В этот момент

- Расслабься, Билли! – с размаху опустившись на продавленный, залитый чем-то диван Логан заставил несчастную мебель жалобно скрипнуть. Острый локоть вонзился под рёбра, и Уильям с кривой усмешкой отшатнулся, переводя взгляд на своего друга и наконец-то отнимая у Долорес своё безраздельное внимание. Девушка была мила. Как и тысячи – по крайней мере, десятки точно – других девушек в этом мире. Созданном специально для них. Логан не упускал случая напомнить каждый раз, что всё это – игра, всё вокруг ненастоящее, почти не заслуживающее внимания. Видимо, кроме дешёвого виски, которым от него разило на добрую милю. - Отвлекись от своей блондиночки, смотри, сколько здесь всего! Лихорадочно блестящий взгляд чёрных как маслины глаз. Упрямо и чуть скептически поджатые тонкие губы. Смущённо и неловко затрепетавшие золотистые ресницы. Этим троим стоило многое сказать друг другу, и в то же время – совершенно не о чем говорить. А третий – всегда лишний. Логан громко, развязно – нарочито развязно – захохотал, дёрнув за оборку полуснятого платья проплывавшую мимо шлюху невнятного пола и возраста. Долорес неловко ёрзала на своём диване напротив, уперев взгляд в пол – идеально отлаженная программа поведения «благовоспитанной леди» или… её реальные чувства? Уильям сколько угодно мог пристально вглядываться в милое личико, вспыхнувшее румянцем, только отделаться от мысли, что румянец - нарисован, с не меньшим мастерством, чем кричащий макияж окружавших их шлюх, всё-таки не мог. Резко поднявшись с дивана и чуть покачнувшись при этом – виски давал о себе знать, - Уильям потянул за собой и Логана, оттолкнув красотку, уже нацелившую свой зад на его колени. - Надо поговорить, - сухой голос был едва слышен в томном диком гомоне борделя. - Что такое, Билли? – Логан продолжал широко ухмыляться, но где-то на глубине затуманенных пойлом и похотью глаз вспыхнул знакомый серьёзный огонёк. – Говори здесь, пока я ещё готов тебя слушать. Без слов, под хриплый аккомпанемент смешков и пьяных напутствий, Уильям втащил его вверх по лестнице, ухватившись пальцами за тонкую ткань рубашки, мгновенно затрещавшую от столь грубого обращения, но всё-таки выдержавшую, заталкивая в первую попавшуюся комнату, только по счастью и стечению обстоятельств оказавшуюся не занятой. Или это тоже – часть сценария?.. - Я не знаю, что здесь происходит, - выдохнул он, прислонившись к стене у приоткрытой входной двери и устало прикрывая глаза. Несколько «приятных», что он собирался сказать, улетучились из совершенно пустой сейчас головы. А стоило шуму чуть стихнуть, как вместе с ним улеглось и закипавшее раздражение. - Я знаю, что тебе нужно, Билли, - Логан, с видом, будто собирается раскрыть самую важную на свете тайну, подошёл к нему почти вплотную, доверительно склонившись к самому уху, которое обожгло хриплым дыханием и проникновенным шёпотом. – Спустись вниз, выпей, возьми свою блондиночку, приведи сюда и трахни её. Или убей. Или всё вместе. Могу помочь, если боишься не справиться. «Это место выявило твою истинную сущность, Логан», - говорил он ему. «Теперь я знаю, чего ты стоишь на самом деле», - говорил он ему. Сама же «сущность» Уильяма, приторно-гладенькая снаружи, оказалась ничем иным, как ненадёжной оболочкой, скрывавшей глубоко в себе истинную суть, постепенно перерождающуюся подобно раковой опухоли, вырастающей из одной-единственной клетки и способной уничтожить весь организм. Постепенно, со временем, подогреваемая одним-единственным словом там, поступком здесь – и вот уже… Шёпот прочно врезался в сознание подобно пуле, направленной прямо в висок. Или – или. Или всё вместе… Испуганный или, напротив, затуманенный желанием взгляд васильково-голубых глаз. Умоляющие «не делать этого» или, наоборот, с отзвуком всё сильнее разгорающейся страсти стоны. Казалось, он видел уже и этот взгляд, слышал эти стоны – десятки раз, в любых вариациях. И нет. Ничего не было. По крайней мере, сейчас. В этот момент. В этой жизни. - Почему бы мне не трахнуть тебя, Логан? Скрип закрываемой двери. Третий, на самом деле, лишний далеко не всегда, но виток так тщательно продумываемой истории был упущен. По крайней мере, сейчас. В этот проклятый момент.