Непредсказуемая

Ни одной женщине не нравится, когда ее называют предсказуемой, даже если это правда. Тереза Лисбон знала, что это правда. Она всегда старалась поступать правильно и разумно. Вы научитесь выбирать простой и безопасный путь, если ответственны за три молодые жизни, особенно когда видите, как ваш родитель разрушает себя неверными решениями и отсутствием самоконтроля. К настоящему моменту она была запрограммирована так думать. Ее не должно было задеть то, что Джейн назвал ее предсказуемой, но задело. Сам Джейн был сумасбродным и неуправляемым и временами пугал ее. Иногда она боялась за него, а в другой раз — его. Она не могла выкинуть из головы, что Джейн на самом деле был хладнокровным убийцей. Хотя, если честно — она тоже. Когда Маркус сказал, что Джейн поступил так, как поступил бы любой хороший отец или муж, ей стало неприятно, потому что это было неправдой. Она видела много убитых горем мужей и отцов, которые никогда не стремились к насилию. По правде говоря, она подозревала, что если бы жена и дочь Маркуса были убиты, он бы скорбел, серьезно и глубоко, но не посвятил бы десять лет своей жизни жажде мщения. Он бы действовал нормально и целесообразно — и исцелился. Она любила его чуть меньше за это, что было невероятно несправедливо. Вот почему Тереза сидела одна в своей гостиной — она отменила их свидание, отменила все их свидания, и сейчас пила виски и думала. Она устала быть предсказуемой. Ей нужно было знать. Нужно знать, почему Джейн заявился к ней с канноли в десять вечера, и почему его глаза были мокрыми, когда он говорил, что больше всего на свете хочет, чтобы она была счастлива. Нужно знать, была она для него просто нежно любимой подругой, или иногда ночью он тоже лежал без сна, думая о ней. Сколько раз по ночам она переворачивалась на живот, положив под себя руки и представляя его мягкие кудри и неповторимую улыбку? Даже неловко считать. Джейн никогда не скажет ей, что чувствует на самом деле. Он был скрытным и хотел оставаться хозяином положения. Наверное, если бы она откровенно спросила его, он бы намекнул, что любит ее, но ни за что не сказал бы об этом прямо, никогда бы не позволил себя уличить. Все это время в Остине она провела, понятия не имея о его чувствах, и у неё осталось ощущение, что ее водили за нос. Из уважения к Маркусу она не могла принять честное решение, пока не знала точно о Джейне. Ни за что. Она устала быть предсказуемой. Вот почему она сидела одна, в ожидании Джейна, и пила виски, надев свой самый красивый комплект белья (темно-синий лифчик и трусики) под удобный спортивный костюм. Она написала ему тридцать минут назад. Попросила прийти, чтобы поговорить. Есть большая вероятность, что он не придет. Джейн не был большим любителем поболтать, конечно, если не он был тем, кто задаёт вопросы. Она вздрогнула, когда он постучал.  — Заходи, — крикнула Лисбон, чувствуя себя слишком слабой, чтобы встать и открыть дверь. Ее немного подташнивало, и совсем не от спиртного. Она должна знать. Джейн просунул голову в дверь и посмотрел на неё, свернувшуюся калачиком на диване.  — Лисбон? Все в порядке? Его мягкий голос. Либо он был искренне обеспокоен, либо хотел, чтобы она так думала.  — Входи, — повторила она уже спокойнее. Он закрыл за собой дверь и вошёл в гостиную, держа руки в карманах брюк. Она похлопала по месту на диване рядом с собой, и он сел, сохраняя между ними солидную дистанцию.  — Все в порядке? — спросил он снова. Он беспокоился. На его лице было больше морщин, чем она помнила, и он выглядел помятым и невыспавшимся.  — Я тут думала, — начала Лисбон, потягивая свой скотч.  — Я вижу, — ответил Джейн, отметив почти опустевший стакан.  — И я не могу уехать в Вашингтон, не выяснив кое-что. Он напрягся сильнее. Лицо его стало подчёркнуто безразличным. В глазах появился какой-то другой блеск. Ей хотелось сказать, чтобы он прекратил.  — Джейн, ты хочешь, чтобы я осталась? — спросила она мягко, повернувшись к нему лицом.  — Конечно, хочу, Лисбон, — ответил он. — Ты мой лучший друг.  — Ты сказал, что хочешь, чтобы я была счастлива, — продолжила она, ставя свой стакан на стол. — Что ты имел в виду?  — Именно то, что сказал. Я хочу твоего счастья больше всего на свете.  — Даже если оно будет с Пайком?  — Даже если с Пайком. Он хороший человек. И будет к тебе хорошо относиться. Лисбон на секунду закрыла глаза.  — А ты не достаточно хорош для меня? Когда она открыла их, то заметила, что Джейн смутился, как будто хотел улизнуть, пока она не смотрела. Он мог.  — Я должна знать, — повторила она уверенно и встала. — Я должна знать, чувствуешь ли ты ко мне то же, что я чувствую к тебе. Наверное, если я спрошу прямо, ты соврёшь мне, потому что думаешь, что Маркус более подходящий для меня вариант. Она чувствовала себя немного неустойчиво, вставая перед ним.  — Ты, наверное, прав, но мне нужно знать. Откинувшись на диван, он отодвинулся от нее и отвёл взгляд в сторону, его челюсть немного двигалась, как будто он пытался придумать правильные слова.  — Посмотри на меня, — попросила она. Джейн повернул голову, и быстрым движением Лисбон стянула толстовку через голову и бросила ее на пол. Затем развязала шнурки на штанах, и когда те скользнули вниз, откинула их в сторону. Теперь она стояла перед ним только в кружевном лифчике и трусиках, которые оставляли очень мало простора для воображения. Ее сердце бешено стучало, потому что она ожидала быть совершенно униженной через тридцать секунд. Но когда Джейн взглянул на нее, она всё поняла. Она ожидала, что он будет смотреть на нее оценивающе — как мужчина, он, вероятно, оценил бы любую женскую грудь, в том числе и ее, — и, конечно, она ловила его на нескольких заинтересованных взглядах на протяжении всех лет их знакомства. Она ждала, что он скажет что-то о том, что она пьяна (это не так) и уйдёт как джентльмен. Вместо этого его зрачки расширились, а взгляд стал темным и жарким. Она увидела, как забился пульс на его шее и как участилось его дыхание. Восторг, удовлетворение и облегчение наполнили ее душу.  — Что ты делаешь? — спросил он сдавленным голосом.  — Мне нужно знать, хочешь ли ты меня так, как я хочу тебя, — ответила она тихо.  — Ты красивая женщина, любой мужчина хотел бы тебя, — сказал он мягко и нежно. Она улыбнулась.  — Ты не просто хотел бы меня, ты хочешь меня. Думаешь, я не знаю разницы? Джейн смотрел на нее так, будто желал толкнуть ее на пол, согнуть колени и… Лисбон представила рвущиеся кружева и его зубы на своей шее и вздрогнула.  — Так это такой маленький эксперимент, — хрипло заметил он, — и что теперь?  — Тебе решать, — ответила она, переступая с ноги на ногу. Ей было немного холодно. — Моё предложение очевидно. Он посмотрел ей в глаза, наклонившись вперед и положив руки себе на колени.  — Что? — спросил он. — Ты предлагаешь… что? Секс? Остаться здесь со мной? Или просто хочешь посмотреть, насколько мне будет больно, когда ты уедешь? Лисбон шагнула вперед и встала между его ног.  — Я предлагаю тебе все, — ответила она. — И для справки, ты идиот. Джейн вздохнул.  — Я знаю, — он посмотрел на ее живот, плоский и белый, прямо перед собой.  — Сейчас ты скажешь что-нибудь по-рыцарски убийственно вежливое и уйдёшь? — спросила она тихо. Его тёплые руки опустились на ее талию. Он посмотрел на нее так, как будто она сказала что-то невероятно наивное. Затем прижался горячим поцелуем к ее животу, и она резко вдохнула.  — Возможно, я не готов ко всему, — сказал он, губами касаясь ее кожи.  — Хорошо, — ее руки опустились на его кудри. — Как насчёт только сегодняшней ночи? Ты готов начать с нее? Вместо ответа он стал оставлять влажные поцелуи вдоль ее ребер, покусывая кожу. Затем притянул ее ближе, обхватывая спину, и поцеловал ее грудь.  — Ты такая красивая, — произнёс он, мягко и с трепетом. Было достаточно вот этой его интонации голоса… и простого прикосновения его рук, чтобы она уже была готова.  — Пойдем в постель, — прошептала Тереза. Вместо этого Джейн опустился перед ней на колени и поцеловал ее трусики, прослеживая языком их кружевные края. Его руки дрожали, когда гладили ее бедра. Ее тоже немного трясло. Указательным пальцем он проследил расселину между ее ног, где мокрая полоска кружева прилипла к коже.  — Ты уже такая влажная, — пробормотал он с оттенком благоговения и чисто мужским восхищением в голосе. Она вздрогнула и покраснела. Она уже была возбуждена до предела. Ее тело умоляло о нем. Ее нижнее белье было влажным, а соски затвердели. Шерсть его брюк терлась о ее ноги. Он снова погладил ее, и ее дыхание стало резким и тяжелым. Он поднял голову и, глядя ей в глаза, наклонился вперед и демонстративно провёл розовым кончиком языка у неё между ног, там же, где был его палец. Все ее тело отреагировало на жар его дыхания. Это едва можно было назвать прикосновением, но оно буквально пронзило её насквозь. Она хрипло застонала и сжала руки в кулаки. Он отклонился, снял свой пиджак и бросил его на пол. Затем очень медленно провёл пальцами по краям ее трусиков и стянул их вниз. Прохладный воздух коснулся ее влажной кожи, и она вздрогнула, прикусив губу.  — Ложись, — сказал он.  — Спальня в двадцати шагах, — прошептала она.  — Ложись, — повторил он снова. Лисбон легла на его пиджак и потянула Джейна к себе. И тогда он впервые поцеловал ее. Поцелуй был страстным и мокрым, и каждое прикосновение его языка отдавалось у нее в низу живота. На вкус он был как чай и бессонные ночи, и пах кожей и пыльным чердаком КБР. А может, это было просто ее воображение. Это не имело значения. Его тело было горячим, его грудь прижималась к ее груди, а рот ненасытно целовал ее губы, шею и плечи, языком касаясь самых чувствительных мест. Когда он привстал, она потянулась за ним, но он отстранился, чтобы просунуть руки под ее колени и поднять их. Ни на секунду не отводя от неё глаз, он стал целовать ее колени и бедра. Его взгляд был полон непонятных обещаний, а на губах играла загадочная улыбка. Когда его язык начал свои движения у нее между ног, она выгнула спину и застонала. Он покусывал, пощипывал, облизывал, но без нужного давления и не в том месте, где ей особенно хотелось. Она закусила губу, проглотив стон. Она всегда думала, что он будет настолько интуитивен, что будет точно знать, где именно… Но потом он захватил ртом ее клитор и стал посасывать и сильно скручивать его своим языком, в то время как его пальцы вошли в нее. Ее бедра сжались, а живот втянулся, когда оргазм настиг ее. Она забилась в конвульсиях вокруг его пальцев, стуча пятками о ковёр.  — О, — воскликнула она. — О! О! О! Он двигал рукой в ритме с движением ее бёдер, своим языком смягчая ее сейчас чрезмерно чувствительный клитор. Когда она обмякла и тяжело задышала, он сел, выглядя при этом очень довольным собой.  — Это было то, чего ты хотела? — он практически урчал. Она моргнула, в голове все было как в тумане. Он скользнул пальцами обратно в неё и стал гладить, нежно и ласково. Внутри нее оставалось напряжение, но тело стало лёгким и расслабленным.  — Я не… — она не могла связно думать, когда он трогал ее так. — Дело не просто в сексе… Она застонала, откидывая голову назад, после особого движения его умелых пальцев.  — Я боялась, что ты… — было трудно говорить.  — Что? — спросил он самодовольно. Она постаралась сдержать подступающие слезы.  — Будешь притворяться со мной, — произнесла она, тяжело дыша. — Как делал это с Лорелеей. Чтобы я не уехала. Он продолжил руками свои движения, но тело его напряглось, а лицо вытянулось.  — Я бы никогда не поступил так с тобой, Тереза, — ответил он. Слезы потекли по ее вискам, отчасти от физического опустошения, отчасти из-за эмоциональной перегруженности.  — Мне нужно знать, сможешь ли ты полюбить меня, — сказала Тереза, закрывая глаза. — Я люблю тебя, Патрик. Я хочу тебя. Мне нужно знать, сможешь ли ты когда-нибудь почувствовать ко мне то же самое. Джейн приподнялся так быстро, что почти испугал ее, и прижался к ее губам, а затем стал целовать веки, виски, щеки. Его руки в это время возились с ее лифчиком. Она помогла снять его и застонала от удовольствия, когда он втянул в рот ее сосок. Он прервал свои ласки только для того, чтобы произнести:  — Скажи это снова, — а затем перешёл к другой груди.  — Я люблю тебя, Патрик, — повторила она, задыхаясь, когда его пальцы нашли ее снова, а его язык дразнил ее твёрдый сосок. Затем Джейн приподнялся и прошептал у ее виска:  — Я тоже люблю тебя. Конечно, ей понадобилось найти практически Принца Очарование, чтобы он осознал это, но сейчас не время обижаться. Вместо этого Лисбон дернула его рубашку. Пуговица отскочила. Она позволила ему расстегнуть ширинку и пройти через неловкое раздевание. Увидеть впервые его обнаженное тело было немного шокирующим. Костюмы были частью Джейна, его второй кожей. А сейчас он стоял перед ней голый, на удивление подтянутый, со шрамом на рёбрах, и это неожиданно сделало его облик более человеческим. А потом его эрекция. Она взяла ее в ладонь и сжала, наслаждаясь стоном, вырвавшимся из его горла. Затем она провела большим пальцем по головке его члена и лукаво посмотрела на него.  — В течение двенадцати лет ты вёл себя как евнух. Я была не уверена, что у тебя вообще есть эта штуковина, — сказала Лисбон. Он сухо взглянул на нее.  — Потому что я демонстрировал прекрасное самообладание? — Джейн наклонился вперед и подарил ей горячий поцелуй. — Уверяю тебя, я прекрасно это использовал, думая о тебе. Она покраснела. Образ того, как он трогает себя глубокой ночью (так же, как и она, представляя его), сильно возбудил ее.  — Думая о твоих темных, пахнущих корицей волосах, — прошептал он ей на ухо, раздвигая коленом ее ноги. — Вспоминая, как ты дуешься, когда злишься. Она затаила дыхание, когда его член коснулся ее. Он взял его в руку и направил себя в нее. Она согнула колени, подтянула ноги и обвила руками его шею. Она смотрела ему в глаза, когда он вошёл в нее. После предыдущего оргазма внутри неё было тесно, и ему потребовалось несколько секунд, чтобы обосноваться в ней, пока он не вошёл максимально глубоко, и ее ноги снова задрожали, когда в нижней части живота появилась боль. Его лицо выражало смесь блаженства и страдания. Его губы не оставляли ее. Нескольких толчков было достаточно, чтобы сладкое чувство освобождения распространилось по ее телу, и она выгнулась ему навстречу, инстинктивно ища больше, купаясь в волнах оргазма, пока не потеряла способность отличать одну волну от другой. Тяжело дыша, Лисбон поцеловала его в шею. Его толчки стали более беспорядочными, более жёсткими. Она не ожидала, что Джейн продержится долго после своего десятилетнего воздержания, но он наращивал темп, до синяков сжимая ее бедра.  — Я здесь, — сказала она ему на ухо и улыбнулась, когда почувствовала внутри себя его конвульсии, после чего его бедра дернулись вперед еще несколько раз. Он упал в ее объятия, все еще оставаясь внутри нее, и прижал голову к ее шее. Они были потными и влажными, а в гостиной пахло сексом. Хотя у неё болела спина, Тереза чувствовала себя замечательно — чувства переполняли ее. Через несколько минут Джейн со стоном выскользнул из нее и немного сместился вниз, чтобы положить голову ей на грудь.  — Я действительно люблю тебя, — сказал он.  — Я знаю, — прошептала она.  — Так что, секс был достаточно сногсшибательным, чтобы убедить тебя остаться? Она сделала вид, что не услышала дрожи в его голосе.  — Я осталась бы в любом случае. Я рассталась с Маркусом. А секс — это мне компенсация за то, что я терплю все твое дерьмо. Он поцеловал ее грудь и потерся о нее носом.  — Я задолжал тебе множество оргазмов. Она погладила его по волосам.  — А теперь, пожалуйста, мы можем перейти в спальню? У меня спина болит. Он со стоном встал и помог ей подняться. А затем, к ее удивлению, поднял ее на руки и понес по коридору в спальню.  — Я надеюсь, ты понимаешь, что я останусь на ночь, — проинформировал Джейн. — После секса мне нравится обниматься.  — Ты идиот, — еще раз повторила она, улыбаясь ему в грудь.  — Я знаю, — ответил он. И положил ее в постель.