-Минутами ранее-
Спокойная и размеренная жизнь продолжала свой ход. Ёши уже восемь лет. Все так же он был отличительным учеником в академии, догнав на спаррингах своих одноклассников, от чего едва ли не каждый день получал все новые и новые вызовы. Но больше всего он получал этих вызовов от главных задир в классе. Широ Инузука скоро должны были выдать щенка, а это значит, что он обязан быть подготовлен не только духом, но и телом. Ведь мы в ответе за того, кого приручаем. А для Хьюго это была разминка скорее не физическая, а мыслительная, она каждый раз пыталась вычислить лучшую стратегию нападения, ведь с недавнего времени в боях разрешили использовать учебные кунаи и сюрикены, окрашенные специальной краской на «лезвиях». По этой краске и выносили вердикт о победе или поражении. Для самого же Шиноши подобные спарринги были хорошей практикой своих возможностей и плодов тренировок. Саске же в основном пытался впечатлить кого-то, но вот кого? Разумеется, Ёши сразу подумал об Итачи, ведь братья были очень близки. Иногда, когда у молодого шиноби и, с недавнего времени, капитана АНБУ появлялось свободное время от заданий, он встречал со школы своего мелкого братца. И всю дорогу ему приходилось, со снисходительной полуулыбкой на лице, терпеть детский сад, который состоял из перебранок, но уже более дружественных, но не менее сопернических, между Саске и Шиноши. Ёши продолжал тренироваться на полигоне недалеко от квартала Учиха, так что дорога у них была одна. Так же Шиноши усовершенствовал свой небольшой навык местного ювелира. Он, наконец, понял, как объединять чакропроводящие нити и лески, чтобы они не перебивали друг друга, и комбинировать их с предметами, которые не имели такой способности. Так что первое свое творение он и подарил Итачи, когда узнал от Шисуи, что тот, в свои тринадцать лет стал капитаном АНБУ. Подарком стали четки. Итачи сразу нашел им применение, обмотав свою руку и использовав в тренировочном бою с Шисуи. После боя старший Учиха, осматривая подарок своего друга, предложил Шиноши поговорить с одним местным торговцев и по совместительству кузнецом-ювелиром, чтобы талант не пропадал зря. На что Ёши ответил согласием и спросил, не хочет ли учитель немного изменить подарок, который Шиноши сделал два года назад, на фестиваль Нового Года. Тогда Шисуи легко улыбнулся и огладил браслет, который до сих пор находился у него на запястье: - Нет, это ведь твой подарок, мне он нравится и таким. Так что через пару месяцев у мальчика уже было достаточно сбережений, заработанных своим трудом. Но в последнее время над Конохой витало какое-то напряжение. С каждым днем оно становилось все сильнее и сильнее. Шиноши чувствовал это. Особенно чувствовал рядом с Итачи и Шисуи, а когда те встречались и о чем-то переговаривались, так интуиция вообще вопила и завывала. Ёши чувствовал, что что-то должно произойти. Он ощущал, но не мог понять что именно. Смотря на беззаботного Саске, мальчик пытался абстрагироваться от неприятных ощущений, сам себя пытался настроить на то, что это лишь его воображение. Получалось, если говорить откровенно, очень плохо. И вот сегодня прозвенел первый звоночек, когда, проснувшись, Шиноши обнаружил у себя на подоконнике ворона, явно принадлежащего его учителю. Доставив свое послание ворон исчез. В записке была сказано, что тренировка отменяется и что Ёши лучше потренироваться сегодня дома. От прочитанного, сам не зная почему, пробивало на холодный пот, а в животе все скручивалось в тугой напряженный узел. Разумеется, Шиноши не послушался учителя. Разумеется, он, собравшись как обычно, пошел на полигон. Точнее даже он не шел, его вели едва сгибающиеся ноги по привычному им маршруту. Все это Ёши не нравилось. Когда до места было рукой подать, он, натренированный своей интуицией во время медитаций чувствовать опасность, остановился. Мальчик был скрыт природным ландшафтом, деревьями и кустами, но сам прекрасно видел, что разворачивалось впереди. - Очень быстро… Очень умно, Тень Шисуи. - Данзо… Шисуи стоял в боевой стойке, перед ним, сокрытые масками животных, щитом, защищающим старика, которого Шиноши видел впервые в жизни, стояли пять явно настроенных враждебно шиноби. Старик с перебинтованной левой стороной лица вышел вперед и отдал приказ. - Все вы, отойдите. - Что ты задумал? Почему стоишь у меня на пути?! - Кото Амацуками… Это глазное дзюцу подчиняет разум своей воле. Какая невероятная сила… Глупо тратить ее на подавление какого-то переворота. Какая жалость, что Учиха не умеют правильно использовать шаринган. – На слова старика, Шисуи напрягся и едва оскалился. Шиноши никогда не видел своего учителя в таком состоянии, но мог с уверенностью сказать, что сейчас Учиха натянут как струна. – Даже если бы ты использовал свое глазное дзюцу против собственного клана, пока клан Учиха существует, новый переворот неминуем. И даже если бы твой план сработал, это было бы очень недолговечное решение проблемы. Где гарантии, что подобное не случится вновь? Напротив, скорее всего так оно и будет. Рано или поздно Конохе придется столкнуться с Учиха. И в таком случае, уничтожить клан Учиха сейчас – значит обеспечить безопасность деревни в будущем. Ты со мной согласен? - Данзо, ты замышлял это с самого начала… - Все это ради поддержания мира в Конохе. – Старик приподнял голову к небу, словно только что сбросил с себя лишний груз. – Шисуи… - Старик вернул свое внимание на шиноби. – Не волнуйся, я найду твоим глазам достойное применение. Два шиноби сорвались со своих мест. Старик нападает, молодой Учиха отбивается. Шиноби в масках, используя шуншин, покинули поле боя. Но не стоит сомневаться, они здесь и они следят. - Для того, чтобы жила деревня, жертва необходима! Как ты этого не поймешь?! – Неустанно нападая, старик продолжал твердить свое. Его не переубедить, это и ребенку понятно. И сам Шиноши прекрасно понимал. Но, в нем сейчас играл диссонанс: почему шиноби Конохи, которые защищают Коноху, а значит и все кланы, которые живут на ее территории, сражаются с шиноби Конохи, который так же защищает Коноху и желает мирно предотвратить переворот и защитить свой клан, который является частью деревни, которую оба шиноби защищают? - У меня еще были и есть дела, Данзо! – Перемещаясь по полю битвы, используя Шуншин, Шисуи с легкостью уворачивался от атак старика и в ответ сам нападал, защищаясь. - Твоя воля достойна величайших похвал, но иногда одной воли бывает мало. Ты выбрал слабый путь для неженок. Так ты ничего не решишь. - Мы не узнаем, решу или нет, пока не попробуем! Я защищаю деревню и будущее клана Учиха! Не стой у меня на пути! – Разозленный таким ослиным упорством, что без крови мира не получить, Шисуи стал применять огненные техники клана. Сейчас настала пора Данзо изменить свою стратегию и, вместо нападения, ушел в защиту. - Стягивание других при помощи гендзюцу – не самое лучшее решение. Оно лишь временное. Наконец передышка. Два шиноби стояли посреди поля боя, тяжело дыша. Ни один, ни другой не уступали друг другу по силе. - Какая настойчивость. Ты вполне соответствуешь своей репутации самого сильного из всех Учиха. Думаю, я должен использовать все, что у меня припрятано у меня в рукаве. Лишь одно мановение руки и скрытые, до этого момента, шиноби вышли из своих укрытий. Точнее выпрыгнули. Пока Данзо занимал собой Шисуи, они успели сменить свою дислокацию и теперь гений Учиха был в ловушке. Шисуи отвлекся лишь на мгновение, по привычке пытаясь рассчитать варианты отхода и перевес врага, но именно это и сыграло с ним злую шутку. Почувствовав опасность за спиной, Шисуи обернулся. Мир, в мгновение, наполовину померк. - Гкхах! Тихо простонав от боли, Учиха сделал несколько шагов назад, держась за свой правый глаз. По пальцам, скрывающим глазницу, стекала кровь. - Это упало… значит это мое. - Произнес Данзо, стиснув что-то в руке. Этим «что-то» был глаз. Я… я не могу это допустить. - Его окружали, когда молниеносная мысль промелькнула в голове у Шисуи. Юноша использовал дымовую бомбу, чтобы скрыться. - Господин Данзо! - За ним! Далеко не убежит. - Слушаюсь. С поля боя Данзо исчез, использовав шуншин. Он доверял своим цепным псам, они сделают все, как нужно.-Сейчас-
Нет… нет, нет, нет! Этого… этого просто не может быть… Неужели снова все повторяется? Нет, я не хочу этого! Не хочу! Почему? Почему?! Почему я не могу быть просто счастливым рядом с тем, кто мне дорог?! Нет, нет, нет, нет! Это был немой, внутренний крик, в то время, когда горло и грудь сковала тяжесть. Светло-голубые детские глаза широко раскрыты и смотрят куда-то в пространство, за двумя шиноби Корня, которые, преследуя свою цель, обнаружили мальчика, видевшего слишком много. Они приближались, обнажив оружие. Он видел, поэтому должен замолчать навсегда. А Шиноши все повторял, внутри себя, как мантру, что все не так, что ВСЕ вокруг не так, словно это могло что-то изменить. Ребенок, не способный держать сейчас себя на своих собственных ногах, стоял перед своими убийцами на коленях, а пустой взгляд все так же был устремлен вдаль. - Уничтожить свидетеля! - Есть! Два агента Корня метнули кунаи в жизненно важные органы. Темнота и тишина.-Где-то в межпространственном плане-
Огромное пространство было… пространством. Не было ни верха, ни низа. Все вокруг просто было, существовало. Ребенок находился в центре окружающей его вселенной. Мальчик обнимал себя руками и, словно пытался казаться меньше, чем он есть, сжался в позе эмбриона. Вскоре он почувствовал присутствие. Но, как вскоре? Может, прошла минута, может лишь промелькнула секунда. В этом месте нет времени. - Кагуцути… - Хранитель. - Кагуцути, пожалуйста… пожалуйста, ты мне нужен. - Ты знаешь, Хранитель, какую боль ты испытаешь. - Знаю. - Готов ли ты ее выдержать? - Готов. Кагуцути… эта боль ведь ничто, в сравнении с той, что будет, если я потеряю его. Если я потеряю Шисуи. Прошу, Кагуцути, помоги ему. Не дай ему умереть. - Однажды ты пожертвовал собой ради меня, Хранитель. Я верну свой долг. - Кагуцути… прошу, поторопись. - Мне нужен Зов, Хранитель. И я сделаю все, что от меня зависит.-Реальность-
В реальности время словно замедлило свой ход. Недалеко прогремел взрыв, и этот грохот как будто возобновил течение времени. - Ч-что это… Два шиноби сделали по шагу назад. Их кунаи не попали в свои цели, они отрикошетились от посоха, который сейчас был в руках ребенка. Белый посох, больше похожий на сплавленный позвоночник, с пятью вплавленными камнями, от которых по всему основанию расходились странные письмена и символы. Из глаз мальчика, в которых застыла боль, лились слезы. Но что было более пугающим - радужка, под звук электричества, светилась белым, намека на зрачок не было вовсе. Ребенок не двигался, скованный болью, которая просачивалась, казалось, в каждую клеточку его маленького тела. Шиноши не знает, что такое настоящая агония. Но боль, которую испытывает сейчас, может назвать этим словом. Ведь при агонии весь мир, кажется, застилает кровавая пелена , да и сам человек не слышишь даже собственных мыслей. Так что да, Ёши сейчас ослепляла и оглушала боль агонии. Он не помнил от боли ни себя, ни окружающих. Только побелевшие пальцы с силой сжимали посох. - КАГУЦУТИ!!! Не понятный язык для шиноби заставил их увеличить дистанцию. Они выпрыгнули на поляну, куда загнали Шисуи три других агенты Корня. Шиноби стояли спиной к спине. - В чем дело? - Этот ребенок… я не видел подобного прежде. - Капитан? - С ребенком потом разберемся. Атакуйте! Мангекье Шаринган Кагуцути Неожиданный удар пришелся с двух сторон, загоняя Корень в клещи. С фронта, объятый зеленой чакрой-броней, стоял Шисуи в вызванном им Сусанно. С фланга же раздался утробный рык и поле боя охватил черный смог. - Ч-что это еще за черт?! - Когда он смог пробудить его? Практически одновременно произнесли шиноби, недоумевая, что вообще происходит. Шисуи долго не смог продержать Сусанно, только не отравленный и без одного глаза, едва было не вырубился, если бы его не придержал Итачи, пришедший на помощь в последнюю секунду. Но Сусанно успело снести трех преследователей своей атакой. Остальной же Корень добило пламя, сорвавшееся с кончика пылающего хвоста крылатого, несколько метрового, волка. Итачи увел подальше от поля битвы своего друга лишь тогда, когда увидел, что крылатый волк исчез в черном дыму. Он не мог понять, что это было за существо. Но то, что существо было призывным, сомнений не было. Но кто и почему призвал им его на помощь, он не знал. Его шаринган не уловил чакру, способную к такому призыву, а это означало, что ниндзя, совершившего призыв, здесь уже не было. Сейчас главной целью для него было увести в безопасное место Шисуи. С шиноби, которому хватило сил на призыв настолько сильного существа из иного плана, он решил разобраться позже. Два Учиха стояли возле обрыва, у которого так части проводили свои бои, выясняя, кто же из них сильнее. Шисуи вышел вперед. - Я думал, ты на задании, Итачи. - Я почувствовал, что что-то не так и вернулся. Прости, что так долго, Шисуи. Старший Учиха, улыбнувшись благодарно другу, лишь мотнул головой, как бы говоря, что все в порядке. - Итачи, что это было за существо? Я… я, кажется, на время отключился и не увидел, только почувствовал. Учиха, помолчав, покачал головой. - Я не знаю. Не видел подобного никогда. Но… - Но? - Помнишь, два года назад у меня было задание с АНБУ по устранению нукенинов на границе деревни? - Да, в тот день именно ты привел Шиноши в деревню, Кот-сан. А после собрал информацию, по поводу мальчика. - Шисуи, похожие следы были на том поле боя. Тот же смог, тот же черный дым и такие же обгорелые тела. За секунды пламя сожгло до костей тех нукенинов и торговцев. - Повезло, что мальчик вообще жив остался, хоть и порядком обгорел, я помню твои слова. - Может ли быть, что это призывное существо, что осталось со времен войны? - Вполне возможно. Видимо его не видели раньше, потому что выходит оно крайне редко и только тогда, когда , либо заходят на его территорию, либо, когда будят. - Я расскажу о нем Хокаге. Юноши говорили о посторонней теме лишь потому, что им обоим нужно было собраться с мыслями. Впереди был тяжелый, очень тяжелый разговор. Молчание затягивалось и, наконец, Шисуи первый подал голос. - Здесь замешан Корень. К сожалению, похоже, что переворот Учиха не остановить. Если в Конохе начнется внутренний конфликт, соседние страны тут же нападут… И будет настоящая война. – Повернувшись к Итачи, Шисуи поджал губы. – Я хотел использовать Кото Амацуками, чтобы остановить переворот, но Данзо забрал мой правый глаз. Он не верил, что я собирался это сделать. Он пойдет на все, чтобы защитить Коноху. Скорее всего, они придут за моим левым глазом. – Юноша прикоснулся к глазнице с единственным уцелевшим глазом. – Но, пока этого не случилось, я хочу, чтобы ты забрал его. - Шисуи… - Ты мой друг, Итачи. Единственный друг, в ком есть сила, сродной с моей. Единственный, кому я могу это доверить. Прошу, защити деревню и имя клана Учиха. Молодой шиноби уже протягивал в закрытой ладони свое глазное яблоко, которое сам же у себя и вырвал. Итачи, закрыв глаза, принял дар своего друга. - Но я… - Смотря на свою руку, в которой держал чужой глаз, неуверенно произнес. - Итачи, это не все, что я должен отдать тебе. Я даю тебе новую силу. Мангекье Шаринган. Итачи, испуганно и не веря смотрел на Шисуи. Он не верил своим ушам, хотя это было в стиле старшего Учиха – пожертвовать всем, ради деревни и ради чести клана. - Шисуи, нет! - Я все равно долго не протяну. Прими этот подарок и исполни мое предсмертное желание. Шиноби, понимая все, с печалью и с грустью в глазах посмотрел на Шисуи, пытаясь запомнить родные черты. Он понимал, что отговаривать друга – бессмысленно. - И что означает этот взгляд? – На губах Шисуи была немного усталая улыбка. – Даже так я тебя прекрасно «вижу», верно? – Сделав шаг вперед, Учиха положил руку на плечо своего друга. – Волнение тебе не идет. Тебе нужно всегда оставаться спокойным. Это ведь и есть стиль Учиха. Уверен, что ты справишься. – Убрав руку с плеча, Шисуи сделал несколько шагов назад и снова улыбнулся, только сейчас его улыбка была ободряющая. – Не волнуйся, все будет хорошо. Пытаясь сдержать эмоциональные порывы, Итачи сжал руку в кулак и, зажмурившись, опустил голову. - Я буду помнить тебя, во имя клана Учиха. - Отныне, тебя ждет тяжелый мрачный путь вниз. Путь, полный боли и страданий. Прости меня, за то, что я не смогу его разделить с тобой. Но все же я надеюсь, что ты не собьешься с пути, продолжишь двигаться вперед, как ниндзя Конохи. – Руки самого Шисуи слегка подрагивали и хоть шиноби с детства учили не боятся смерти, смерть всегда страшна. – Я верю в тебя. Поэтому я знаю, что могу просить тебя продолжить мое дело и отдать тебе Мангекье. Шиноби развернулся спиной к своему близкому другу, делая шаги к обрыву. На краю он остановился и в последний раз вдохнул вечерний воздух полной грудью. Его пальцы легли на браслет на запястье, улыбка вышла печальной. Прости, Шиноши… больше тренировок не будет. Надеюсь, ты сможешь простить меня. Будь сильным. - Спасибо за все. Кажется, здесь мой путь заканчивается. Но перед тобой открывается новый. И он дает тебе новые силы. – Еще несколько минут они стояли в молчании, прощаясь друг с другом, как умеют только они. – Итачи, время пришло. Создай свой путь собственными руками. Ты справишься… справишься… Это сложно. Знать, что кто-то близкий тебе умрет или умирает. Так мучительно медленно тянуться минуты последнего вдоха. Воспоминания, которые некогда согревали душу, теперь рвут ее на куски. - До встречи, друг. Теперь все зависит от тебя. Стоя у обрыва, молодой юноша впервые открывает глаза, в которых расцветает кровавые рисунок Мангекье.