Неидеальная пара

Сегодня утром на неё обрушился карниз - логичное завершение отвратительной недели. Она позвонила старинной школьной подруге и в красках описала ей проблематику жизни без мужчины. Они знали друг друга тысячу лет, и хотя могли подолгу не видеться, она была уверена, что в любое время дня и ночи может рассчитывать на то, что её выслушают и поддержат. За плечами у неё было два брака, два развода, несколько любовников, и ни одного ребёнка. Врачи упорно ставили ей диагноз "бесплодие" и она уже свыклась с мыслью, что детей у неё не будет никогда. - Господи, в чем проблема? - воскликнула подруга. - Я пришлю к тебе сына... Подруга родила сына очень рано, ещё в школе. Первая пылкая влюбленность закончилась незапланированной беременностью, но та не решилась сделать аборт, опасаясь последствий. Замуж подруга так и не вышла, растила сына одна. Он рос хрупким домашним ребенком, и все его детство ей приходилось выслушивать подробные отчёты о многочисленных детских болезнях и всевозможных способах их лечения. Она помнила светлые кудряшки, нежный, почти девичий овал лица и яркие голубые глаза дивной красоты, которые поражали своим совершенно недетским серьёзным выражением. Она любила сажать его себе на колени, тискать, целовать розовые щёчки и перебирать шёлковые кудри. Малыш зарывался лицом ей в грудь и мог сидеть так часами. Она никогда не слышала, чтобы он капризничал, кричал, говорил громким голосом, и всегда подозревала, что Бог послал подруге ангела в качестве сына за все её страдания на этой земле. Она помнила его подростком, худым, нескладным, с ломающимся голосом, длинными растрепанными волосами, но все с такими же задумчивыми прекрасными глазами. Чаще она видела его с книгой, чем с компьютером, и уже тогда удивлялась его какой-то отстраненности и непохожести на ровесников. Теперь она не сажала его на колени, хотя иногда ловила себя на мысли, что была бы не прочь снова запустить пальцы в его густые светлые локоны. Иногда она встречала его взгляд - восхищённый и оценивающий взгляд мужчины. Он краснел, пугался и прятал глаза, если видел, что она заметила это. Но она не придавала этому особого значения - мальчик в пубертате, любая женщина вызывает интерес, даже такая "старушка" как она. Потом она несколько лет не видела его вовсе - мать перестала брать его с собой в гости, и даже если они изредка встречались дома у подруги, то их пути не пересекались. Поэтому, когда она открыла дверь и уперлась взглядом в роскошные широкие плечи, обтянутые простой белой футболкой, то подумала, что ошиблись адресом. И уже открыла было рот, чтобы сказать это молодому красавцу, стоящему на пороге её квартиры... но, переведя взгляд на лицо, она увидела все те же прекрасные небесно-голубые глаза, которые улыбались ей тепло и искренне. "Нет, этого просто не может быть", - пронеслось у неё в голове. - "Куда подевался худенький застенчивый подросток? Как он мог превратиться в этого высокого стройного красавца?" У него были все те же густые светлые кудри, красиво спадающие на высокий и чистый лоб, длинные ресницы и дивные брови вразлет. Лицо его было все так же ангельски красиво, вот только теперь рыжеватая щетина мужественно оттеняла четкую линию скул и подбородка, а взгляд стал увереннее и тверже. "Боже мой! Как? Когда? Когда он успел так вырасти, так возмужать?" Неужели это тот мальчик, которого она качала на коленках, целовала в розовые нежные щёчки и гладила ласково по голове? Нет, он больше не был мальчиком, он был мужчиной, безумно привлекательным мужчиной. Она внезапно почувствовала, как краска заливает теперь уже её щеки, и отвернулась, чтобы скрыть это несвойственное ей смущение. Она пригласила его войти внезапно просевшим голосом, и пока он вешал карниз, не могла оторвать взгляд от его великолепной спины, сильных рук и роскошных ягодиц, туго обтянутых синими джинсами. Он был исключительно сложен: широкие плечи, тонкая талия, узкие бёдра, длинные стройные ноги. Она внезапно почувствовала как желание закипает в ней горячей огненной волной, заставляя сердце колотиться, а лицо пылать. Нет, нет, только не это! Похоже, она рехнулась! Это же сын подруги, она старше его... страшно сказать на сколько! Как она может сметь думать о нем в этом ключе?!.. Но она думала. Позже, когда она поила его чаем, то все пыталась сосредоточиться на его рассказе о себе, а не на его чувственных губах и не на звуке голоса, который был мягок, сексуален и завораживал своими обертонами. "Он еще учится? Последний курс? Господи, сколько же ему? Двадцать? Двадцать один?" От волнения она не могла собрать разбегающиеся мысли, и вспомнить сколько ему лет. Теперь она видела его лицо совсем рядом, и чем больше смотрела, тем больше оно поражало какой-то нездешней несовременной красотой, как будто она разглядывала портрет старых мастеров, который внезапно ожил и заговорил. Он был умён, остроумен, начитан и вежлив. В нем она видела все те, невероятно для себя привлекательные качества, которые всегда так ценила в людях, и особенно в мужчинах. А когда он улыбался, то казалось, что солнечный луч проник в тёмное помещение и осветил собой пространство, и хотелось непременно улыбнуться ему в ответ. Она вышла проводить его, хотела в шутку пожать руку, но он внезапно потянулся к ней поцеловать в щеку, как когда-то давно в детстве. У неё закружилась голова от его запаха. Он пах молодостью, свежестью, и ещё чем-то очень мужским, безумно притягательным. В каком-то неконтролируемом порыве она прижалась к его щеке, к его крепкой груди, прежде чем отдала себе отчёт в том, что делает. Он замер на мгновение, а затем она почувствовала, как теплые губы скользнули к её шее, а сильные руки тесно прижали её к его крепкому стройному телу. Она оцепенела, а он уже целовал её долгими головокружительными поцелуями. О, этот мальчик знал толк в поцелуях! Никто и никогда не целовал её так, ни один из мужей, ни один из её немногочисленных любовников. Она чувствовала, что тонет в нем, что её тело безудержно стремится к его телу, что она практически не может сопротивляться этому желанию... А его нежные пальцы уже пробрались через пояс её домашних брюк и ласкали между ног чутко и умело, делая её горячей и влажной. Умом она понимала, что должна остановить это... но разум сейчас был полностью в подчинении у чувств. Её мужья не были выдающимися любовниками, и ей ни разу не удалось испытать до конца то, о чем она читала в романах, но сейчас... Сейчас она захлебывалась в новых ощущениях, сладкие волны проходили у неё между ног, отдавались в животе, заставляли трепетать сердце и дрожать ноги. Его пальцы сделали ещё одно нежное круговое движение, губы захватили мочку уха, и она вздрогнула всем телом, испытав доселе неведомое сладчайшее наслаждение. Ноги её стали ватными, и если бы она не вцепилась в его широкие плечи, то наверняка упала бы. - Что это было? - спросила она его ошеломлённым шепотом. Он вгляделся в её лицо: - А ты разве раньше никогда... - осекся он на полуслове, затем смущённо улыбнулся, - Я рад, что тебе понравилось... Его глаза лучились тёплым и ласковым светом, завораживая своей глубиной и красотой. Господи! Она точно рехнулась! Этого нельзя было допускать! Что она скажет подруге. Этого не должно больше повториться никогда. Она оттолкнула его. - С чего ты взял? Мне совсем не понравилось. - Зачем ты врешь? Я же видел, тебе было хорошо. - Он осторожно обвёл кончиками пальцев её подбородок. - Ты боишься осуждения матери? Не стоит. Я уже взрослый и сам могу решать, кого мне любить. - Любить? О чем ты? Это был просто секс. Даже и не секс, а так... Его глаза, которые только что светились неподдельной нежностью внезапно потухли и стали несчастными. Он ушёл, не сказав больше ни слова. Неделю она провела в аду. Она постоянно думала о нем, он снился ей ночами, если ей удавалось уснуть. Во сне он целовал её так, что она просыпалась мокрая между ног. "Этого не должно больше повториться", - твердила она как мантру, пытаясь убедить себя, что случившееся было лишь незначительным эпизодом, который следовало забыть как можно скорее. Но чем больше она повторяла это, тем сильнее ей хотелось увидеть его снова. В пятницу, возвращаясь домой после работы, она обнаружила его сидящим на подоконнике около лифта. Сердце её остановилось, а потом забилось бешено и стремительно. - Ты пригласишь меня? Или мы так и будем стоять здесь, у всех на виду? - его тихий голос вывел её из состояния полутранса. Он взял ключи из её рук и открыл дверь, как будто шёл к себе домой. - Нет, нет, нет... - кричал ей разум. - Да, да, да... - возражало тело. Она не успела больше ничего сказать и даже подумать - он подхватил её на руки прямо на пороге, и унёс в спальню. Там он раздел её медленно, глядя прямо в глаза своими темно-голубыми озёрами. Потом он целовал её всю от макушки до самых пят, томительными и тягучими поцелуями. Ей казалось, что она не на земле, а в небесах - парит, преодолев земное тяготение. Он играл не её теле, как искусный музыкант играет на любимом и хорошо знакомом инструменте одному ему только ведомую прекрасную мелодию. Она была его скрипкой, его флейтой, его арфой, откликаясь на каждое его прикосновение, на каждый его поцелуй всеми струнами своей души и каждой клеточкой своего тела. Она не заметила, как он скинул с себя всю одежду, и, когда он прижался к ней всем своим жарким молодым телом, войдя в неё сильно и глубоко, она не сдержалась - вскрикнула, застонала, впилась ногтями в его гладкую шелковую спину. Он входил в неё снова и снова, непрерывно целуя её губы, подбородок, шею, грудь... Капельки пота срывались с его чистого высокого лба и падали ей на лицо. Он был так красив, что сердце её готово было разорваться на части. Она чувствовала как они оба приближаются к пику своей страсти, к чему-то невообразимо прекрасному и ещё неведомому для неё, но когда это случилось, это превзошло все её ожидания. Сладкие волны удовольствия подхватили её и понесли куда-то ввысь, в райский кущи, туда, где она ещё никогда не бывала, и она расплакалась от переполнявших её чувств. Он продержался недолго, почти сразу она услышала его стон, и он упал на неё, зарывшись лицом в её шею. Она не знала сколько они пролежали в объятиях друг друга. Время сейчас не имело никакого значения. Она прижалась щекой к его крепкой безволосой груди, а он уткнулся носом ей в макушку. - Я помню твой запах. С детства. Так пахнёшь только ты... Больше никто. С детства... Сердце пронзила острая боль. Она отстранилась и взглянула в его дивные глаза. - Что мы делаем? Мы не можем... - Почему? Мы ничего никому не должны объяснять. Ты даже не представляешь как долго я мечтал об этом. - Мечтал? О чем ты говоришь? - она удивленно посмотрела на него. - Сейчас... - он потянулся за джинсами и достал из заднего кармана бумажник. Извлек из него истрепанную фотокарточку и протянул ей. Она вгляделась в изображение и остолбенела. Это была старая фотография, на которой она и подруга, молодые и счастливые, смеялись в объектив фотоаппарата. - Я стащил её у матери в четырнадцать лет и с тех пор всегда носил с собой. Ты так красива. - Он нежно поцеловал её. - Ты была моей несбыточной мечтой, моей юношеской фантазией, и с тех пор ничего не изменилось. В каждой из своих женщин я искал твои черты, и если находил хоть отдалённое сходство, то был счастлив... Он улыбнулся ей трогательной, почти детской улыбкой, нежно провел рукой по волосам. - Представляешь, как давно я люблю тебя. Сколько себя помню... - Господи, мальчик мой... Это все, что она успела сказать, потому что он снова целовал её, вытеснив все слова и мысли из ее головы надолго... Теперь после работы она неслась домой словно на крыльях. Её не знавшее до сей поры наслаждения тело, познав его, словно обезумело. Она хотела его постоянно. На работе она не могла думать больше ни о чем, кроме того, как займётся с ним вечером любовью. Сладкое предвкушение охватывало её всю с головы до ног. Она оставила ему ключи от квартиры, и часто он уже ждал её там. В общем, на тридцать восьмом году жизни, она впервые в жизни насмерть влюбилась в мальчишку, младше её на семнадцать лет, сына своей лучшей подруги. Это было форменное помешательство. Она чувствовала, что по мере узнавания очаровывается им все сильнее и сильнее. Он был невероятный - очень чистый, нежный, трепетный, ранимый, но в то же время в нем чувствовался внутренний мужской стержень. Ей нравилось в нем все - как он ест, как спит, как моется в душе. Ей нравилась пластика его нервных рук, движение кудряшек, когда он вскидывал голову, тонкая мимика бровей, и в особенности его дивно выразительных глаз. Она обожала его смех, его глубокий голос, и сходила с ума от его взгляда: когда он смотрел на неё своими удивительными глазами, она чувствовала как плавятся кости от пожара, который вспыхивал у неё внутри. В то же время, в нем сохранились очень трогательные и безумно притягательные застенчивость, неуверенность, рефлексия, поразительные для мужчины его внешности. Казалось, что он совершенно не осознаёт насколько хорош, и это делало его ещё привлекательнее. Иногда ей нестерпимо хотелось позвонить подруге и рассказать той, какого невероятного парня она воспитала, но, понятно, что сделать этого она не могла. Часто в её голове проносились разрушительные мысли, что она слишком стара для него, что она испортит ему жизнь, что ему нужны дети, настоящая семья. А что ему может дать она? Но когда она видела вновь его влюблённые глаза, чувствовала его губы на своих губах, руки на своём теле, когда они сливались в единое целое... Тогда она забывала обо всем, в том числе и о своих сомнениях. Бывало, что она просыпалась среди ночи, и смотрела на него спящего. Во сне его лицо было таким юным, таким по-детски расслабленным, что ее сердце разрывалось от огромного чувства к нему. Он казался ей одновременно ребёнком и мужчиной, сыном и мужем, вся её нерастраченная женская и материнская любовь сосредоточились в этом мальчике, ей хотелось закрыть его от всех невзгод, от всех проблем... Но она подозревала, что главной его проблемой была она сама. И тогда она тихо плакала в подушку, стараясь не разбудить его. Подруга часто звонила, рассказывала, что сын похоже влюбился, но не показывает свою девушку. Девушку... Она горько усмехалась про себя: "Знала бы ты, кто эта "девушка". Ей было настолько неловко, что она старалась свернуть разговор как можно скорее, ссылаясь на занятость. Умом она понимала , что их отношения обречены, и скоро все закончится, но не могла заставить себя поставить точку. Она заподозрила неладное где-то месяца через два. Конечно же, зная о своём диагнозе, она не предохранялась. Её стало подташнивать по утрам, аппетита не было совсем, а когда вовремя не пришли месячные, она пошла к врачу. Врач, которая ставила ей диагноз "бесплодие", радостно заулыбалась и стала поздравлять, приговаривая, что чудеса все же случаются. Она кружила по городу целый час. Беременная... Господи, это было прекрасно и ужасно одновременно. Она понимала, что не может рассказать ему об этом, ему было слишком рано становиться отцом, принимать на себя ответственность за чужую жизнь, ведь он сам еще так молод. Но она хотела этого ребёнка, хотела! Если не он, то пусть останется хоть частица его в её жизни. Он как будто что-то заподозрил, стал ещё нежнее, ещё заботливее. Иногда она думала, что должна порвать с ним немедленно, но увидев вновь его прекрасные глаза, почувствовав прикосновение его нежных губ, ласку его чутких рук... просто не могла найти в себе силы расстаться с ним. И чем дальше все заходило, тем сложнее становилось это сделать. Почти каждое утро он будил её нежными поцелуями, волшебными прикосновениями, которые переходили в минуты безудержной страсти. Он любил саму любовь, любил разнообразие, любил отдавать, больше чем получать. Ни разу он не оставил её неудовлетворённой. Он был невероятно изобретательным в своих ласках, не было ни единого места на её теле, где бы не побывал его умелый и жадный рот, не прикоснулись нежные руки. О, она так любила его руки! Узкие аристократичные ладони, длинные нервные пальцы, такие чуткие, будто и не мужские вовсе. Они как будто жили своей отдельной жизнью, завораживая своей невероятной пластикой. Она любила в нем все, до спазмов в горле... и обязана была отпустить. Так прошло почти три месяца, а она все тянула и тянула с решающим разговором. Она понимала, что скоро её тело начнёт меняться и уже нельзя будет ничего скрыть. Она приняла решение, когда однажды утром, после любви, нежно целуя её, он улыбнулся и произнёс: - Мне кажется, что ты немного поправилась, но мне это нравится. Ты стала ещё прекраснее... Особенно твоя грудь... Он втянул её нежный сосок жарким ртом и она задохнулась. Теперь её тело стало ещё чувствительнее, и каждое его прикосновение, каждый поцелуй отдавались сладчайшим отзвуком внизу живота. - Мне немного жаль, что я никогда не увижу тебя беременной... - И она решилась. Утром она незаметно достала ключи от своего дома у него из кармана. Ближе к вечеру она позвонила ему. Она знала, что не сможет сказать ему в глаза все те лживые и жестокие слова, которые собиралась сказать. Это был трусливый и мерзкий поступок, но она оправдывала себя тем, что делает это для его же блага. Он молод и прекрасен, всегда найдётся немало женщин с радостью готовых утешить его. Ей удалось добиться желаемого - он исчез из её жизни. Последующие несколько месяцев она провела в странном оцепенении, каком-то тупом безразличии ко всему. Она ела и жила только ради ребёнка, только малыш держал её в этом мире, который сжался до размеров его живота. Её тело менялось с каждым прожитым днём, наполнялось новой жизнью. Она рассматривала в зеркало свой растущий живот, полную высокую грудь, которые на фоне острых ключиц, худых рук и ног выступали особенно отчётливо. Беременность красила её - кожа стала нежной, розовой и как будто светилась изнутри, волосы стали густыми и блестящими, глаза огромными. И если бы не постоянная тоска, которая стала её неизменной спутницей, то она бы совершенно точно наслаждалась своим новым состоянием. Когда до родов оставался месяц, ей позвонила подруга, она плакала. - Не знаю, что делать с сыном. Эта гадина разбила ему сердце. Он почти не ест, не спит, похудел так, что от него осталась только тень. А ведь ему надо закончить институт. Если бы я знала кто она... - Это я... гадина... - тихо ответила она в трубку, прежде чем успела подумать и заплакала. - Что ты... - начала было подруга, потом осеклась и замолчала. - Давно это у вас началось? - голос её звучал как будто с того света. - С того самого дня... - Какая же ты сука... - Я знаю... Но меня оправдывает только одно: я люблю его... Подруга долго молчала, потом твердо произнесла: - Приезжай, он дома один, я оставлю тебе ключи у консьержа... Она вошла в квартиру и поразилась полному отсутствию звуков в ней. Было тихо, сумрачно и печально как в могиле. Она прошла в его комнату, он лежал на кровати, отвернувшись лицом к стене, и никак не отреагировал на её шаги. Она подошла ближе и увидела сильно отросшие светлые кудри и худую заросшую щеку. Сердце стремительно подпрыгнуло к горлу, и медленно, гулко покатилось вниз. С минуту она стояла будто в трансе, потом тронула его за плечо и окликнула по имени. Она почувствовала как напряглись мышцы под её рукой. - Уходи... - его голос был глухим и надтреснутым. - Я не хочу тебя видеть! Зачем ты пришла... Он резко сел, и ... заворожённо уставился на её живот воспалёнными глазами, которые казались бездонными на его исхудавшем лице. - Он мой? - голос его упал до хриплого шёпота. Она кивнула, так как упругий ком в горле не давал ей произнести ни слова. - Кто? Она покачала головой. Она действительно не знала пола ребёнка, ей это было не важно. Важно было лишь то, что ребёнок его. Она видела как расширяются его зрачки, делая небесно-голубые глаза почти черными, а лицо становится беспомощным и растерянным. Он смотрел на неё, как будто видел впервые: - Но ведь ты говорила... - Все так и было. - Она обрела вновь способность говорить. Нежно провела рукой по его впалой щеке, запустила пальцы в спутанные светлые локоны. - Но любовь побеждает все, даже приговор врачей. - Любовь? Ты никогда не говорила, что любишь меня... - Больше жизни... Его глаза, блестящие от непролитых слез, оторвались от её лица, скользнули по полной молочной груди, остановились на выпуклом животе. Он поднял руку, хотел коснуться его, но потом безвольно уронил руку на колени. - Я хочу увидеть тебя... Полностью... Всю... - голос его звучал глухо. Она медленно сняла блузку, юбку и осталась в одном белье. Она видела как меняется выражение его лица. - Сними все... - его глаза не отрывались от её живота и груди. Она не смогла отказать, и через мгновение стояла полностью обнаженная перед ним. Он судорожно всхлипнул, потом обхватил её руками, прижался щекой к разбухшему животу, и замер надолго. Плечи его вздрагивали. Она гладила его по голове как ребёнка, слезы катились у неё из глаз и капали ему на макушку. Она не могла сказать сколько времени они провели вот так, потому что потеряла счёт минутам. Спустя вечность, он губами прочертил дорожку к ее пупку и нежно прошептал: - Привет, малыш. Давай знакомиться. Я твой папа... **** Люди, пришедшие этим летним солнечным утром в парк могли наблюдать удивительную картину. Молодой и очень красивый мужчина на одной руке держал прелестную девочку лет трёх - беленькую, кудрявую, голубоглазую, похожую на него как две капли воды, а другой обнимал миниатюрную женщину лет сорока, сероглазую, с дивной фарфоровой кожей и длинными светлыми волосами. Его удивительной красоты глаза цвета летнего неба смотрели на спутницу с такой любовью и нежностью, что у окружающих не оставалось ни малейшего сомнения в том, кем ему приходится эта женщина. Приглядевшись повнимательнее, можно было заметить, что женщина в положении и через несколько месяцев у очаровательной девчушки появится брат или сестра. Красавец звонко чмокнул малышку в щёчку, спустил с рук и она радостно побежала к другим играющим детям. Он что-то тихо прошептал женщине на ухо, коснувшись его губами. Она рассмеялась переливчатым мелодичным смехом, и ласково погладила его по щеке. Глаза её сияли. В ответ мужчина приложил ладонь к её животу, словно прислушиваясь к чему-то, потом обнял, крепко прижал к себе, и нашёл губами её губы. Она обвила тонкими руками его стройную длинную шею. Они целовались у всех на виду как подростки, только что познавшие оглушительную силу первого чувства, и не обращали никакого внимания на внешний мир. Аура страсти, любви и нежности окружала их сплетенные тела, и ни у кого на свете не повернулся бы язык сказать, что эти двое не идеальная пара.