Пара слов о навыках кройки и шитья

— Надеюсь, у тебя есть навыки кройки и шитья, — выдыхает Бриджит, пока непривычно тихий и сосредоточенный Кот под методичные объяснения Тикки завязывает первый шов на её плече. Она уже привыкла к тому, что Феликс и Кот пусть и будучи одним человеком все-таки совсем разные, но сейчас перед ней скорее Феликс в костюме Кота, и это жутко нервирует. И поэтому она временно делегирует себе его шутовские полномочия. Впрочем, получается еще хуже, чем обычно у него. — Надеюсь, навыки кройки мне не понадобятся, — голос у Кота какой-то металлический: бесцветный и холодный, и Бриджит от этого выть хочется. Ей бы хотелось, чтобы он что-нибудь говорил. Все равно что, даже если это будут очередные глупые каламбуры или неудачные попытки флирта. — Все будет нормально. Я использую чудесное исцеление, и плечо заживет. — До этого момента еще дожить нужно. Девушка хочет ответить, но в этот момент он делает второй прокол, и ногти Бриджит сильнее впиваются в мягкую оббивку кушетки. Самостоятельно подобрать, подготовить и поставить ей обезболивающее Кот не решился. Очередная акума оказалась изворотливее своих товарок, и теперь у Бриджит на плече алеет рана. Судя по количеству крови, которое уже из неё вытекло, довольно глубокая. Оттащив ЛедиБаг в проулок потемнее, Кот подождал, пока Тикки снимет трансформацию, наложил на руку жгут, в который превратил подол от её платья, и потащил в больницу. Он собирался сдать её врачам, но каким-то невероятным образом за время пути Бриджит удалось уговорить его не делать этого. В результате они нашли в ближайшей больнице пустую процедурную, и теперь Кот экстерном осваивал фельдшерское дело. — Феликс! — Бриджит вскрикивает и вцепляется ему в плечо. — Стой. Это был четвертый прокол, и с ним Кот явно угодил куда-то не туда. Он аккуратно вынимает иглу из плеча и замирает, ожидая дальнейших распоряжений. Бриджит дышит тяжело-тяжело, со лба стекает пот. Она прячет лицо партнеру в грудь и замирает. Ей совсем, ни капельки не страшно. Она готова доверить Феликсу жизнь, не то что руку, пусть и правую. Просто больно. Очень-очень больно. И очень хочется плакать. Но сейчас — нельзя. Потому что сейчас она — ЛедиБаг, и это зависит не от того, есть на ней костюм или нет, а от того, поймана и обезврежена ли акума. Одна единственная слезинка все же скатывается по щеке, и Бриджит прощает её себе. Это должен был быть лучший вечер в её жизни. Феликс пригласил её в оперу и в ресторан. Но вместо того, чтобы наслаждаться голосом Натали Дессей, она сейчас сидит на больничной кушетке с дырой в плече и заливает кровью свое и без того испорченное вечернее платье. Свое единственное вечернее платье. Вечернее платье, за которое она отдала все деньги, скопленные за время работы у дяди в пекарне летом — подъем в три, начало работы в четыре. А ведь еще час назад она с пеной у рта доказывала Феликсу, что в такое прекрасное время как последняя неделя перед рождеством появление зла на улицах Парижа немыслимо… А теперь Бриджит сама готова акуманизироваться и надрать кому-нибудь задницу. Как вариант — акуме, которая сейчас шляется по городу и портит вечер кому-то еще. Девушка на секунду сильнее прижимается щекой к костюму Кота, чтобы ликвидировать следы слезинки-предательницы, потом снова садится ровно и даже пытается улыбнуться как можно веселее: — Шей. *** Феликс вваливается в окно, едва не промахнувшись, и, приземлившись, шатается так, будто он пьян. Снимает трансформацию и плетется к отцовскому бару. Увы, сейчас он отвратительно трезв, и ему хочется быстрее это исправить. — Успокойся, — бросает Плагг, — это была всего лишь царапина. — Царапина?! Да ты видел?.. — Видел! Плагг зависает перед ним непривычно серьезный и какой-то удрученный. — Я вообще не понимаю, как за полтора года вы еще не успели получить ни одного серьезного шрама! Или ты до сих пор считаешь, что вы тут в игрушки играете? — Ну, мы же вроде как непобедимы…  — Дурак… Да ты хоть представляешь, сколько Нуаров и ЛедиБаг не досчитались конечностей, а сколько — жизней. Остальное я даже в расчет не беру. Феликс хочет что-то ответить, но не может. Поэтому просто наливает в бокал коньяка и выпивает залпом. У него перед глазами красное марево, словно вся кровь, что сегодня вытекла из Бриджитт, ныне покоится на дне его зрачков. Он донес её до её комнаты и ушел еще до того, как она успела снять трансформацию. Как и предполагала Бриджит, «чудесное исцеление» вылечило её плечо, но почему-то ему не хотелось смотреть на руку девушки без красной в черный горох перчатки. Руку, в которую он сегодня пять раз воткнул иглу. Ему никогда еще не было так страшно, как сегодня. Страшно, когда текла кровь. Страшно, когда он понял, что конкретно Бриджит от него хочет. Страшно, когда он осознал, насколько ей больно. Феликс никак не может понять, почему она вообще ему доверилась. Знала бы, как дрожали его пальцы, когда он за её спиной вставлял нить в иглу, точно бы согласилась позвать врача. — Успокойся и смирись, — между тем вздыхает Плагг. — Любой из вас может умереть, любой из вас может получить по-настоящему серьезную рану. — В любой момент? — В любой момент. Феликс как-то никогда об этом не задумывался серьезно. Бутылка с коньяком пустеет столь же стремительно, сколь быстро растет количество поводов, чтобы выпить. — Послушай! Вас же не просто так выбрали, — продолжает Плагг. — И Бриджит не такая хрупкая, как тебе кажется. Уверен, что завтра она и не вспомнит об этом досадном недоразумении. Феликс смотрит так зло, что Плагг машет на него лапой, отлетает к своему ящику, находит там непочатую упаковку сыра и решает тоже заглушить свое горе. — Учишь вас, учишь, бестолочей, а все равно мрете как мухи, — тихо, так, чтобы не слышал Феликс, ворчит он. Плагг помнит всех своих Котов. Среди ночи разбуди, расскажет про любого и в мельчайших подробностях. Забавно, но то, что Тикки поняла только после пятой ЛедиБаг, Плагг понял после первого же похороненного им Нуара: жизнь квами — непрекращающаяся череда потерь. У Котов в самом начале есть выбор: принять камни или отказаться, а у маленького древнего божества никакого выбора не было. Но что самое неприятное, так это то, что по сравнению с вечностью, дарованной ему в качестве жизни, жизнь людишек похожа на огонек свечи: даже самая большая толстая свеча прогорает довольно быстро, заставляя огонь захлебнуться в расплавленном воске. Если, конечно, кто-то или что-то не загасит его быстрее. *** На следующее утро в лицее Феликс отлавливает Бриджит в коридоре еще до уроков и затаскивает в пустую мужскую раздевалку. — Как ты? — спрашивает он. К его ужасу Бриджит безмятежно улыбается ему и вообще выглядит вполне довольной жизнью. — Остался шрам, — пожимает она плечами, — так что о майках и платьях на бретельках придется забыть, а то у родителей появятся ненужные вопросы. Но он ровный, могло быть намного хуже, если бы ты не зашил. А ты как? — А разве я вчера был ранен? — Нет, но… — Бриджит переступает с ноги на ногу, отводит взгляд, — мне показалось, что ты… что тебе было немного не по себе от всего этого. — Со мной все в порядке, — почти по слогам произносит Феликс. Разве что мой квами вчера сказал мне, что ты можешь умереть в любой момент. Вчера ночью в уже изрядно подвыпившем состоянии он долго думал над этим, пока вдруг не понял, что Бриджит становится ему слишком дорога. Еще немного, и он перейдет ту черту, за которой потерять её будет означать потерять себя. И он вовсе не уверен, что ему стоит это делать. — Феликс, — Бриджит снова мнется, смотрит на него из-под челки. Маленькая девочка, взвалившая на себя почти неподъемную задачу: найти сердце у айсберга. — Раз уж вчера не получилось, то может быть сходим куда-нибудь сегодня или завтра. Или на рождественских каникулах, если у тебя нет времени. Не так масштабно, конечно, но… — Я занят, — каркает он и почти выбегает из раздевалки, оставляя её растеряно смотреть ему в след. Не догадываясь, что Бриджит сейчас намного больнее, чем было вчера. *** Ему удается избегать её почти неделю, пока очередная акума не появляется в поле зрения. Кот смотрит, как Леди бросается на неё, и сердце пропускает удар. — Ты будешь сегодня работать? Или решил взять выходной? — ядовито интересуется ЛедиБаг, приземляясь на крышу рядом с ним. — В таком случае, мне тоже стоит пожаловаться в профсоюз супергероев, у меня давно не было отпуска. — Зачем ты это делаешь? — Делаю что? — Пытаешься шутить. — Ну, кто-то же должен выполнять за тебя всю работу… Очередная петарда акумы взрывается в двух шагах от них, срывая с крыши дымоходную трубу и кидая её прямо в девушку, но Кот успевает перетащить их обоих подальше. — Пришел в себя? — спрашивает ЛедиБаг. Циановые глаза Бриджит смотрят на Кота холодно. — Тогда вперед. *** Через полчаса, наконец разобравшись с акумой, они влетают на чердак какого-то дома за несколько секунд до обратной трансформации. На чердаке пыльно и отовсюду свисает паутина, но Бриджит все равно. Она ложится прямо на пол и пытается перевести дыхание. — Что ж они пошли такие матерые? — спрашивает она в пустоту. Феликс стискивает кулаки. А ведь и правда, все опаснее и опаснее. — Слушай, Феликс, я не знаю, что за кошка между нами пробежала, но если я вдруг чем-то тебя обидела… прости. Зачехлись уж как-нибудь, а то я о твой взгляд порезаться боюсь. Тебе ж опять потом шить придется… И это мешает работе. Бриджит поворачивает к нему голову и пытается улыбнуться. Выходит не очень. Её не просто так выбрали… — Никаких кошек, — сглатывает Феликс, — просто… тебе не кажется, что это становится слишком опасным? — Это всегда было опасно, — пожимает плечами Бриджит. — Да, раньше акумы были слабее, но и мы были совсем зелеными. А сейчас мы сработались, знаем, что ждать друг от друга и от себя. Наши силы тоже растут. Что случилось, Феликс? — Я просто… не готов тебя потерять. Бриджит садится, подбирает ноги к груди и долго смотрит на него, опустив подбородок на колени. — И поэтому, — наконец спрашивает она, — ты предпочитаешь потерять меня сейчас, чтобы не терять потом? Феликс подходит ближе, присаживается рядом на корточки и аккуратно отводит рукав футболки с её плеча. На коже белеет длинный тонкий шрам. Феликс проводит по нему пальцем. Все действительно могло быть куда хуже. Феликс целует Бриджит в плечо. — Никто никого не потеряет, — отвечает он. Принимает решение. Клянется. *** В рождественское утро под елкой Бриджит находит большую белую коробку. В коробке обнаруживается новое вечернее платье и записка.

«Пусть оно станет первым в череде многих, знаменующих наши удачные свидания, моя Леди».

Это её лучшее Рождество.