Сдохни, Деку!

Блядь. Меня. Жутко. Бесит. Этот. Урод. Кем он себя возомнил? Сильнее меня? Ха! Да черта с два! Бесит, бесит, бесит. — Сдохни! — я рявкнул на всю комнату, впечатывая свой кулак в стену. Плевать на боль в костяшках и на крики матери быть потише. Он всегда смотрел на меня свысока, даже когда делал вид несчастного мальчишки, который не имеет причуды. Интересно, он долго собирался скрывать это от меня? По его мнению, я настолько слаб для него?! Почему это так выводит из себя? Почему я хочу прямо сейчас пойти к нему и заставить молить о пощаде, стоя на коленях передо мной? Почему мое внимание настолько приковано к этому мелкому ублюдку? — Нахуй всё! — швырнув школьную сумку куда-то, вообще посрать куда, я психованно покинул комнату, планируя выпустить свой пыл где-то за пределами дома, иначе вставят по самые гланды, если снова что-нибудь сломаю. Деку, как долго он, мать вашу, скрывал от меня свою силу? Как долго он насмехался надо мной, глядя на меня, как на кретина? Ведь я уверен, что это ничтожество именно так и думает. Все наше детство он то и делал, что пытался унизить меня, предлагая руку помощи, когда я плошал. Унизить в глазах других, показывая, что у меня тоже есть слабости, что я тоже нуждаюсь в поддержке. — Блядь! Засунь свою помощь себе в задницу! Даже сейчас, когда мы повзрослели, этот парень ни капли не изменился: все так же продолжает меня унижать, кидаясь мне на помощь, рискуя своей собственной никчемной жизнью. И без него бы справился. — Черт, все мысли о нем. Какого хера вообще?! — швырнув ногой камень, попавшийся мне на пути, я совсем забыл, что я, блядь, не дома, и меня могут услышать. Хотя плевать мне на всех. Какое мне дело, что они подумают? Только одному человеку я должен вправить мозги и показать свое место. Я заставлю его встать на колени любым способом. *** 3:41: в нашем парке в 5 3:43: Каччан? 3:43: тебе что-то не ясно?! 3:43: Что-то случилось? 3:45: ты случился. чтобы в 5 был на месте. еще одно сообщение с вопросом и я отсюда достану тебя взрывом. 3:45: ..Это так важно? 3:45: Ладно, я приду. *** Кацуки немного забыл о времени, придя на полчаса раньше. Он был слишком взбешен, слишком переполнен адреналином, который исходил от него чуть ли не волнами. Наверное, каждый, кто тогда мог находиться рядом, почувствовал бы давление, исходившее от него. Этот парень был чересчур агрессивен, чересчур зол и рассержен. Он пытался подавлять свои эмоции, но эффект был непродолжительным. Плевать. Это сосредоточение ярости хотело только одного — парня, который вот-вот должен был объявиться. — Каччан! — раздалось из-за кустов. — Каччан, ты где? — услышав этот голос поблизости, Бакугоу последовал к нему, объявившись прямо перед пареньком. — В-всё в порядке?.. — неуверенным голосом поинтересовался Мидория, заметив застывшего на месте Кацуки. Неудивительно, ведь этот парень всегда выглядел устрашающе, особенно сейчас, когда его лицо совсем не выражало эмоций. Ни злости, ни ярости — ничего. Лишь взгляд, казалось, прожигавший Изуку насквозь. Они оба застыли, смотря друг на друга. Один с непониманием, а второй со всей бурей эмоций, которые скрывались внутри него. Момент, и Кацуки схватил парня за шею, крепко сжимая свою руку. — Ч-что происходит, Каччан? — попытки высвободиться для Мидории оказались напрасными, тот лишь сильнее сжимал его горло, заставляя прослезиться от боли и нехватки воздуха. — Как же бесит твоя жалкая морда, — прошептал на ухо блондин, отпустив чужое горло, но крепко схватив за ворот. — Бесит твое высокомерие по отношению ко мне, — шепот сквозь зубы, — бесит само твое существование, — с толчком отпустил парнишу тот, заставляя приземлиться на задницу. — Но сейчас я поставлю твои мозги на место, Деку. — Каччан, ты совсем с ума сошел! — застыв на земле, Изуку совсем не думал подниматься, так как тело не слушалось, и лишь от одного его взгляда пробивала дрожь. Кацуки. Он всегда, с самого детства, восхищался силой своего друга. И всегда боялся его, ведь тот был чертовски силен. — Каччан, это из-за причуды? Ты из-за этого злишься? — осторожно начал Мидория трясущим голосом. — Заткнись! — рявкнул Кацуки, — говорить будешь, когда я скажу, ничтожество, — схватив его за руку, он рывком заставил Деку подняться. — А теперь на колени, — приказным тоном, — на колени, сказал! — снова повысил голос блондин, когда Изуку не расслышал его. — К-каччан, послушай, я все т-тебе расскажу, тольк… — не успел договорить, как голову Мидории крепко сжала сильная ладонь, заставляя того опуститься. — Я. СКАЗАЛ. НА КОЛЕНИ! — чуть ли не срывая свой голос, блондин насильно заставил встать на колени парнишу, до сих пор сжимая темные волосы в кулаке. — Держи свой поганый рот на замке. Бесишь, — презрительно хмыкнув, Кацуки расстегнул свою ширинку. — Хотя для него есть занятие получше, — маниакальная усмешка и безумие в глазах Бакугоу пугали. Наворачивающиеся слезы на глазах и кривящееся лицо слишком раздражали и без того взбешенного парня. Он немедля притянул того ближе к своему паху, ткнув парня чуть ли не носом в свое твердое возбуждение. — Соси, придурок, — рыкнул тот, — доставай член и валяй. — П-перест… — Я сказал, соси! — снова крик. Мидория трясущимися руками совсем неловко и очень осторожно достал чужой член, боязно обхватив его рукой. — И?! — злобно вскинул бровь Кацуки, — в рот возьми! Изуку и подумать не мог, что все обернется таким образом. Он надеялся, что Бакугоу хочет просто поговорить, хоть вероятность этого была чертовски мала, и Мидория не исключал варианта с побоями. Но никак не с изнасилованием, не с таким унижением. Руки мальчика предательски тряслись, неуклюже касаясь чужого стояка. Он-то и знать не знал, что с ним делать: взять в рот, сосать, двигать головой, как это делается в порно. Хотя Мидория и порно не смотрел, лишь краем глаза и только из любопытства. Он настолько был помешан на геройстве, что подростковые проблемы его совсем не интересовали. — Чего застыл?! Член не видел, что ли? — злобным голосом прервав мысли мальчика, Кацуки не выдержал, свободной рукой обхватив свой член, подвел его к чужому рту. — Рот открой, — приказал, — и без зубов. Иначе твоей башке несдобровать под моей рукой, — намекая на свою причуду, Бакугоу еще раз сверкнул своим нездоровым взглядом перед тем, как ткнуться головкой ствола в чужие теплые и влажные от слез губы. — Ну же, открывай. — Бедному и испуганному Изуку ничего не оставалось, кроме как поддаться и сделать то, что ему было велено. Боязно открыв свой рот, Мидория в мгновение схватил рвотный позыв от упирающегося в горло члена. Бакугоу немедля начал трахать чужой рот, не заботясь о состоянии парня. Ему срать было на чувства партнера, срать на его боль, срать на все, что связано с этим парнем. Тогда в его голове было лишь зверское желание отомстить этому мальцу и избавиться от своего стояка, позорно вставшего на это недоразумение. Он крепко сжимал чужие волосы на макушке, помогая насаживать голову на свой член. Довольно прикрыв глаза, Бакугоу продолжал входить в этот полный слюны, с примесью собственной смазки, рот, то и дело вызывая рвотные позывы у партнера, которые заставили лицо парня позорно покрыться слезами. — Хаа, потрясающе, — выдохнул блондин. Кацуки никогда не задумывался о последствиях, он всегда все делал сломя голову, даже тогда он буквально насиловал Изуку, игнорируя молящие о помощи глаза. Вогнав член полностью и до боли сжав темные волосы в руке, Бакугоу кончил, рыча вместо стонов. — Глотай, уродец, — резко схватив за щеки, прежде чем тот сплюнул, блондин склонился, прожигая взглядом лицо Мидории. Красные глаза, сбитое дыхание и потерянный взгляд — это то, чего Кацуки добивался. Глотая чужую сперму и морщась от неприятного горького вкуса, подавляя в себе рвотные позывы, которых Изуку и так уже натерпелся, он опешил от неожиданного касания чужих губ к его. Кацуки беспощадно впился в него поцелуем, сместив руку на затылок, не давая тому отстраниться. Он жадно истязал его губы, кусая их и жестко сминая. Это был блядски противный и неприятный поцелуй для обоих, но даже Мидория поддался этому напору, неохотно отвечая ему, переступая через свою обиду. Бакугоу чувствовал свой вкус у него во рту, сплетая свой язык с чужим, подавляя его в этой «схватке». Спустя секунду он отстранился, хищно глядя в зеленые глаза. — Мерзость, — плюнул он напоследок и отпустил парнишу, молча разворачиваясь и уходя отсюда. Он добился, чего хотел: поставил парня на колени, унизил, посмотрел в эти молящие о помощи глаза. Тогда почему же так больно в груди? — Сдохни, чертов Деку! Я ненавижу тебя! — падая на землю, Кацуки крепко сжал зелень под собой, будучи не в силах остановить слезы, которые хлынули сами по себе.