***
Дрогоне (не)нужна помощь. Раньше Дро не чувствовала необходимости в ком-то. Ведь изливая свою боль на других, чувствуешь только стыд, за проявляемую слабость. Своя боль — это ведь нечто личное, то, что не должно затрагивать других. Ибо в ином случае это просто эгоизм. До сих пор это казалось таким естественным. Таким правильным. — Тебе надо было сразу позвонить мне. Почему я узнаю обо всём только тогда, когда мне в 3 часа ночи звонит твоя мать и «спрашивает» не у меня ли ты, а потом я нахожу тебя не пойми где, потому что у тебя за это время успели украсть телефон и кошелёк?! — Прости… Мне очень, очень стыдно… Ты уже звонила ей? — Нет… Конечно нет. Дурёха… Блю не понимала этого. Лишь брала подругу за холодную руку и вела за собой, в сторону своей скромной однушки. Потому что всегда была на её стороне.***
Дрогоне (не)нужна поддержка. Раньше Дро всегда держала свою боль в себе. Всё детство. Никогда не делилась ею, ибо считала это эгоизмом и кощунством, причиняя кому-то неудобства и заставляя за себя волноваться. Никому не показывала и не давала разглядеть в себе тоску и горечь. Всю соль на ранах терпела и выводила проточной водой-временем самостоятельно. В одиночестве. Потому, что она видела, как разбрасываются своими проблемами взрослые и перекладывают их на других, осознанно ли или просто так, не ясно. И ей казалось это неправильным. Так не поступают те, кто дорожит близкими сердцу людьми, они не заставляют их страдать вместе с собой. Тогда она решила для себя, что такой никогда не будет. Ведь нет того, чего нельзя вытерпеть самому. Своя боль — это своя заноза в пальце и мы не должны вживлять ее ещё кому-то близкому под кожу, чтоб он мучился вместе с нами. Из-за этого ушёл её отец. Поэтому Дрогона всегда молчит. Поэтому молча убегает из дома. Поэтому так же молча всегда возвращается. Слишком правильная Дрогона. Слишком добрая. Слишком наивная. — Что ты позволяешь этому отморозку?! Он снова тебя ударил, Дро! Так нельзя, понимаешь? Ты должна его бросить! — Это было всего лишь дважды. Он просто сорвался, я его понимаю. Я… Пока не хочу торопить события. — Надеюсь это было и в последний раз. Иначе, обещаю, я самолично выбью из него всё дерьмо, если ещё хоть один синяк на твоём теле увижу! — Прости… Блю всегда прощала. Даже когда прикладывала лёд к гематоме на щеке брюнетки. Потому что знала её слишком хорошо.***
Дрогоне (не)нужна любовь. Дро не была знакома с таким видом личностей, что из сильных чувств готовы жертвовать собственным спокойствием и комфортом, чтобы принести его в искалеченную душу, чтобы поделиться им. Она много раз влюблялась. Порой безответно, порой взаимно. Но никогда не ощущала ничего подобного. Никогда ещё сердце не стучало так гулко. Ни перед первым свиданием. Ни перед первым поцелуем. Дрогоне тепло. Непривычно тепло, от чего мурашки по телу проносятся уже по второму кругу. Так странно и непонятно. Каждый раз душа так предательски подпрыгивает, аж до горла и тело расслабляется, нервы разглаживаются. Дрогона хочет быть сильной. Не хочет быть похожей на мать. Хочет быть самостоятельной. Хочет быть полезной, а не размазнёй. Блю же хотела просто её обнимать. Даже без повода. И пусть только по дружески. Ведь Дро очень тёплая — она всегда обнимала в ответ.***
Дрогоне (не)нужна Блю… Она ценит её как лучшую подругу. Всегда. Ценит как человека. Ценит, порой, даже больше чем мать. И меньше всего на свете хочет когда-нибудь случайно ранить её чувства. В её сердце слишком тесно. Если Блю зайдёт слишком глубоко, то из живота поднимается ворох недогоревших бабочек, вплоть до легких, густым облаком пепла и сухих крыльев, заполнит их собой и они им безповоротно задохнуться. Дро погубит их обоих в своей слабости. Дрогона слишком труслива, чтобы взять на себя такую ответственность… — Вот скажи мне, все влюблённые дуры — мазохистки? — В каком-то роде да. Они испытывают боль. Чаще душевную. — Тогда… Я люблю тебя. … А Блю просто нужна Дрогона. Добрая, открытая, одинокая… Нуждающаяся.