Пепелища рисовых полей

"Par amour on devient fou, Mais sans lui on n'est rien du tout"*

Рисовые поля не цветут. Их невозможно сравнить с океанами ржи или пшеницы, с переливами ковыля у дорог. Весной в России распускаются подснежники, желтые тюльпаны и ландыши. Эта страна постоянно объята своей особенной красотой, в которой бледные морозные узоры сочетаются с яркими всполохами фейерверков. Юри Кацуки выходит на лед и обнажает любовь, показывая ее миру. Его мир маленький и совсем немного себе на уме - то отдаляется, то обхватывает руками за талию и притягивает невыносимо близко. Русская душа полна противоречий, увита плющом, как стены лабиринта, припорошена снегом и пеплом сигарет. И Юри чувствует себя маленьким мальчиком посреди огромного пшеничного поля. Пахнет зерном и жарой, над головой - синее небо, в мыслях - простое русское имя: крикни на улице - обернутся сразу несколько человек. Любовь Кацуки обнаженной падает на лед. Не цветущая, не благоухающая, светлая, как акварельные краски. У любви изящество стеблей риса и темно-карие заплаканные глаза. К своему ужасу Кацуки видит ее недостойной того, кому она должна принадлежать. Недостойной маленького мира, скромно стоящего у бортика и заламывающего пальцы за спиной. Рисовые поля не цветут. Когда на лед выходит Плисецкий, Кацуки стоит в толпе журналистов. Юри смотрит его программу, а корреспонденты в это время дергают его любовь за волосы, разглядывают, как диковинное создание. Плисецкий же безжалостен к самому себе. Он всегда таким был. Каждый раз, вставая на коньки, он, не раздумывая, бьет себя об лед. То несравненное чувство, когда берешь в руки что-то очень хрупкое и красивое и с размаху, сгорая изнутри, кидаешь это об стену или пол. Чтобы в осколки. Чтобы в пыль. Чтобы в ничто. Вот что ощущают зрители, наблюдая за Плисецким. Несравненную красоту разрушенного хаоса, который на твоих глазах становится мелодией. Рисовые поля не горят. Зеленые стебли один к одному рядками утопают в воде. Приятно пахнет чистотой; влажный воздух жмется к коже. Сколько ни подноси спички, сколько ни поливай бензином и ни сбрасывай бомбы - не вспыхнет, не истлеет. Отабек - настоящее военное сражение, продемонстрированное в спектакле одного актера. Воля. Кумыс по подбородку. Ковыль у дорог. Кацуки смотрит выступления одно за другим и все больше растворяется сам в себе. Виктор будто бы специально не переводит на него взгляд, цепляется за фигуры на льду, как за единственное спасение, и бесконечно, выматывающе молчит. Рисовые поля не горят. Сколько ни смотри в льдистые голубые глаза Никифорова, сколько ни выискивай ту самую улыбку, сколько ни молись на парные кольца - не вспыхнет, не истлеет. В финале Юри Кацуки поднимает свою любовь с колен, оглаживает ее озябшие плечи, вытирает слезы с ее черных ресниц и снова ведет на лед. Не цветущая, не благоухающая, светлая, как акварельные краски. Прекрасная, как тихий шепот на ухо. Ненавязчивая, как прикосновение рисового стебля к коже. "Давай покончим со всем". Рисовые поля не горят, но сейчас внутри Кацуки они превращаются в пепелища. Теперь твой ход.