I'd Come for You

Стайлз сильнее вжимал педаль газа в пол. Спидометр зашкаливал, благо, реакция оборотня позволяя вовремя реагировать на окружающее. Мысли лезли в голову, а чувство вины просто душило, не давая дышать. Умом он понимал, что Джексон прав, что он заигрался, и на душе от этого было противнее вдвойне. Он подвёл Скотта, бросил его одного, когда тот сильнее всего в нём нуждался. Стилински резко затормозил. Взгляд выхватил из темноты сверкающую неоном вывеску клуба «Ногитсуне». У этого заведения была мрачная репутация, но именно здесь можно было отвлечься от всего на свете, забыться. Стайлз знал, что Джексон является совладельцем клуба, но предпочитает не лезть сюда, получая только свою долю от прибыли. Его здесь никто не узнает. Решение было принято. Громкая музыка била по ушам. Биты задевали волка внутри и Стайлз бросил взгляд на диджея. Да, этот парень часто сотрудничает с «Канимой», кажется, молодняк, вроде даже из колледжа, где учится Лиам. Барменом был блондин, который сноровисто что-то мешал, у его напарницы в руках был шейкер, в носу щекотало от разнообразия алкоголя и разных добавок к выпивке. - Шайтан, пожалуйста, - бросил он. Взгляд бармена свернкул, он понял, кто перед ним. Но более никак не выдал своей осведомлённости. Этот коктейль был знаменит тем, что брал даже оборотня, туманил немного мозг, замедляя бег мыслей, давая временное забытие. В его руках был уже третий бокал, когда Стайлз почувствовал, как рядом с ним присел кто-то. В нос тут же ударил запах мужского одеколона, а его волк сразу узнал незваного гостя. - Только тебя тут не хватало, - как-то равнодушно заметил Стайлз, даже не посмотрев в сторону. - Не ожидал увидеть тебя здесь, думал, вы все тусуетесь только в «Каниме». - Как видишь, не всегда, - Стайлз сделал очередной глоток. Хейл молчал и ничего не говорил, лишь молча сверлил его взглядом. Стайлз кожей чувствовал этот взгляд, но благодаря воистину волшебному коктейлю у него получалось и довольно успешно игнорировать этот взгляд. - Ты жалкий, - наконец сказал Хейл. – Нужно уметь исправлять ошибки. Хотя тебе стоит для начала научиться не совершать их и не ломать лишних дров. - Кто ты такой, чтобы учить меня жизни или указывать что мне делать? – Стайлз враз подскочил к Дереку и схватил его за воротник кожанной куртки. - Тот, кто уже прошёл через то, через что проходишь ты, - Дерек легко стряхнул руки Стилински. – Просто не усугубляй ситуацию. - Отвали, - прорычал Стайлз и потребовал очередной коктейль. Когда он снова посмотрел в ту сторону, где был Дерек, его уже не было. Почему-то от этого стало только хуже. И Хейл туда же. Стайлз пытался методично набраться, но волк всё же не давал этому случиться так просто, хотя и сосвсем трезвым ему остаться не удалось. В голове даже немного шумело, что успешно отвлекало от грызущих изнутри мыслей. Неожиданно волк внутри насторожился: рядом был кто-то чужой, какой-то оборотень, и почему-то его присутствие настораживало зверя Стилински. Похоже, чужак даже не думал скрываться. Стайлз посмотрел на место рядом с собой. Там сидела красивая молодая девушка, примерно его возраста, цепкий взгляд заметил короткое чёрное платье, неброский макияж и карий игривый взгляд, что на доли мгновения сменился ярко золотым огнём, что впрочем, тут же исчез. - Скучаем? – белые волосы скользнули по его плечу, когда девушка тряхнула волосами. - Что-то вроде того, - эта встреча, в отличие от предыдущей была приятней. - Позволишь скрасить твоё одиночество? - Буду только рад, - Стайлз протянул открытую ладонь девушке. – Стайлз. - Эрика, - девушка пожала руку. Волк внутри Стилински недовольно заворчал. Было что-то необычное в этой девушке. Он чувствовал, что она оборотень, но… она словно не была полноценным оборотнем. Стайлз почти сразу понял почему: она не могла контролировать волка внутри и, похоже, волчьи инстинкты порой брали верх над ней. И ещё ему показалось, что на девушке присутствует ещё один запах оборотня. Эрика оказалась интересной собеседницей: она много знала, много где побывала и интересовалась самыми разными и неожиданными вещами. Но было и то, что неприятно поразило его: волчица стремилась захватить лидерство, показать своё главенство. Стайлз сразу заметил это и ему не понравилось. Чем дольше он общался с девушкой, тем больше она ему напоминала Дерека – тот всегда стремился оставить последнее слово за собой. Но что-то в новой знакомой всё же влекло его, что-то тянуло его волка к Эрике и её зверь отвечал симпатией. Стайлз не помнил как они оказались в его квартире и что было потом. Он проснулся утром следующего дня и ощутил чужой запах рядом с собой. Запоздало опознал в нём запах Эрики, но самой волчицы рядом не было и это доставляло лишних волнений и оставляло массу вопросов без ответов. Которые, впрочем, исчезли, стоило ему оказаться у зеркала: вся грудь и спина были в царапинах и запах, казалось, вьевшийся ему под кожу. Похоже, знакомство с Эрикой оказалось весьма приятным. Стайлз вдруг подумал о том, что никогда не видел прежде волчицы, запоздало вспомнил, что за последнее время слишком многое изменилось и прошло мимо него. Последствия ночи прошли к вечеру и Стайлз убедился, что его новая знакомая достаточно сильный оборотень. Либо у неё сильный альфа, либо она просто немного бешена и неуправляема. Но что ещё понял Стилински, что отношения с другим оборотнем, пусть даже чистый секс, более честны и искренни. Сложно играть, когда вы оба ходячие детекторы лжи. И, словно в ответ, в голове снова всплывали события вчерашнего дня. В груди заныло от осознания того, что он поступил отвратительно и реально по-свински. В этот вечер Стайлз не пошёл в бар, он методично напивался у себя дома, пытаясь нажраться обычным алкоголем, словно нарочно вливая в себя это противное пойло, что совершенно не пьянило его. На душе было по-прежнему гадко. У него был талант, о котором, кроме отца, знал только Скотт, даже не талант, а талантище: самоедство. Он словно мазохист снова и снова давил на самое больное. Он всегда был натурой увлекающейся: новым делом, человеком, хобби. Но всегда был кто-то, чаще всего Скотт, кто вовремя возвращал его к реальности, но не в этот раз. И Стайлз понял, что реально накосячил. Он привык всегда опираться на Маккола, знал, что тот прикроет, поможет, поддержет и так было всегда – когда оба были людьми и когда стали обортнями. Всё менялось, но они непременно были друг у друга. Это была константа. А сейчас он поставил всё на работу, словно конченый трудотоголик с поехавшей крышей. Как он мог забыть обо всём кроме работы: стаю, друзей, семью. Как?! Он просто сосредоточился на себе, на своих проблемах, поставил дело в центре вселенной. Неприятно это признавать, но слова Джексона были как никогда честны, пусть и ужасно неприятны. Он подвёл лучшего друга, брата, своего альфу, бросил его одного, когда тот сильнее всего в нём нуждался. Да, у него была стая, но не он. Какой же он мудак…

***

Скотт мрачно смотрел в окно кабинета. Сегодня был обычный рабочий день, но не было никакого желания работать, было просто всё равно. Он понимал, что нельзя так долго копаться в себе и быть в апатии, но не было ни сил, ни желания что-то менять. У него была работа, стая, он был в ответе за весь Фриско, но ему впервые было плевать на это. Раньше все просили его подумать о себе, не быть таким бескорыстным и самоотдачливым. Что ж, теперь он думает только о себе. Маккол, схватив со стола бутылку с виски, вплотную подошёл к окну. Огни ночного Фриско как всегда завораживали взгляд и заставляли хоть ненадолго забыть обо всём и просто смотреть в огни большого города. Да, это не Большое Яблоко, но что-то было в этом городе, что заставляло его снова и снова думать о нём. Скотт не помнил уже, почему решил обосноваться во Фриско, просто он снова и снова приезжал в город, особенно его манили Золотые ворота и ночные улицы, не безлюдные, но и не столь похожи на муравейник как в Яблоке. Город был открыт словно на ладони, но скрывал в себе много тёмного и страшного. Как и оборотень. Альфа внутри привычно злился и бесился. Ему всё ещё было больно и эта боль находила выход в ярости. Он понимал, что от него лично ничего не зависит, что всё уже произошло и ему просто нужно смириться, принять выбор Киры и жить с этим дальше. Но сказать всегда было проще, чем сделать. Сложно, безумно сложно поставить точку в этой главе и перевернуть страницу, начать новую главу с чистого лица. Но он понимал, что должен, что просто обязан сделать это, не только ради стаи, но и ради себя. Ему просто нужно собрать из осколков то, что осталось от прошлого, от его константы, и построить новый остов, нового себя. Правду говорил Дитон: ни одна встерча не бывает случайной и не проходит бесследно. Каждый встреченный тобой человек меняет тебя, хочешь ты того или нет. И он был прав. Особенно в том, что меняют нас сильнее всего самые близкие. Только они умеют бить по самого больному и ранить сильнее других. Как было со Стайлзом. На душе было гадко. Он понимал, что Стайлз ни в чём не виноват, не его вина, что у Киры начались проблемы с Китсуне, что она выбрала путь перевёртыша, оставив ему на память свой хвост. Но было горько от того, что Стилински не было рядом, чтобы поддержать, отвлечь, чтобы как обычно дать пинка и заставить двигаться дальше. Он не винил Уитмора за то, что тот был так резок, не винил остальных за то, что они заступались за него. Не к месту вспомнилось, что и в прошлый раз, когда его бросила Эллисон Стайлза не было рядом, тот был поглощён другими заботами. Просто поразительная тенденция: когда плохо кому-то из стаи, все бегут жаловаться к нему, чтобы альфа зализал их раны, но когда плохо ему, то все как бы не при делах, никто не знает или не хочет вмешиваться в это. Он ведь глава стаи, грозный альфа, что ему какие-то амурные дела. А ведь он не только оборотень, но и обычный человек. Сколько ему? Ещё и тридцати нет, а опыта и знаний как на полжизни, если не больше. Сколько бы седых волос было у него если бы не регенерация? Какое из полученных ранений могло бы оказаться смертельным и последним в его жизни? Как бы сложилась его жизнь не стань он оборотнем? В последнее время он всё чаще задавался подобными вопросами, ведь с того самого дня, как он стал оборотнем, его жизнь не просто изменилась, она просто стала совершенно другой, словно у него изменилась судьба. Из ничем не примечательного парнишки он стал оборотнем, а затем и истинным альфой. Бутылка в руке треснула и рассыпалась осколками. Оборотень. Укушенный, обращённый каким-то альфой неоперившийся щенок. Да, он был таким. Но из-за кого? Кто сделал его таким? Кто обратил его? Он искал ответ на этот вопрос, но сколько бы времени не проходило, ни одной зацепки, ни одного намёка, что хоть как-то могли пролить свет на этот вопрос не было. Он помнил, что они со Стайлзом были в лесу, опять что-то искали, затем треск веток и алые глаза монстра. Хотя теперь он знал, что имя тому монстру — оборотень. Но не в тот момент. А ведь сколько воды утекло с тех самых пор... Волк внутри насторожился и Скотт буквально почувствовал, как шерсть встала дыбом на загривке. Опасность приближалась, она почти наступала на пяты, задевала плечом и шептала что-то на ухо. Маккол ненавидел это свою особенность — звериный инстинкт, гиперинтуицию или что это там было. Что-то похожее, только в разы усиленное, было у Лидии. И только она понимала, как это: знать что-то, чувствовать, понимать, но быть не в состоянии объяснить или передать словами. Боль от осколков ненадолго привела его в чувства. Он понял, что слишком ушёл в себя. Нужно было собраться и успокоиться, хватит хандрить. Его стая жива, все здоровы, а с остальным он как-нибудь справиться. Не впервой. Хромированный черно-серебристый мотоцикл диким зверем ревел в ночи. Скотт даже не включал фары. Алые глаза были во много раз мощнее и привычнее. Сегодня было очередное полнолуние и Маккол решил провести его один. Он знал, что его стая собралась вместе и они прекрасно справятся и без него. Даже те, у кого ещё есть проблемы с контролем справятся, ведь они будут не одни. Они в стае и стая поможет. Как всегда. А ему необходимо сбросить хоть ненадолго груз ответственности, муки совести и прочую муть, что не даёт жить спокойно дальше. Ему нужно отпустить себя. Контроль переоценён. Да, даже в этом Стайлз был прав. Волчий рык оглушил тишину ночь. Мотоцикл был заглушён и брошен на обочине дороги. Оборотень с алым, сверкающим первобытными инстинктами и яростью взглядом сорвался в темноту леса и его вой спугнул всё живое, что было неподалёку. Обычные звери в страхе сорвались с места, чувствуя первобытный страх. Они были ничем по сравнению с альфой. Скотт бежал, бежал со всех ног, не чуя земли под собой. Он впервые за долгое время был самим собой и был абсолютно свободен: от себя, от стаи, от дел, проблем — от всего. Сейчас, в этот конкретный миг, он был самим собой — волком, почувствовавшим свободу, обретшего силу полной луны и наслаждающийся ночным лесом. Альфа был взбудоражен. Взбудоражен и возбуждён: яростью, свободой, адреналином, луной — коктейль будоражил его изнутри, заставляя рычать и выть, быть зверем, а не человеком. И Скотт позволил себе поддаться, отпустить контроль полностью, убрать ногу с педали тормоза, вдавливая газ в пол, даря полную свободу волку внутри — альфе, выгрызающему себе путь наверх. Волк радостно завыл, почувствовав столь столь желанную свободу от человека. Он всё ещё был Скоттом Макколом, но Скоттом-волком, а не Скоттом-человеком. И этот новый Маккол был уже не таким привычным, в нём чувствовалось что-то дикое, первобытное, присущее только истинным, урождённым оборотням — сущность зверя, не оборотня, а именно животного, настоящего волка, а не животной половины самого себя. В это мгновение прежний Скотт умер, а появился новый — истинный оборотень, настоящий волк с осознающим себя человеком зверем, и человек, осознающим себя волком. Он стал полноценным. Маккол резко затормозил, с удивлением заметив, что затормозили все четыре лапы, не руки и ноги, а именно лапы — с шерстью, когтями, как у настоящего волка, а не оборотня. Скотт неверяще смотрел на передние лапы. Волк. Он стал настоящим волком — с шерстью, лапами, и даже, о мой Бог, хвостом. Оборотень резко сел на землю, осознав новую конечность в своём арсенале. Он был сбит с толку. Как так? Почему он стал волком? До этого момента он только слышал от Дитона об одном единственном альфе, способному превращаться в полноценного волка — Талии Хейл. Но почему он?.. И внезапно цепочка соединалась, мозаика обрела целостность. Его укусил кто-то из Хейлов, тот, в чьих жилах текла кровь настоящих, истинных оборотней. Хотя, и в его предках были оборотни, об этом твердил Дитон, говоря, что гены не исчезают и просыпаются в некоторых людях, даря им удивительные способности. Дитон. Он был советником Талии, и он же помогал ему первое время, когда он только-только осознал себя как оборотня. Значит, он что-то знает. Знает ли это что-то Морелл? Не исключено. Он не верил в подобные совпадения. А теперь ещё и стая Хейлов на его территории. Это точно не совпадение. Стайлз научил его не верить в них. Стайлз... Как же его не хватает... Тоскливый, полный боли и горечи вой рассёк казалось, мёртвую, тишину леса, эхом отдаваясь в провале неподалёку. В ответ, став полной неожиданностью для Скотта, послышалось негромкое, но настороженное, без доли страха рычание. Рядом, совсем неподалёку. Скотт резко встал и склонился к земле, пытаясь прислушаться и одновременно уловить запах чужака. Необычный, резкий и полный животных феромонов запах ударил в нос. Рядом был зверь, хищник, который с азартом и интересом следовал за ним. Или следил. Надо же, он был так поглощён собственными размышлениями, что даже не почувствовал чужого присутствия. Почему? Волк внутри нетерпеливо зарычал. Он почувствовал чужака, но не ощутил опасности: азарт, интерес и... желание? Что это? Несколько осторожных шагов и из-за камня показался койот. Маккол замер, оскалившись и предупреждающе зарычав. Койот негромко зарычал в ответ и, к полному удивлению Скотта, сверкнул ему синим взглядом. Оборотень-койот. Прежде Маккол и не слышал о подобном. Койот снова зарычал и пригнулся к земле, шкрябнув лапой, угрожающе оскалив пасть. Бесстрашный? Яростный рык альфы и алые глаза были ответом. Синие глаза торжествующе сверкнули и койот сорвался с места, буквально перепрыгнув через голову волка, и бросился бежать. В Скотте взыграл охотничий инстинкт и он бросился следом. Погоня всё продолжалась. Волк не чувствовал страха, лишь азарт и предвкушение, что переполняли койота. Тот не ощущал себя жертвой, он словно играл с ним, дразнил его, он словно... заигрывал? Маккол едва не споткнулся, поймав себя на этой мысли. Что за чёрт? С ним заигрывают? Кто этот оборотень? Что ему или... ей нужно? Скотт ускорился и вскоре догнал койота. Быстрый прыжок и он опрокидывает оборотня на землю. Рык, слабое сопротивление и его жертва оказывается лежащей под ним. Ярость, азарт, злость — всё это выплёскивается в первобытном рыке, что вырывается из горла альфы. Неоспоримый приказ вожака стаи гнёт к земле, заставляет повиноваться его воле. И койот не может сопротивляться. Блеск синих глаз становится на мгновение ярче и теперь под волком лежит обнажённая девушка, которая упрямо и с вызовом, без нотки страха, смотрит в алые глаза альфы. Скотт замер, а затем приказал волку отступить и, спустя долю секунды он обращается в человека, лишь алые глаза выдают в нём альфу. - Кто ты? Что тебе нужно? - ярость переполняет Маккола. Он ничего не понимал, и это ужасно злило его. - Не что, а кто, - голос девушки был мягки и мелодичный, он засталвлялся покрыться его тело мурашками. - Я искала тебя, Скотт Маккол. - Кто ты? И зачем тебе я? - Потому что я хочу тебя, а я привыкла получать то, что хочу, - и девушка, резко подавшись вперёд, поцеловала Скотта, не давая ему отступить или предпринять хоть что-то. Альфа замер, прислушиваясь к собственным ощущениям. Приятно, в крови начинает играть желание и азарт, интерес к девушке, что сейчас лежит под ним. К обнажённой девушке, что целует его, наслаждаясь ситуацией и поглощённая чувствами. Девушке, что сама сдалась ему в руки. Инстикт волка-альфы возобладал над ним и Скотт снова отступил, отдал контроль оборотню, поддаваясь животному началу. С ним заигрывали, ему позволил поймать добычу, что теперь сама отдавалась ему, предалагала себя без страха и оглядки. Было не время думать и задаваться вопросами. Не сейчас, когда эта безбашенная и дикая девушка-койот так громко стонет от его прикосновений и только сильнее изгибается от поцелуев и сводящих с ума эмоций. Скотт уступил койоту. Сдался на её волю, словно это он был жертвой. Синие сверкающие глаза манили и заставляли тонуть в своей глубине. И Скотт Маккол, истинный альфа, тонул в них снова и снова. Безвозвратно и безнадёжно падая всё глубже на самое дно этого омута. Ураган. Шторм. Буря. Океан. Водоворот. Взрыв. Всё это было в этой девушке. И эта стихия поглотила Скотта. С головой, утащила на самую глубину, на самое дно. И у альфы не возникло желания выбраться или сбежать. Он с радостью поддался навстречу стихии. Навстречу койоту-оборотню. Девушке, что смогла всколыхнуть струны, что, он думал, уже мертвы. Всё ещё жив. Оба живы. И сгорают до тла в объятиях друг друга. Дико, первобытно, страстно. Они — оборотни. Не люди и не животные. Но всё так же слабы перед пожаром страсти и желания, как и всё живое в этом мире...