Отсутствие отказа - знак согласия

— Его зовут Чунмён, - пожимает плечами Чонин и вертит между пальцев ручку. - Он помогает мне с историей, а тебе может помочь с корейским. — Не знаю. Мы не знакомы. — Ну, вот и познакомитесь. Чонин забавный и добрый. Он первый, с кем знакомится Ифань в новом университете. Позже Чонин знакомит его с Луханом и Сехуном - они вместе занимаются танцами, а потом и с Чанёлем из баскетбольного клуба (тогда Чанёль, узнав, что Ифань жил в Канаде, хвалится своим английским и смешит всех, выдав пафосное «воддап». «Добрые» Лухан и Бэкхён припоминают ему это до сих пор.) Бэкхён, кстати, как «по секрету» делится Чанёль, сногсшибательно поёт, но предпочитает это не афишировать в силу природной скромности. Чанёль на правах лучшего друга делает это за него. Ифаню весело. Гораздо веселее, чем он мог представить, даром, что в чужой стране с минимальными навыками общения. Но ему всё нравится. Нравится — точнее, не вызывает неудобства, — то, что круг его знакомых, за исключением Лухана, младше него. Нравятся Лухан с Сехуном, их разница в возрасте, но одинаково страстная любовь к танцам, нравится Чонин, кажущийся тем ещё ловеласом (девчонки с исторического прозвали его Каем), когда на самом деле довольно стеснителен, нравится Чанёль, подтрунивающий над Бэкхёном, Бэкхён, подтрунивающий над Чанёлем, и они оба, злобно стебущиеся над всем, что движется. Позднее, когда Ифань выучит имена всех своих преподавателей, будет приходить в комнату общежития, как к себе домой, и заимеет своё место в столовой за их общим столом, он будет не раз благодарить судьбу за то, что всё сложилось так, как сложилось, а страх оказаться непринятым остался в прошлом. *** В день их знакомства Чунмён готовится к зачёту по истории. У него нет проблем с большинством гуманитарных предметов, но препод по истории — исчадие ада, и наверняка пьёт кровь первокурсников на завтрак, чтобы дольше оставаться молодой. Поэтому Чунмён зазубривает параграфы наизусть, когда не спит. Чунмён не отрывается от конспекта, пытаясь разобрать свой же скачущий почерк, даже когда две фигуры загораживают ему свет. Спустя пару секунд его всё же окликивают, и, используя это как возможность ненадолго отвлечься, он снимает очки, устало трёт глаза руками и только тогда смотрит на нарушителей спокойствия: Чонин и какой-то парень, которого он раньше не видел. Пока Чонин объясняет проблему, образовавшуюся, по мнению самого Чунмёна, на пустом месте, парень — Ифань, приехал по обмену, надо бы запомнить, — гипнотизирует столешницу, а Чунмён никак не может отделаться от ощущения, что тот пытается прочитать его конспекты вверх тормашками. Именно поэтому он соглашается, стоит Чонину озвучить вопрос. Это забавно - учить кого-то языку, который сам знаешь с пелёнок, и не в пример легче, чем объяснять, например, математику, в которой он сам знатно путается. Ифань способный, он схватывает всё на лету. Они начинают заниматься через неделю после знакомства, когда Чунмён наконец-то сдаёт историю, а Чонин приводит на очередное занятие Ифаня. От Чонина же Чунмён узнаёт, что по приезду Крис сразу познакомился с Луханом, а уже тот представил ему самого Чонина и Сехуна, потом Ифань узнаёт о существовании Чанёля, а уже через Чанёля добрую половину университета (и тут же забывает) и Бэкхёна, оставшись в живых после десятиминутной арии «А это Бён Бэкхён, мой лучший друг и бла-бла-бла». Ифань действительно способный, и пусть Чунмён на полном серьёзе считает, что дополнительные занятия по корейскому ему не нужны, отказать, видя такое рьяное желание учиться, он не может. В итоге за почти три недели Ифань значительно продвигается вперёд, а Чунмён начинает задумываться, что ему будет не хватать их посиделок. Он пока не копается в себе, не ищет причинно-следственные связи; он объясняет самому себе всё это лишь как недостаток достойных собеседников. *** — Привет, - Крис улыбается, приоткрывая дверь в комнату Чунмёна, как всегда без стука, когда до начала очередного занятия остаётся несколько минут. — Чанёль устраивает вечеринку в честь окончания семестра, и… — Иди, конечно, что спрашиваешь? - Чунмён никогда не признается, но ему как-то странно приятно: Ифань вроде как ставит его в известность, а не просто не приходит, и в то же время досадно, но эта досада настолько детская, что самому смешно, и он позволяет себе улыбнуться. — Нет,.. то есть, - Ифань тушуется, словно ему дали отворот-поворот, но продолжает. — Я хотел тебя пригласить. — Вот как… - теперь очередь Чунмёна смущаться, он как-то не ожидает, поэтому говорит то, что говорил с первого курса (до того, как его перестали приглашать куда-либо вообще). — Я, наверное, откажусь… Понимаешь, ну, не моё это, толпа народа, выпивка, я бы лучше тут посидел… Ифань неожиданно широко улыбается, словно не его тут максимально вежливо выпроваживают. Чунмён даже беспокоится: может Крис не всё правильно понял? — Там все свои будут: Чонина ты знаешь, Чанёля с Бэкхёном тоже, а с Луханом и Сехуном я тебя познакомлю. Чунмён даже не знает, что и ответить. Ему кажется, словно любые отговорки разобьются об уверенную улыбку Ифаня, и он вздыхает, принимая своё поражение. — Вот только мне идти не в чем, ну, знаешь… - он кивает на одежду Криса, которая явно стоит (и выглядит) в несколько раз дороже, чем весь гардероб Чунмёна. — Господи, ну ты же не девчонка, - фыркает Ифань, пресекая любые попытки отвертеться на корню, и они оба смеются. *** Чунмён напивается так, как никогда в жизни. Он, конечно, не был праведником, но последний (и первый, если честно) раз пил в средней школе, и потом его выворачивало несколько часов. Сейчас он сверлит потолок своей комнаты (и это узнавание его очень радует), и, несмотря на раскалывающуюся голову и опухший язык, его желудок не желает вывернуться наизнанку. Это не может не радовать. Когда он, наконец, находит в себе силы встать и посвящает полчаса прекрасному прохладному душу, он ловит себя на мысли, что ничего не помнит. Ни-че-го-шень-ки. Но к радости Чунмёна, об этом позаботились до того, как он в панике начал клясть самого себя за излишнюю мягкость и покорность перед всякими там сногсшибательными китайцами и их друзьями. И это не он сейчас подумал о Крисе «сногсшибательный», ясно? А вот лежавшая на столе флешка и приклеенный рядом стикер явно требовали внимания. Вчитываясь в скачущий — наверняка эти издевательские строчки авторства Чанёля — почерк, Чунмён пытался подавить зарождавшийся где-то внутри страх. В конце концов, что может случиться на вечеринке, где даже девчонок не было? Он же не бегал голый…? Видео оказалось длинной часа в три, и Чунмён, честно пытавшийся поначалу смотреть, не отвлекаясь, где-то с середины начал тихонько проматывать, ища себя в кадре. И нашёл. Хотя лучше бы не находил — память вернулась мгновенно, стоило посмотреть на экран, где его невнятно хихикающий двойник — это не мог быть он, просто не мог! — на четвереньках полз к Крису, а глаза того не отрывались от тёмно-зелёной бутылки, горлышком указывающей на него. Дальше он смотреть не стал, имея прекрасную возможность воссоздать в воспоминаниях тепло чужого тела, влажные звуки поцелуев, улюлюканье парней, которое потом как-то стихло, руки на своей спине и ворс ковра под ладонями. Это было феерическое попадание. Десять из десяти. *** Чунмёну хочется умереть, но получается только сползти ниже на стуле, закрыв полыхающее лицо ладонями. В дверь стучат, прерывая его сеанс самобичевания и заставляя дёрнуться, смачно впечатываясь коленкой в столешницу. «Это точно не Крис, Крис никогда не стучит», - уверяет себя Чунмён и идёт открывать. В следующую секунду он проклинает свои явно отсутствующие дедуктивные способности, потому что за дверью стоит как раз таки Крис, и они синхронно заливаются краской, что не оставляет сомнений — Крис тоже помнит. — Я, это… - Ифань мнётся, старается смотреть поверх чунмёновой головы и силится что-то сказать. — Прости! Правда, прости, я не хотел, оно само как-то, ну, ты понимаешь, алкоголь, всё такое, я, правда, не хотел... - язык у Чунмёна заплетается, он повторяется и страдает таким косноязычием, каким не страдал никогда в жизни. Впрочем, он и парней никогда не целовал. Что уж говорить, он так даже девушек не целовал, не то что бы их было много. И о чём он, чёрт возьми, думает? — А я хотел! - Крис выпаливает это, и на мгновение повисает звенящая тишина, нарушаемая лишь тихим «О…» Чунмёна, который даже не знает, что сказать. Дверь перед носом Криса захлопывается, едва он успевает сказать что-то ещё, но тут же открывается снова: — Завтра в два, и чтобы не опаздывал, - бубнят с той стороны, и Ифань против воли широко улыбается. Отсутствие отказа - знак согласия.