сгинула в Море, Макалаурэ не думал. Впрочем, он уже несколько часов ни о чем не думал — с тех пор, как на его меч в третий раз попала алая кровь. Маэдрос стоял у самого края скалы и пытался вглядеться в мутную пелену предрассветного тумана. Макалаурэ перевел взгляд на брата и даже что-то почувствовал. По крайней мере он почувствовал, что ему стало не по себе — почти таким же он видел Майтимо, когда тот бился в горячке после освобождения из плена и потери кисти руки. Только тогда шрам на лице брата был свежим и иногда кровил, а волосы были коротко, по плечи, обрезаны. Но взгляд и складка у губ были точно такими же. Макалаурэ так и не узнал, что видел в своих видениях Майтимо. Только имя — Финьо — рефреном звучало на губах Маэдроса, и больше ничего. Таким же был Маэдрос и после Нирнаэт Арноэдиад, в первые дни, когда они отступали на юг — безумный, исступленный взгляд, мертвенно-бледное лицо... И то же имя. Но сейчас имя Финдекано навсегда осталось в прошлом. Как и навсегда осталась в прошлом надежда когда-нибудь победить Врага, а потом и надежда исполнить хотя бы часть Клятвы. Впрочем, об этом Макалаурэ уже тоже почти не жалел: что-то изменилось в нем. Что-то, что заставляло отличать добро от зла, тепло от холода, а верность от предательства, словно уходило навсегда. Макалаурэ облизнул губы и спросил, удивляясь, как хрипло и тускло звучит голос: - Раздумываешь, не последовать ли тебе за Камнем? Маэдрос вздрогнул и впрямь едва не сорвался, стоя на самом краю. Маглор рванулся вперед, на помощь, даже не успев ничего подумать, время будто замедлилось... но Майтимо сохранил равновесие и отошел от края: - Нет. Я еще не готов шагнуть в бездну. Хочу погибнуть с мечом в руке. Пусть это и будет проигрышная битва... Мало я их проиграл? Нужно уходить. Здесь мы уже ничего не достигнем. - А сыновья Эарендила? - Нет больше проку удерживать их. Даже если Владыка Гаваней вернется, Камень из вод он нам не достанет при всем желании. - Ты ведь едва не казнил тех, кто увел сыновей Диора в лес. А теперь и сам... готов? Маэдрос равнодушно пожал плечами: - Есть кому их передать? - Не думаю. Все, кто спасался бегством, уже отплыли на Балар. Есть, конечно, брошенные корабли... - Предлагаешь нам поплыть на Балар навстречу верной смерти? - вдруг рассмеялся Маэдрос, и в мертвой тишине и липком тумане это прозвучало неестественно. - Ты в своем уме? Впрочем, я не хочу снова оказаться на корабле. Если помнишь, какой из меня мореход... у тебя и то лучше получалось. Маглор немного подумал и осторожно произнес: - Может, заберем детей с собой? Майтимо выпрямился и скривился: - Я никогда не брал трофеев из завоеванных земель. А теперь ты предлагаешь взять столь сомнительный груз? Как заложники они меня больше не интересуют. - А ты предлагаешь бросить детей здесь, в мертвом городе, где по улицам трупы валяются? Убить было бы милосерднее... А если я немедленно не сделаю хоть чего-нибудь, что пока еще отличит меня от тварей Моргота, то, наверное, лучше бы мне сейчас кинуться в Море. Маэдрос вновь отвернулся, будто подслеповато глядя на белые гребни, что с плеском разбивались об острые скалы. - Хорошо. Если ты хочешь — возьмем их с собой. Мне всегда было трудно отказать младшим братьям, а тем более — тебе. В отличие от остальных, ты жаждал не войны. Маглор криво улыбнулся. Это было правдой: он никогда не жаждал войны, но именно в войнах чаще всего поддерживал старшего брата, ибо лишь так можно доказать верность и преданность: не на пиру, когда голоса звучат в унисон; а в сражении, где забываешь всё, кроме цели, и всё, что с тобой остается — это клинок того, кто готов сражаться рядом с тобой и за тебя. - Я попробую подыскать им приемных родителей, - устало вздохнул Майтимо. - А пока пусть побудут с нами. Тогда мы сможем уйти отсюда, не опасаясь стрел в спину. - А куда мы пойдем? - Макалаурэ посмотрел на брата, но лицо того уже утратило черты искаженной маски. - Домой. Но они не ушли. Множество раненых требовали заботы, и Маэдрос взялся за то, чтобы оказать помощь и по мере возможности позаботиться о павших — и соратниках, и недавних противниках. Был разбит лагерь прямо в городе, минуло несколько дней, множество лодок с телами погибших воинов отплыло из Гаваней. Маглор сам выпустил из лука зажженную стрелу, что воткнулась в дерево лодки, увозившей погибших Амбаруссар... Тяжесть и боль потери все больше становились привычными. Маэдрос ел, пил и порою даже смеялся в кругу верных друзей, но пламя в его глазах угасало, а плоть истончалась. Он ни разу не позвал брата сам, лишь кивал, когда видел его, и Маглор не выдержал. Когда Исил начал очередной свой поход по небосводу, Макалаурэ вывел Майтимо из-за стола и привел на берег — туда, где запах соленой воды напоминал о берегах Альквалондэ и Лосгара; туда, где начался и заканчивался их безнадежный поход. - Зачем ты позвал меня сюда, Кано? - голос Майтимо, так полно и громко звучавший за столом, мгновенно превратился в глухой и надтреснутый. - Я хотел поговорить с тобой, - твердо ответил Маглор. - Я вижу, что ты уходишь от меня. Вижу, что с каждым днем ты все более не здесь, а в своих мышлениях, и я сомневаюсь, что там есть что-то хорошее. Он осекся, не зная, что сказать дальше. Огонь серых глаз полыхнул на мгновение — и потух: - Есть. Есть, Кано. Немного этого, признаю. Но здесь, сейчас — хорошего еще меньше. - Значит, тебе повезло, - меланхолично и напевно произнес Макалаурэ. - В моих воспоминаниях нет ничего, что бы заставило меня обратить к ним взор. Впрочем, и впереди я не вижу ничего хорошего. Маэдрос, до сих пор будто отсутствующий, вдруг озабоченно вскинулся: - Кано? Я думал, что тебе менее всех нужна поддержка. Ты всегда твердо знал, чего хочешь. Ты всегда находил слова для других и имел вид такой, что соваться к тебе с советом было бы по меньшей мере глупостью. Ведь зачем-то ты жил? Ну, не ради же Клятвы. - Не только, - спокойно подтвердил Маглор. - И ты прав, я всегда был поддержкой другим. Но разве ты не такой? Разве ты не ставил всегда других превыше себя? - Нет, - подумав, покачал головой Маэдрос. - Иногда я ставил Клятву превыше даже братьев. - Но не себя, - отрезал Макалаурэ. - Братья, народ, Клятва, — всё что угодно, но только не себя. Скажи, чего всегда хотел ты? - Я? - Именно ты. Майтимо немного помедлил. Рыжие волосы, несколько свалявшиеся за последние дни, серебрились в лучах Исил, словно кто-то вплел в пряди светлые тонкие ленты. Единственная рука сжалась на рукояти меча, с которым Маэдрос никогда не расставался. - Я не знаю, Кано. Я всегда хотел иметь семью — не такую, как у отца... Забот мне хватало и с братьями. Мне хотелось иметь дом, а не крепость. Любовь одной души, а не целого народа. Мне хотелось хоть раз в жизни доказать, что я прав, что я могу быть прав. Не как лорд, а как... как я. Мне хотелось гордиться успехами братьев, а не отчитывать их... и уж точно не хоронить. Я, наверное, Кано, слишком многого хотел, оттого и не получил ничего. А чего хотел ты? Маглор помолчал, собираясь с мыслями. Откровенность за откровенность. - Я тоже хотел семью, и тоже не как у отца. Я хотел сложить лучшую в Арде песню, и знать это не по восторженным словам, а просто — знать. Я тоже хотел знать, что я прав... А еще мне хотелось, чтобы кто-то хоть раз в жизни меня переубедил. Ты говоришь мне, что соваться с советом ко мне было страшно — или глупо? — но как же я хотел, чтобы мне кто-нибудь что-нибудь посоветовал! Или уговорил, переубедил. Или заставил поверить, что все не напрасно... Ты, наверно, меня не поймешь. - Пойму, - глухо отозвался Майтимо. - Я уже слышал такие речи... Разве что без песен. Так зачем ты меня позвал? - Камень потерян, - твердо заявил Маглор. - Но Клятва еще снова даст о себе знать. И ты тоже не веришь, что нам доведется выжить. Так вот я хочу, чтобы ты сделал что-то для себя перед тем, как пойдешь на смерть. Ты всегда откладывал это, хотя знал, что можешь не вернуться. Теперь ты знаешь — не вернешься. Так сделай это раньше! - А ты? - неожиданно спросил Майтимо. - Ты не хочешь? - Что? - Макалаурэ горько усмехнулся. - Сложить песню? Но это нельзя сделать по заказу. Создать семью? Ну-ну, самое время. Чтобы меня кто-то переубедил? Все мне только кивают. Ты мне говорил, Нельо, что я благоразумен... Как же я от этого устал. - Я постараюсь тебя в чем-нибудь переубедить, - неожиданно улыбнулся Маэдрос, почти так же, как некогда в Валиноре. - А ты пообещай, что не умрешь, пока не сложишь свою балладу. Ту самую. Которую не будут славить. - Я уже один раз дал клятву, - мрачно усмехнулся Маглор. - И она слишком дорого мне обошлась. Но отец требовал... А ты просишь. Я обещаю. - У тебя есть семья, - тихо сказал Майтимо. - Пока еще есть. Это я. Ныне — только я. - А у тебя есть я, - фыркнул младший. - Только ты ведь не со мной семью хотел? - С другим, - неожиданно серьезно кивнул Маэдрос. Маглор почувствовал, как сердце колотится втрое против обычного: - С другим? Не с другой? - С другим, - твердо произнес Майтимо. - После всего, что я делал на твоих глазах, уж, наверное, глупо было бы скрывать такую мелочь, ты не находишь? Я и хотел бы стать тебе примером, да не могу. Неважный из меня старший брат. - Самый лучший, - Макалаурэ невольно потянулся к его лицу. Когда Майтимо сводил брови, шрам на его лице обозначивался глубже и резче, но сейчас, под мягким прикосновением, быстро разгладился. - Ты всегда был мне примером, - торопливо произнес Маглор. - Я слишком поздно понял, что равняться на тебя было бессмысленно — я совсем другой. Хотя... Наверное, я до сих пор этого не понял. Меня всегда восхищало в тебе всё: и сила, и уверенность, и воинские умения... Не струны арфы, а боевой меч. И я всю жизнь пытался быть похожим на тебя. И лишь недавно понял, что всю жизнь хотел иного. - Поздновато, - рассмеялся Маэдрос, но совсем не весело, и перехватил руку брата. - А ты меня с арфой не путаешь? До сих пор лишь она удостаивалась столь ласковых твоих пальцев. - Неправда, - Макалаурэ почувствовал, что внезапно мучительно краснеет — впервые за многие и многие годы, но в ночной темноте этого не было заметно. - Ты просто не помнишь. Я так же касался тебя, когда ты был в бреду, а Финдекано засыпал, утомленный постоянными заботами о тебе. Тогда я вызывался его подменить. Тогда мне было наплевать на венец нолдорана. Тогда я мог касаться тебя и утешать, а ты позволял. Возможно, видел во мне его — спасителя. Я, Нельо, тоже не образец хорошего брата. Я пользовался тем, что ты был не в себе, и сам временами верил, что это не Финдекано сделал то, что должен был сделать я. Что это я тебя вытащил; что это я... Голос Маглора все больше превращался в сбивчивый шепот. Маэдрос приподнял бровь, но руку брата отпустил, и Макалаурэ с облегчением вновь скользнул пальцами по коже. Он не мог закончить фразу, поскольку не помнил, с чего начал — как когда, будучи вдрызг пьяным, он позволял себе петь — и вдруг забывал слова. Рука Майтимо, так и лежавшая на рукояти меча, вдруг взметнулась. Пальцы вплелись в темные волосы, а губы дрогнули: - Так вот, значит, о какой семье ты мечтал? И Маглор сорвался. Сейчас, абсолютно трезвый, он отчего-то не мог сдержать слов, которые не могли сорвать с губ ни вино, ни боль от ран. - Я и сам не знал, о какой семье я мечтаю. Я хотел, чтобы ты был со мной. Но я хотел и того, чтобы у меня были такие, как Амбаруссар... только свои. Когда отец создал Сильмариллы, мне показалось, они стали ему дороже нас, его детей... - Мне тоже так казалось, - неожиданно горько произнес Маэдрос. - Иначе бы он не заставил нас повторить Клятву. Дать Клятву — да, но повторить... Я уже тогда знал, что мы обречены. - И я знал, - Маглор сам потянулся вперед. - Но я его не винил. - Я не хочу сейчас об отце, - Маэдрос локтем правой руки прижал брата к себе. - Я не могу вернуть Амбаруссар. Я не могу повернуть время вспять и отказаться от Клятвы. Но кое-что я могу... Макалаурэ видел, как Майтимо склоняется к нему, но отклониться не мог — пальцы левой руки Маэдроса крепко удерживали за затылок. Нельо целовал глубоко и сильно. Легкий привкус вина на губах напомнил о том, как сам Маглор единственный раз посмел коснуться этих губ — и тогда чувствовал солоноватый привкус испарины, что выступала, когда брат особенно яростно метался в бреду. Маглор и сам не знал, что сподвигло его тогда — наверное, желание стереть с этих губ почти ненавистное имя спасителя — не «Кано». - Нельо, я... - едва слышно выдохнул Макалаурэ, отстранившись. - Я должен сказать, иначе будет нечестно... Я хочу, чтобы ты меня простил. Это было неправильно — всю жизнь желать тебя и молчать. Ты имел право знать. - Ты все правильно сделал, - возразил Майтимо. - Я ведь не лгал тебе. Я хотел не с тобой... Возможно, если бы ты сказал мне это раньше, был бы разочарован. Теперь не разочарую. Я тоже хочу хоть немного... перед смертью. Хотя... Возможно, и разочарую еще. Я только целовал, больше ничего не умею — не пробовал. - Я тоже, - Маглор сцепил руки в замок, словно боясь выпустить хоть на миг. - Я всегда был верен только тебе. Чего не сделал ты, не сделал бы никто другой. Но ты меня не разочаруешь. Даже если... Я не знаю, как это, но даже если мне будет больно — это будешь ты. А я никогда не желал ничего иного. - Пойдем к тебе? - просто предложил Майтимо. - У меня в любой момент может кто-нибудь ворваться. С делами чрезвычайной важности. - Нет, - Маглор покачал головой. Маэдрос уже почти было отступил, услышав отказ, но Макалаурэ не позволил ему отклониться, коротко пояснив: - У меня там сыновья Эарендила спят. - Зачем ты их вообще к себе берешь, - поморщился Маэдрос, но мотнул головой, твердо заявив: - Тогда я попрошу Ристанис встать на страже. А уж она сумеет остановить и Моргота, если он возжелает мне помешать. - А она не... - Нет, - Маэдрос цепко ухватил его за запястье и повел за собой. - Она просто слишком много знает обо мне. Прохладные простыни мгновенно согрелись от жара тел. Маглор поймал себя на том, что даже моргать старается реже, чтобы не упустить потрясающих мгновений — как Нельо поспешно раздевается; как нервно вздыхает. Стеснения и смущения у обоих в этом не было ничуть, была только как будто легкая досада — и тоже у обоих. Макалаурэ коснулся исполосованной шрамами груди и попытался перехватить инициативу. Может, так Майтимо будет меньше нервничать? Тот спокойно уступил: - Возьми там, на столе. Шрамы до сих пор ноют иногда, а мятное масло снимает боль. Маглор торопливо передвинулся на край кровати и потянулся, чтобы не вставать, когда сзади к нему прижалось горячее обнаженное тело. Протянутая рука тотчас замерла, а сам Маглор неуверенно подался навстречу, чутко прислушиваясь к дыханию позади себя. По бедру скользнула рука, чуть задержалась и перебралась на живот, даже не коснувшись изнывающей плоти. Маэдрос почувствовал заминку и отстранился: - Ты сначала масло возьми. Канафинвэ вновь потянулся, но даже спиной чувствовал взгляд. Решимость как-то быстро его покинула, когда в руке оказался фиал с прозрачно-зеленой густой жидкостью. В тайных мечтах всё было гораздо проще. - Не бойся, - истолковал его сомнения по-своему Маэдрос. - Оно немного холодит, но зато хорошо избавляет от боли. По себе знаю. Маглор вложил флакон в его ладонь и перекатился на спину, касаясь спутанных рыжих волос. Майтимо согласно кивнул и велел: - Перевернись. - Почему? - младший брат даже приподнялся на локте. - Я хотел бы видеть тебя. - Тебе так будет лучше, - туманно пояснил Маэдрос. - И вообще... Ты желал, чтобы с тобой не соглашались? Так вот поворачивайся и не спорь. Я старше, я лучше знаю. - Интересно, откуда, если сам говорил, что только целовался, - пробормотал Маглор, но уступил. По телу властно и одновременно нежно проскользила ладонь. Макалаурэ невольно подставлялся под ласки, хоть и чувствовал легкую неуверенность брата. Странное ощущение. То говорит так уверенно, то смущается ласкать, даже не видя взгляда... Ладонь исчезла, но лишь на несколько мгновений. Влажные пальцы мазнули по внутренней стороне бедра, будто предупреждая, что сейчас — именно сейчас — все произойдет. Макалаурэ не знал, что нужно делать, но на первое же осторожное движение среагировал пылко — подался навстречу, пока ему не надавили на плечо. Майтимо касался, едва проникая внутрь, и явно никуда не спешил. Скользкое масло и впрямь приятно холодило и как будто заставляло не спешить, а наслаждаться. Пламенность Феанаро несколько поугасла в младшем из братьев — теперь Маглор и сам был готов наслаждаться, а не рваться к цели. Движения потихоньку становились ритмичными и более сильными, и вскоре Макалаурэ почувствовал, что Нельо уже владеет им — пусть пока только пальцами, но он уже внутри. Осознание настолько ошеломило его, что он даже замер. Маэдрос тотчас же этим воспользовался, и проникновение стало более тугим и напряженным. Макалаурэ постарался откликнуться, и обрубок второй руки скользнул по животу. Майтимо не мог бы приласкать напряженную плоть, а сам Маглор не хотел его отталкивать, поэтому терпел прикосновения. Движение становилось всё более резким, и вскоре Маглор застонал — чертовски хотелось большего, но и отдаться на волю Майтимо тоже хотелось. Нельо понял. Пальцы выскользнули, а обрубок утешающе потрепал по спине: - Еще немного, Кано. Маглор прикусил губу. Что значит «немного» против нескольких веков безнадежного ожидания? Оказалось — очень много. Майтимо завозился, меняя позицию, и вскоре Маглор ощутил, что тяжелая рука давит на поясницу, заставляя прогнуться. Простынь натянулась, когда Маэдрос склонился над ним, и Макалаурэ подстроился, точно делал это всю жизнь. «Впрочем, - мелькнула у него в голове последняя внятная мысль, - это, кажется, несложно. Почти как в бою». Маглор невольно расставил ноги шире, когда почувствовал прикосновение горячего естества, но ожидаемой боли не было. Майтимо рвано вздохнул, качнувшись и надавив сильнее, и Макалаурэ почувствовал, как в груди разливается что-то теплое — Нельо хочет его, наслаждается им и — теперь, наверное, и принадлежит ему. И пусть это не тот серьезный и гордый Нельо, что был в Амане; пусть не тот сильный и воинственный, что был в Химринге; пусть не тот безжалостный и великолепный, что был в Дориате — этот Нельо, усталый и понимающий, был ничем не хуже. Маэдрос вновь слегка качнулся, и Маглор понял, что тот ждет ответной реакции, опасаясь причинить боль. Макалаурэ только сейчас ощутил, что все это время почти и не дышал, и шумно перевел дыхание, оттолкнувшись назад. На этот раз плоть внутри почувствовалась совершенно иначе, и в крови вновь начал разгораться огонь. То самое темное пугающее пламя, что неистово ярко пылает во время схватки или в пьяном угаре. Да и сейчас, ощущая нарастающее движение, Маглор не мог сказать, что это не схватка и не пьяный угар. Сбивающиеся простыни, тяжелое дыхание, крепко стиснутые пальцы на левом бедре, — всё это сплеталось в Музыку. И иногда, форшлагом — щекотные искорки жестких рыжих волос на плече. Все это было слишком хорошо, чтобы быть правдой, но каждое движение, каждый вскрик уверял его в том, что это действительно происходит, и Маглор впервые в уже зрелой своей жизни был абсолютно и бесхитростно счастлив. Здесь, в мертвом городе, где был навсегда утерян один из Камней. Майтимо более не щадил, все тяжелее наваливаясь сверху, но так было даже лучше — чувствовать его не только внутри, но и везде. Пальцы — в пальцах; кожа — к коже; горячие выдохи в затылок... Маглор дозволял своему Нельо всё — и позволил бы и большее, да больше, казалось бы, некуда. Он уже полностью принадлежал старшему — любимому и теперь единственному — брату. Тело начинало дрожать, как перетянутая струна — того и гляди лопнет, рассечет пальцы, до острой боли, до крови на сияющей полировке. Макалаурэ безотчетно потянулся к собственному естеству, и нескольких горячечных движений хватило — он выгнулся в последней, мучительно-сладкой судороге, когда вдруг ощутил, как Нельо склоняется почти к уху, насколько близко, что слышно, как он до скрипа сжимает зубы. Прерывающийся, напряженный стон должен был стать последним перед тем, как Макалаурэ сорвался в настоящую бездну, но в стоне — таком знакомом и одновременно ни разу не слышанном — прозвучало и имя. Имя Финдекано. Едва горячность единения пошла на спад, Маглор почувствовал неловкость. Как будто подглядел или подслушал что-то, что не предназначалось для его глаз и ушей. Здравый смысл подсказывал, что следует как можно решительней подняться и уйти, и возможно, даже поблагодарить, но сил не было. Даже сейчас, прекрасно зная, кому предназначались эти ласки и стоны, он не мог себя заставить отказаться от возможности просто лежать рядом с Нельо, слышать его дыхание, чувствовать тепло. Сколько раз они проводили ночи вместе во времена походов, но тогда Макалаурэ точно знал, что Майтимо не принадлежит ему. А сейчас... сейчас Маглор знал, как могло бы быть, если бы принадлежал. Одновременно с этой мыслью Канафинвэ почувствовал взгляд и нашел в себе силы отстраниться и поднять голову. - Прости, - глухо произнес Майтимо. - За что же? - Макалаурэ постарался сжать покрывало в руке так, чтобы это осталось незамеченным. - Ты не обещал мне ничего. Я по-прежнему люблю тебя... как умею. Ты любишь меня — тоже как умеешь. Пусть даже только как брата. - Не один брат, так другой, ты это хочешь сказать? - усмехнулся Маэдрос. - Я прошу у тебя прощения, что не смог не причинить боли. Я знал, как больно может быть телу, и то, что мне удалось тебя от этого уберечь, слишком легко заставило меня позабыть, что душевные муки куда хуже. Я мог бы промолчать, Кано — и этим все сказано. - Какая мне разница, чье имя ты называешь, если я и без этого знаю, что не мое? - возразил Маглор. - Зато я вижу, что сумел пробудить в тебе искренность. Ты не притворялся... со мной. Но... - Но? - Нельо, - Макалаурэ поднял на него пронизывающий взгляд. - Я уже понял слишком многое. Я знаю, что ты любишь Финдекано. Я вижу, что у тебя слишком странные знания о том, что должно происходить за закрытыми дверями. Я помню, как ты говорил мне, что лишь целовал... И я чувствую, что что-то терзает тебя. Если ты желаешь облегчить душу, говори — сейчас самое время. Ты был прав. Я видел, как ты с легкостью и своим всегдашним мастерством убиваешь женщин и подростков, впервые взявших в руки меч. Что же еще могу я узнать о тебе такого, что отвратит меня? - Я не знаю, - Маэдрос помотал головой. - Впрочем, если отвратит, то для тебя это будет благом. Ты не ошибаешься, я действительно слишком хорошо знаю, как это — делить ложе с мужчиной. Не с любимым мужчиной... Но я надеялся, что я все же лучше Моринготто. Маглор не заметил, как ткань покрывала выскользнула из ладони, и сжал пальцы так, что на ладони отпечатались тонкой алой кромкой полукружья от ногтей. Не сказать, чтобы услышанное поразило его, но знать это было все-таки больно. Однако и это... Это явно было не всё. - Ты не договорил, - буднично заметил Макалаурэ. - Сколько можно носить это в душе и переживать в ночных кошмарах. Маэдрос вздрогнул, и даже в темноте стало видно, как бледнеет его лицо, а глаза сверкают: - Я пронес свою любовь через всю невеселую историю нолдор в Эндорэ, Кано. Финьо никогда не прогонял меня, хоть и знал, что чувства, которые я к нему испытываю, слишком далеки от братских и дружеских. Когда-то давно, еще у озера Митрим, он... Кано, он предложил мне всё. Майтимо замолчал, но на этот раз Маглор промолчал, не желая прерывать паузу. В темноте было видно, как Майтимо садится, обхватывает голову руками — пальцы левой он вплел в собственные пряди, а правую просто прижал к виску. - Он предложил... Тогда и целовал меня. Или я его... Не знаю, кто из нас более не умел этого делать. Макалаурэ вопросительно свел брови, но не проронил ни слова. - Тогда я не был таким, как сейчас, - жестко усмехнулся Маэдрос. - Я не посмел пачкать его той грязью, что я вынес из Ангбанда, - лицо его вновь исказилось, как в горячке. - Точнее, я считал, что вынес из Ангбанда. Ведь до Моргота я и помыслить себе не мог, что такое возможно. Подумал, что Врагу удалось исказить даже самое светлое мое чувство, самую близкую привязанность... а Финьо просто готов ради меня даже на то, чтобы быть со мной как супруг, если мне это нужно... Но выходит, ты — ты! — знал? Что это не морготово искажение, что это может быть не только похотью и низким стремлением? Ведь ты ни разу даже не дал мне понять, а значит, берег меня? - Не тебя, - пояснил Маглор. На душе у него было паршиво. Нельо страдал и метался, но утешать его было слишком больно. – Нас обоих. Не хотел, чтобы дружба между нами оказалась навеки разрушена моей великой, но неуместной любовью. Я, Нельо, сам какой-то такой же — великий, но неуместный. Причем везде. - Вот и я не хотел разрушить дружбу, - уже ровно произнес Майтимо. - Прибыл на свадьбу, таскал на руках Эрейниона... Хорошенький мальчишка, кстати, на Финьо похож... Сумел добиться расположения супруги Финдекано... А все для чего? Чтобы остаток жизни — или вечности? — маяться тем, что мне нужно было лишь протянуть руку? Недаром именно ее я лишился в Ангбанде. - Финдекано был счастлив, - неуверенно заметил Маглор. - Хоть это тебя утешает? - А был ли? - вновь усмехнулся Майтимо, но на этот раз горько. - Мы лишь раз после того раза у Митрим говорили с ним об этом. Когда он собирался подарить кольцо Лиссэвен. И я заверил, что стану покровителем его счастья. Хотя уже тогда... Я ведь видел, с какой тоской он глядит на меня, но уверил себя в том, что это лишь сочувствие. Так покровителем чего я стал? - Знаешь, Нельо, - Маглор посмотрел грустно и серьезно, - не вини себя ни в чем. Раньше ты думал, что тебя сломали в плену... Ныне наверняка думаешь, что такова судьба всех, кто попал под Пророчество Севера... Ведь думаешь же, так? Все-таки я тебя знаю. И я на тебя еще в Амане смотрел. Понял не сразу, конечно, но… Так что не верь — это проклятие Эру, не иначе. Я ведь первым поддержал отца, когда он захотел покинуть Благословенный Край. Не оттого, что надеялся на что-то, нет! Просто хотел быть подальше от тех, кто создал этот мир. Не понимал, что они такие же, как и я. Поздно понял. Я всё понимаю слишком поздно. - Я тоже, - Маэдрос слегка улыбнулся. - Я потерял всё очень давно; ты и не обретал. Думаешь, как сбежать от меня сейчас? Я ведь тоже тебя знаю. Хочешь пойти на берег или к арфе, обдумать... Но учти, что я хочу, чтобы ты прошел со мной весь наш оставшийся путь. - Я и так пройду его с тобой до конца, - Макалаурэ тоже улыбнулся. - Так что ты предлагаешь мне? - Всё, - просто ответил Майтимо. - Я не умею иначе. У тебя тоже будет всё, о чем ты мечтал: и я, и еще двое этих мелких... Ты ведь этого хотел? Нам уже совсем мало что осталось потерять, так что можем попробовать. Заберем детей с собой, дождемся, пока вырастут. Позже я построю план очередного гениального сражения, которое мы непременно проиграем, но у тебя будет та самая семья, которую ты хотел, и по крайней мере она будет у тебя на ближайшие несколько лет. А потом я умру с мечом в руках, как и собирался. Соглашайся; мне кажется это неплохим вариантом. Маглор медлил, и Майтимо добавил: - Я понимаю, ты хотел бы со мной, но не так. Я хотел бы именно так, но с другим. Но теперь я даже готов постоянно слушать твои песни. - Идет, - коротко кивнул Маглор. – Ловлю на слове. Хочешь, начну заплетать косы? Мне несложно. - Вот уж нет, - Маэдрос рассмеялся, как в Амане — легко и беззаботно. - Мы никогда не забудем, чего мы хотели. Но будем помнить и то, что получили. *** Погода стояла хмурая и серая для такой ранней осени. Свет Анар едва пробивался сквозь густую мглу, но Маглор был рад и тому — в дни, когда за низкими облаками совсем не было видно света, Майтимо становился мрачен и резок больше обычного. Впрочем, уже наступал вечер, и свет угасал. Макалаурэ с неудовольствием поглядел в окно на то, как рыжая сплетенная копна мелькает внизу на белых камнях тренировочной площадки, откуда доносился звон и стук мечей. Звон — от меча Майтимо, стук — от деревянных мечей близнецов. Элронду и Элросу — лишь недавно им дозволили взять в руки оружие, но зато с площадки приемных сыновей теперь было не выгнать. Маэдрос и сам нередко забывал о времени, когда устраивал тренировочные бои, но Макалаурэ о времени помнил отлично, а потому отложил недописанный свиток и решительно отправился на «поле боя». По опыту он уже знал, что безоружным туда прийти нельзя. С легкостью опрокинув Элронда на землю и разоружив Элроса, он строго произнес: - Идем ужинать и спать. - Уже? - в один голос протянули мальчики — один прямо с земли. - Завтра будет новый день, - Майтимо встал на сторону брата. - И вы, отдохнувшие, сразу меня победите. Ну, хотя бы вдвоем. Близнецы переглянулись, и Элронд — как более нахальный — жалобно попросил: - А сказку? Лорд Маглор, ты всегда нам читал сказку перед тем, как мы пойдем в постель. - Это было до того, как вы взяли в руки оружие, - логично возразил Макалаурэ. - Мечи носят только воины, а они не нуждаются в сказках. Они подчиняются своему военачальнику. - Кано, - Майтимо, мотнув головой, сдул с носа рыжую прядь. - Расскажи, что тебе стоит? Я тоже послушаю. Скоро станет совсем холодно, а сейчас можно и побыть здесь, пока Анар не уйдет за горизонт. Маглор вздохнул. Здесь, в вечно недостроенной крепости на Амон Эреб, ему не нравилось подолгу сидеть на воздухе. Эти неоконченные стены словно стали памятником навеки ушедшим из Эндорэ Амбаруссар. Но отказать Маэдросу и приемным сыновьям было трудно. - Ладно, - Маглор присел на лавочку, устраивая рядом меч. - И что же вы желаете услышать? - Расскажи про Аман, - потребовал Элронд. - Лучше про Музыку Айнур, - застенчиво попросил Элрос. - Я расскажу вам другую сказку, - покачал головой Макалаурэ. - О том, как один отважный адан... Он не успел закончить. Последний луч Анара догорел, и облака немного прояснились, являя темное небо. И где-то там, на краю воздушного пути, вдруг сверкнула искорка — безумно знакомым светом. Она разгоралась все ярче, и близнецы затихли, уставившись на этот свет. - А я ведь помню что-то такое, - неуверенно пробормотал Элронд. - Видел. - Это мама! - не помня себя, выпалил Элрос. - Мама! Она не умерла! Элронд, слышишь?! Это наша мама! Это она носила тот камушек! Маэдрос хрипло перевел дыхание и резко произнес: - Ужинать и спать. Немедленно. - Лорд Маэдрос?! - на него умоляюще уставились сразу двое. - Не заставляй нас, пожалуйста! - Если без пререканий выполните всё, что полагается, сможете смотреть на эту... звезду, - Маглор поморщился, - сколько хотите. Мальчишек как ветром сдуло — они явно не собирались упускать шанса. Макалаурэ с трудом дождался, пока хлопнет в вечерней тишине дверь и устало произнес: - Узнаешь ведь? - Узнаю, - зачарованно произнес Майтимо и с трудом стряхнул с себя оцепенение. – Этот Свет нельзя спутать с чем-то еще. Но… как? Что бы это могло значить? - Думаю, что это знак того, что до последней нашей битвы осталось недолго, - твердо произнес Маглор. - Мне жаль... Голос его прервался. - О чем ты жалеешь, Кано? - Маэдрос взял его за руку. - Ведь мы оба это знали. - Так мало, - горько покачал головой Макалаурэ, и вдруг рука его скользнула под волосами брата, за воротник. Он никогда не позволял себе таких вольностей там, где их может увидеть кто угодно из обитателей крепости и задуматься о чем-нибудь лишнем, но сейчас... - Мне бесконечно мало этих дней. Я ждал несколько веков, чтобы теперь провести с тобой... четыре года, да? - Четыре года, - кивнул Майтимо, неожиданно прижимая его ближе. - Лучше бы их не было, этих лет. - Раньше мне было не по душе сидеть в крепости и ждать удара, я сам рвался нанести его, - задумчиво начал Майтимо. - Но теперь мне уже все равно. Мы довольно успешно отбивали атаки, и если Моргот не задастся целью привести сюда целую армию, мы сможем удерживать Амон Эреб довольно долго. Ты говорил мне, что настроения в крепости царят уже довольно спокойные… А если построить новые укрепления, то мы выдержим даже осаду. Недолгую, конечно, но все же… Мы можем остаться здесь. И будь что будет. - Подожди... - Маглор почувствовал, что сердце колотится в груди сильнее, чем при самых жарких объятиях. - Ты хочешь... пытаться бороться с Клятвой? Ради меня? - Я уже пытался раньше, - глухо ответил Майтимо. – Не вышло. Клятва сама нас найдет, так или иначе, но и ей не под силу отнять у нас выбор. Я предлагаю тебе лишь не искать смерти прежде, чем она сама придет к нам. Я буду тебя любить... Так же, как любил эти четыре года. Ты ведь действительно думаешь, что это наш Сильмарилл сияет сейчас там, на Западе? Маглор склонил лицо к рыжим волосам, лежащим на плече: - Если это и впрямь тот Сильмарилл, что мы с тобой лишь проводили взглядом... Если он и впрямь вознесся в небеса по воле валар... Пусть эта красота хоть раз послужит добру — многие полюбуются на него и преисполнятся надежды. По крайней мере, Морготу он уже не достанется. И валар больше не враги мне. - И мне, - Майтимо коснулся темных волос. Макалаурэ поднял взгляд и лишь теперь решился на вопрос, что мучил его все последние годы: - Нельо, а там, в Чертогах Мандоса, ты... останешься со мной? Майтимо не ответил. Он лишь проследил за яркой блестящей искоркой и вздохнул: - Пойдем, Кано. Я подарю тебе всё, что могу... - Я понял, - Макалаурэ с честью принял слова брата. - Нельо, уже давно не Клятве звать меня в бой, только тебе. Если ты снова захочешь, я пойду против кого угодно: хоть против эльдар, хоть против валар. Тогда, когда ты позовешь. - Я позову, - Майтимо улыбнулся. - Но, наверное, еще не теперь. И помни, ты обещал мне песню, что не будут славить. - Я помню, - отозвался Маглор. - А ты обещал, что поживешь для себя. В Чертогах нас ничего хорошего не ждет. Кроме, разве что, встреч... - А нас в этом мире вообще ничего хорошего не ждет, - отозвался Майтимо. - Но ты еще будешь счастлив. А я окончу свой путь так, чтобы знать, что я прав.