***
Первой проблемой моей беременности стал не токсикоз, нет, а моя вторая сторона. А именно роль Ледибаг. Да, в таком интересном положении теперь будет довольно трудно сражаться со злодеями. Я надеялась, что на первых месяцах беременности, пока живот не будет мешать мне, я еще смогу поквитаться с Хищной Молью, но Адриан строго настрого запретил мне даже думать об этом. Он итак не особо жаловал, что я каждый раз лезла в саму гущу событий, но сделать ничего не мог, так как я была такой же героиней, как и он. А тут у него появился весомый аргумент. Сейчас я наиболее уязвима и должна заботиться не только о себе, но и о малыше. Адриан, конечно, прав, но как я могу оставить его одного во время сражения? Как только на Париж напала очередная акума, он трансформировался в Кота Нуара и, запретив мне даже к окнам близко подходить, побежал спасать город. Думаете, я его послушала? Конечно же, нет. Как только его хвост скрылся за крышами домов, я посмотрела на Тикки. Она словно прочла мои мысли. — Нет, Маринетт, даже не думай! Тебе нельзя туда идти! — запричитала квами, уперев руки в бока. Но сделать, в общем-то, ничего не могла. — Тикки, трансформация! — как бы она не упрямилась, её все равно затянуло в серёжки и я, довольная собой, поспешила на помощь мужу, уже в образе Ледибаг. Место битвы было найти не сложно, акумы обычно орудуют в центре Парижа. Так же было и сейчас. —Нужна помощь, котёнок? — ласково спрашиваю я, приземляясь рядом с парнем. Он, явно не ожидая такого откровенного непослушания с моей стороны, ошарашено поворачивается. Удивление в его глазах сменилось злостью. — Нет, не нужна. Иди домой, Маринетт. И немедленно, — полушёпотом говорит он, чтобы нас никто не услышал. — А я думаю, что нужна. Ты все равно не сможешь без меня очистить акуму, так что станет еще хуже. Позволь мне об этом позаботиться, — отвечаю я и, прежде чем он что-то успевает ответить, зацепляюсь своим йо-йо за Эйфелеву башню и скрываюсь, гадая про себя, где может быть спрятана акума. Благо, злодей на этот раз оказался не так силен, и расправиться с ним не составило большого труда. — Пока, пока, милая бабочка, — проворковала я и повернулась к Нуару. Вот тут-то я и поняла, что крупно попала. Я ещё никогда не видела его таким злым. Он в упор смотрел на меня, буквально прожигая взглядом, и устрашающе размахивал хвостом. — Домой, — коротко сказал он, явно не желая вести со мной долгих бесед. — Я все могу объяснить… — Живо! — уже не сдерживаясь, крикнул он, да так громко, что я, аж, подпрыгиваю и послушно иду следом за ним. Дома меня ждет настоящая взбучка. — Маринетт, чем ты только думала! Когда ты уже, наконец, поймешь, что беременность — это не пустой звук?! В тебе сейчас маленькая жизнь и ты за неё в ответе! Из-за своего упрямства ты могла навредить нашему ребенку! Нашему, понимаешь?! А не только твоему. А обо мне ты хоть на секунду задумалась?! Что бы было со мной, если бы вдруг с вами что-то случилось? Я бы себе никогда не смог простить этого! А ты сегодня повела себя как самая настоящая эгоистка! — крикнул он и ушел в спальню, громко хлопнув при этом дверью. Тикки, что все это время находилась рядом с Адрианом, тоже не захотела со мной разговаривать, и лишь покачав головой, с немым упреком в глазах, удалилась следом. — Да, попала ты, девочка, — проговорил Плагг, любовно оглядывая свой кусок сыра, — Никогда не видел, чтобы Адриан так кричал, — тяжело вздыхаю и сажусь за стол, подпирая голову руками. — Да я уже и сама поняла, что виновата. И что мне теперь делать? Он, наверное, даже со мной говорить не захочет. — Ну, если ты встанешь, завтра пораньше, приготовишь вкусный завтрак и купишь сыра, например, Камамбера, то он тебя обязательно простит. Я бы точно простил, — хохотнул он, разом прогладывая кусок Берга*. — У тебя вообще легко прощения просить! — Но, но, я очень ранимая душа! А если серьезно, то все, на самом деле, очень просто. Я люблю сыр, а Адриан любит тебя, так что он не сможет на тебя долго злиться. — Хотелось бы верить, — вздыхаю я. А, в общем-то, идея Плагга не так уж и плоха, поэтому решаю последовать его совету и на следующее утро готовлю любимые круассаны Адриана. Минут десять мы играем с ним в молчанку, а потом я не выдерживаю и, разрыдавшись, клянусь, что больше не буду так делать. Прям, как маленькая девочка. На парня это действует почти что сразу и он прощает меня, но предупреждает, что если я еще раз посмею его ослушаться, прощения мне не будет. Этим же днем состоялось совещание, на котором мы все вместе решали, что же теперь делать. — Не думаю, что Хищная Моль войдет в наше положение и даст Маринетт декретный отпуск. Ближайшие девять месяцев ей точно нельзя будет сражаться, — начинает Адриан. — Но очищать акум может только Ледибаг. Без этого Коту Нуару драться просто бессмысленно, — возражает Плагг. — Я могу просто стоять в сторонке и ждать, пока Адриан разберется со злодеем, — нерешительно предлагаю я. — Тоже исключено. Ты все равно будешь в опасности, даже если сама не полезешь в драку. Хищная Моль хочет заполучить твои серьги, поэтому будет подсылать к тебе акум, — Адриан явно не одобряет моей идеи, но, кажется, у него появилась своя. Немного подумав, он выдает, — А где можно проколоть уши? — Я хочу на это посмотреть! — на весь дом вопит Плагг, за что получает подзатыльник от Тикки, — Ну что, разве тебе не интересно?! Я лично все пять тысяч лет мечтал увидеть это! — Ты забыл, что Ледибаг может быть только девушкой? В противном случае трансформация просто не сработает, — отвечает квами и смотрит на нас с Адрианом. — Ну, а что в таком случае делали предыдущие Ледибаг? Я ведь не одна оказалась в таком интересном положении? — спрашиваю я и смотрю на Тикки, она хмуриться. — Некоторые не придавали этому значения и продолжали спасать мир, но обычно это заканчивалось печально как для ребенка, так и для самой Ледибаг. Многие просто отказывались от талисманов, — Тикки грустно смотрит на меня, видно, что ей тяжело об этом говорить и она не хочет, чтобы я поступала так же. Я и сама этого не хочу. Тикки и Плагг стали для нас полноправными членами семьи, поэтому расставаться с ними совсем не выход. Качаю головой, и квами продолжает, — Остальные делали так, как предложила ты, просто очищали акум. Тебе не обязательно все время находится в центре событий. Адриан может приносить бабочек тебе домой. — Что же, посмотреть, как он гоняется с совком за акумами, я тоже не против, — расхохотался Плагг, но это был единственный годный вариант. На этом и сошлись. И теперь Адриан после каждого боя приносил мне небольшой подарочек в банке.***
Моих родителей и отца Адриана, о беременности мы оповестили самыми первыми. В том, что мои мама и папа будут рады, никто не сомневался. Мама плакала от счастья, а отец на радостях принялся обнимать Адриана. Теперь они каждый день заглядывают к нам в гости и приносят нам столько еды, как будто я ем не за двоих, а за десятерых как минимум. Сколько бы я не пыталась объяснить, что и сама в состоянии готовить, да и в меня просто не влезает столько еды, все без толку. Пришлось смириться с изобилием выпечки в нашем доме. Что же, Тикки теперь точно не умрет от голода. А для Плагга я специально попросила готовить что-нибудь с сыром, ссылаясь на то, что меня жутко потянуло на кисломолочные продукты. За своего же отца Адриан очень сильно переживал и даже предлагал не говорить ему, пока не сильно видно живота, но я настояла. Все же Габриэль Агрест не был плохим человеком, да и меня принял довольно тепло, даже устроил в свою компанию. Поэтому он имел права знать о том, что скоро станет дедушкой. Его реакция превзошла все наши ожидания. Он был растроган таким неожиданным известием и, впервые после свадьбы, обнял нас с Адрианом. Кажется, после этой новости что-то оттаяло внутри него. «Вот увидишь, он станет отличным дедушкой. Нужно просто дать ему шанс», — сказала я Адриану тогда. Следующими, кто узнал о нашем маленьком секрете, стали Нино с Альей. Они уже как год пробовали себя в роли родителей. Что же, наши друзья всегда соображали немного быстрее нас самих, поэтому в этом не было ничего удивительного. От Альи вообще скрывать что-то было бесполезно. Её чутье журналиста никогда не подводило. Я не успела даже рот раскрыть, как она сама за меня сказала: «Подруга, да ты беременна!» — О, чувак, да ты крупно попал, — шёпотом проговорил другу Нино, но недостаточно тихо, чтобы Алья не могла услышать. — Повтори, что ты сказал, Лейф?! — вскрикивает девушка, что парень, аж, подпрыгивает на диване. — Я всего лишь сказал Адриану, что ему крупно повезло, как и мне, милая! — отвечает он и невинно улыбаясь, продолжает говорить с другом. — Лучше убери все колющие и режущие предметы подальше. И вазы тоже. И лучше молчи все девять месяцев, иначе хуже будет. Только кивай головой, когда она что-то попросит. В общем, держись чувак, — шепчет он и теперь уже в него летит подушка от меня, — Все именно с этого и начинается, — добавляет он, и мы все вместе смеемся.***
Беременность всегда приносит с собой сюрпризы. Токсикоз, извращение вкуса и вечная смена настроения не обошли стороной и меня. Теперь рассвет я встречала не в объятьях Адриана, а в обнимку с унитазом, что не очень-то и радует первого. Первые месяцы токсикоз был настолько сильным, что я уже ловила себя на мысли переехать в туалетную комнату, чтобы не бегать лишний раз. Теперь меня тошнит от любой нормальной еды. На оладьи, которые готовит Адриан, я даже смотреть не могу, а от одного только упоминания о моих некогда любимых малиновых пирожных, меня начинает тошнить. В общем, несколько дней я провела на одной воде и пресных сухарях, потому что от любых других продуктов меня начинало рвать. Так, конечно, продолжаться не могло. Ни я, ни ребенок на таком пайке долго не протянем. Адриан уже позвал самых лучших врачей, которые сошлись на мнение, что мне нужно ставить капельницы и никак иначе. Мысль о том, что мне придется теперь «есть» только таким способом, душу совсем не грела и тут я внезапно поймала себя на том, что мне нравится запах, который исходит от запасов Плагга. Взяв кусочек Камамбера, я принюхалась и, к своему удивлению, не обнаружила тошноты, хотя при обычном раскладе, терпеть не могла этот запах, как и Адриан. Отправила сыр в рот, как следуя, распробовав его вкус. Он немного отдавал грибами и оказался довольно приятным. А что самое главное, Камамбер не просился наружу! — Вы только посмотрите на неё! Ворует мой сыр среди белого дня! — тут же накинулся на меня кот, когда увидел, что я посягаю на его прелесть. — Тише ты, — шикнула я на него, продолжая прислушиваться к своим чувствам, — Кажется, малышу понравился твой сыр и меня не тошнит! — Что, тебе правда понравилось? — с воодушевлением спрашивает Плагг, я лишь киваю, беря очередной кусок. — Боже мой, наконец-то я нашел того, кто разделяет мою любовь к Камамберу. Всё, я женюсь! — Плагг, тебе не кажется, что ты немного опоздал? Маринетт уже замужем за мной, — усмехается Адриан, подходя к нам, и обнимает меня за талию, пока я отправляю в рот очередной кусок. — Ничего, не стена, подвинешься! — язвит Плагг, а потом вскрикивает, замечая, сколько сыра я успела съесть за пять минут, — Ты не наглей так сильно! — возмущается он и переводит взгляд с меня на своего хозяина, — И раз уж это твоя жена, будь добр, пополняй запасы моего сыра своевременно, потому что кое-кто съел уже половину того, что я припасал на черный день. — Если бы я не поела, то черные дни настали бы для вас намного быстрее, чем вы ожидали, — возражаю я и, не слушая возмущения кота, забираю коробку с Камамбером себе. Как выяснилось позже, все вышеперечисленное оказалось лишь цветочками. Ягодки пошли, когда мое настроение стало меняться чаще, чем погода в Париже. Плагг в шутку начал называть меня «Тихой убийцей», потому что сначала я сама лезла к Адриану, прося ласки, но стоило мне подобраться поближе к нему, мое настроение тут же менялось и в бедного парня летело все, что попадалось мне под руку. Доставалось и квами, поэтому они обычно отсиживались на верхних полках, докуда я не доставала. Адриан несколько раз пробовал присоединиться к ним, но все его попытки с треском проваливались, в прямом смысле этого слова. Я начинала рыдать по любому поводу. То мне казалось, что он недостаточно ласково позвал меня, то нашла темный волос в нашей постели и устроила ему истерику по поводу того, что он мне изменяет. Позавчера расплакалась из-за того, что не влезаю в платье, которое и в лучшие времена было мне маловато, а с подросшим животиком так и вовсе не налезало. И Адриану, который прежде даже иголки в руках не держал, пришлось сидеть и перешивать мое любимое платье, чтобы я успокоилась. Окончательно добило его моё заявление о том, что мне не нравится цвет акумы, который он мне принес на очищение. Кажется, он всерьез взялся за краски, чтобы перекрасить несчастную бабочку, благо Тикки успокоила меня раньше. Теперь я из «Тихой убийцы» превратилась в «Истеричную пампушку» опять же благодаря Плаггу. Тот, кстати, потом жестко поплатился за свои намеки, на мой прибавившийся вес. Отомстила я весьма изящно и съела весь его сыр, который только нашла в доме, пока они с Адрианом гонялись за очередным злодеем. Бедный квами лишился чувств, когда увидел пустые коробки. Больше никто не смел даже заикаться про то, что я поправилась. Думаю говорить о том, как мой муж в четыре часа утра бегал по городу в поисках конины. И когда он наконец-то её нашел (мне лучше не знать каким образом, да и вам тоже), я убила его тем, что теперь смотреть не могла на мясо коня и теперь хотела круассаны с селедкой. Выдержке Адриана можно ставить памятник, хоть и со слезами на глазах, но он пошел готовить мне эти самые круассаны. Ничего, осталось потерпеть каких-то пять месяцев.***
На этой неделе у нас было назначено УЗИ в больнице, которое должно было открыть нам тайну на пол ребенка. Плагг поставил весь свой сыр на мальчика, ну не весь, конечно, но половину точно, а Тикки все равно продолжала говорить, что будет девочка. Они из-за этого утром чуть не передрались. Что же касается нас с Адрианом, то нам было все равно, какого пола будет наш малыш. Главное, чтобы с ним все будет хорошо, а остальное не так уж и важно. Мы будем любить его в любом случае. В кабинет я зашла одна, Адриан остался ждать в коридоре. Скажу вам по секрету, но он жутко волновался за меня даже при самом обычном осмотре. Так что для него и сейчас эти пару минут ожидания были сплошным мучением. Как только я вышла из кабинета, он тут же бросился ко мне. — Ну, Маринетт, что тебе сказали? Наш малыш здоров? — с тревогой спрашивает он, смотря мне в глаза. — Да, все в порядке, — уклончиво отвечаю я, не в силах сдержать счастливой улыбки. — А кто будет, уже известно? — я лишь киваю в ответ, хитро прищуриваясь. Губы парня растягиваются в улыбке, — Мальчик? — я качаю головой, — Значит девочка, — заключает он не менее радостно. — Не совсем, — уклончиво отвечаю я, еле сдерживаясь, чтобы не засмеяться от его недоуменного взгляда. — Э-э-э, — Адриан непонимающе чешет затылок и смотрит на меня, — Я, конечно, знал, что кот и божья коровка немного экзотическое сочетание, но сейчас, честно говоря, я немного в замешательстве, — я смеюсь и встаю на носочки. — У нас будет двойня. Мальчик и девочка, — шепчу я ему на ухо и опускаюсь, чтобы посмотреть в глаза мужу. Ему требуется секунда на то, чтобы переварить услышанное, а после его радостный крик отдается эхом в коридорах больницы.***
После того, как мы с Адрианом узнали о том, что у нас будут двойняшки, остро встал вопрос о том, как назвать малышей. Они уже, должно быть, слышали нас, поэтому и обращаться к ним стоило уже по именам, о которых мы еще даже не задумывались. Поэтому вечером мы обложились справочниками и разного рода энциклопедиями по именам, твердо решив, что сегодня решим этот вопрос. Как оказалось, это было вовсе не так и легко. Имен столько много, а малышей всего двое. Сначала мы решили назвать девочку. — Давай назовем её Хлоей! — хохотнув, сказал Адриан, за что получил подушкой в лицо. Называть дочку в честь бывшей стервозной одноклассницы, совсем не хотелось. — Назовешь так нашу малышку, и я от тебя уйду, — сказала я, пригрозив мужу пальцем, он лишь примирительно поднял руки вверх и снова устремил свой взгляд в длинный список имен, — Вот, нашел! Блан-чеф-ло-ер! — по слогам проговорил он, — В переводе означает «Белый цветок». — Да вы даже выговорить имя собственной дочери не сможете! — язвительно заметил Плагг. — Согласна, идем дальше. Джаккуи, — выношу новый вариант на рассмотрение. — Звучит как Джакади*, не очень приятные воспоминания. Не подходит, — отвечает Адриан, листая страницы. К активному поиску присоединяется Плагг, что-то бурча о том, что мы без него ничего сделать не можем. — Как вам Жульен? Звучит, по-моему, очень вкусненько, — хихикает кот и облизывается. — Плагг, тебе лишь бы поесть. Мы тут имя ребёнку выбираем, а не ужин готовим. — По-вашему, Хьякинзе звучит лучше?! — возмущается Плагг. — Вы сейчас выбираете будущее моих детей, так что попрошу отнестись к этому серьезно, — строго говорю я, и Плагг, поняв, что может отхватить от беременной, замолкает. — Изидора? — Слишком грубо. — Канунайн? — Кто так вообще своих детей называет?! — Фифи? — Слишком просто. — А, может быть, назовете девочку Авророй? — нерешительно предлагает Тикки. Я откидываюсь на спинку дивана. — Аврора… — повторяю я, словно пробуя это имя на вкус, — Мне нравится, что оно означает. — Рассвет, — отвечает Адриан, который уже успел найти это имя в списке, — Мне, кажется, идеально. Тикки, что бы мы без тебя делали, — улыбается мой муж и переводит взгляд на меня, — Так что? Аврора? — нежно спрашивает он, кладя свою руку на мой живот. — Да, мне и нашей дочке нравится, — отвечаю я и тянусь к нему за поцелуем. — Ну, все, все, хватит этих телячьих нежностей, у нас еще пацан безымянный остался, — прерывает нас Плагг и быстро пролистывает страницы толстой книги, — Как вам Ашель? — спрашивает он про первое имя, которое попалось в поле его зрения. — Звучит неплохо, что оно означает? — спрашиваю я, все же успев мельком поцеловать Адриана. — Причиняющий боль. Это нам не подходит, — качает головой Тикки и присоединяется к своему собрату, — Может Леонард? Переводится как «Лев». — Неплохо, — кивает головой Адриан и продолжает перебирать имена для мальчика, — Есть еще Николас, что означает победу. — И Ренард — мудрый, — предлагаю я, попутно успевая записывать все годные имена в блокнот. — Хугуес! — восклицает Плагг, — Что вы все так на меня смотрите? Вон, какой перевод хороший, сердце, душа, еще что-то там, — бормочет он и смеется. — А, может быть, назовем нашего сына Стефан? — предлагает Адриан, — Отца моей матери звали Стефан, — я задумываюсь. — Стефан и Аврора. Красиво звучит, — улыбаюсь я, взъерошивая волосы мужа. — Ну, все, котятки, имена мы вам с мамочкой придумали, — говорит Адриан, покрывая поцелуями мой живот. — Щекотно! — смеюсь я, на что Адриан лишь заваливает меня на спину, продолжая целовать*.***
К концу пятого месяца малыши стали шевелиться. Сначала они вели себя очень скромно и их движения едва можно было уловить, но к шестому месяцу они разошлись и регулярно несколько раз в день устраивали мне веселую жизнь, то ли они дрались, то ли так общались, не знаю, но мой и без того большой живот ходил ходуном. И, как бы это ни было странно, но только Адриан их мог успокоить. Словно чувствуя его прикосновения, двойняшки затихали и слушали своего папочку затаив дыхание. Да что там говорить, они даже икать переставали, как только Адриан оказывался рядом. Поэтому вечера мы всегда проводили вместе, сидя в обнимку у камина. Парень гладил мой живот, не забывая ежеминутно целовать меня, и рассказывал что-нибудь. Что именно было совершенно не важно, он мог читать книгу, или делиться своими впечатлениями от новой фотосессии. Дети слушали его и затихали. — Принцесса, а что мы им скажем, когда они спросят нас о том, как мы познакомились? — в один из таких вечеров спросил Адриан. — Ну, скажем, что познакомились в школе, а потом поженились, — пожимаю плечами я, продолжая любоваться огнем в камине. — И все? Серьезно?! — тут же просыпается Плагг, — Да про то, как вы познакомились и тупили целый год, можно выпустить целую книгу анекдотов! Но ничего, ребятки, сейчас вам дядюшка Плагг расскажет правдивую историю ваших родителей, — квами приземляется на подушки у моих ног и делает вид, что разговаривает с детьми, — Все началось с того, что ваши родители влюбились друг в друга с первого взгляда. Вам кажется, что все так просто? Не-ет, ваш отец любил вашу мать только в образе супергероини, а обычную школьницу Маринетт не воспринимал всерьез. С вашей мамой все обстояло иначе, она сохла по обычному парню Адриану, а все ухаживания Кота Нуара отвергала. И не смотря на то, что они каждый день вместе спасали Париж и сидели за соседними партам, узнать друг друга они все равно не могли. И тупили они без малого целый год. Пока дядюшке Плаггу и тёте Тикки не надоело выслушивать их влюбленные охи-вздохи и они не решили снять трансформацию в самый неподходящий момент. — Ну, все, Плагг, достаточно, — с улыбкой сказал Адриан, прижимая меня крепче к себе. — Ну, уж нет, я еще не рассказал, как ты грохнулся в обморок, когда узнал, что Ледибаг всё это время сидела за тобой, а ты, дурень, не мог догадаться, — Плагг начинает смеяться, — Вот честно, я ожидал, что Маринетт упадет в обморок, она у нас эмоциональная, но вот что ты грохнешься… — квами даже не может договорить из-за смеха, к нему присоединяется Тикки. — А Маринетт визжала так, что, наверное, весь Париж слышал, — подхватывает божья коровка. — Ну она хотя бы не пялилась на Адриана, как баран на новые ворота! — Зато она потом обиделась на него за это и отказывалась разговаривать! — кажется, наши квами начали соревноваться друг с другом в том, чей хозяин поступил в этой ситуации наиболее глупо. — Все, мы поняли, достаточно, — повторяет Адриан, но его, естественно, никто не слушает. — Я еще не рассказал про то, какие ты серенады пел под её балконом, пытаясь вымолить прощение. Честно признаться, поешь ты прескверно… — Я еще тогда на тебя ведро воды вылила, потому что ты мешал мне спать, — краснея от воспоминаний, отвечаю я. — Да, но это меня не остановило, и я продолжил петь. Тогда ты поняла, что тебе так просто от меня не отделаться и пригласила в дом. — И мы полночи пили чай с круассанами и болтали, а потом сами не заметили, как уснули в обнимку. — И проспали школу. — И пришли вместе только к третьей паре. — И миссис Менделеева устроила нам допрос с пристрастием, чем же мы таким ночью занимались, что проснулись так поздно, а я совершенно честно ответил, что пили чай у тебя дома. — Но, кажется, нас не так поняли. Господи, надо было видеть лицо Хлои в тот момент, — мы вместе начинаем смеяться, но нас как обычно прерывает Плагг. — Эй, Ромео, а ты рассказал своей Джульетте о том, как Натаниэль «руку сломал»? — хохотнув, спрашивает Плагг и выжидающе смотрит на Адриана. — Эм-м-м, а может не надо? — отвечает он, потирая затылок. — Только не говори, что ты как-то к этому причастен, — зло говорю я, смотря на мужа. — Причастен, еще как причастен! Он так взбесился, когда узнал, что тебя поставили с Натаниэлем танцевать вальс на выпускном. Подкараулил бедного парнишку в переулке, когда тот возвращался домой и поставил ему ультиматум, либо тот делает вид, что сломал руку, либо он действительно его калечит. — Так вот почему он даже заговорить со мной после этого боялся. Агрест, как тебе не стыдно! — вскрикиваю я, отвешивая ему подзатыльник. — Все ради любви, моя Леди, — смеется он и целует меня в губы.***
Моя беременность медленно, но верно подходила к концу. Но от этого я совсем не чувствовала облегчения. Наоборот, с каждым днем становилось только хуже. Из-за огромного живота, в котором ютились двое малышей, я была похожа на огромного колобка. И что самое ужасное, я даже ног своих не видела, поэтому Адриану приходилось не только обувать и одевать меня, но еще и за ручку везде водить, как маленькую, чтобы я не дай бог где-нибудь не споткнулась и не упала. Вдобавок ко всему этому ужасно болела спина, и отекали ноги. На фоне всего этого я снова начала истерить по-любому поводу. Мне не нравился цвет обоев в детской, хотя я их сама выбирала, поэтому моему мужу, отцу и даже самому Габриэлю Агресту пришлось переклеивать их еще два раза, лишь бы я только не нервничала. Вчера я устроила погром на кухне из-за того, что не нашла апельсинов, которых мне резко захотелось и когда Адриан прибежал из магазина с целым килограммом, я разревелась, потому что теперь хотела бананов. Плагг даже начал шутить надо мной и говорил, что я новая злодейка, под кодовым именем «Сумасшедшая беременная». После моей очередной истерики он прижал Адриана к стенке и сказал, что если тот надумает снова заделать мне ребенка, то он лично его кастрирует. В общем, последняя неделя перед родами была для них несладкой. В пятницу, в четыре часа утра, я проснулась от того, что вся постель подо мной была мокрой. Еще толком не проснувшись, я плохо соображала, когда у меня началось недержание, но резкая боль внизу живота заставила меня думать куда быстрее. — Адриан, вставай, — начинаю будить мужа, но тот лишь отворачивается, сильнее заворачиваясь в одеяло. — Маринетт, еще очень рано, давай поспим, — сонно бормочет он. — Конечно, давай еще поспим, — передразниваю его я, и просто напросто сталкиваю с кровати, — Агрест, я рожаю! Попробуй-ка поспать со схватками! — ору я, от чего он мигом просыпается. — Как рожаешь?! — ошарашенно спрашивает он, подскакивая с пола и тут же падает, запутавшись в одеяле. — Вот так вот! Давай сейчас не будем углубляться в недра гинекологии, и ты просто отвезешь меня в больницу, — говорю я и скрючиваюсь от боли, когда наступают очередные схватки. — Да, да, сейчас, конечно, — Адриан, который секунду назад лежал на полу, уже носится по комнате и собирает вещи, — Так, где твоя сумка? А, вот, нашел. А где документы?! А, в сумке, понял. А что тебе нужно надеть?! Джинсы же не подойдут, нет? Ты только не волнуйся, дыши глубже, я с тобой, — тараторит парень, продолжая наворачивать круги по комнате, Плагг присоединяется к нему, пытаясь помочь и все становиться еще хуже. — Агрест, ты сейчас волнуешься больше меня! Возьми себя в руки, это я рожаю, а не ты! — прикрикиваю на него я, что немного приводит его в чувство, но не до конца. Тикки, которая до этого гладила мои волосы, решает вмешаться. Она вмиг перебирает сумку, проверяя её на наличие всего необходимого, и достает из шкафа свободный сарафан, специально приготовленный для этого случая. Только после этого Адриан смог успокоиться, одеть меня и отвезти в больницу, по дороге к которой я успела его покрыть всеми ругательствами, которые только знала, поклялась, что теперь его и на метр к себе не подпущу, и что теперь мы вообще будем спать в разных комнатах до конца дней. Боже, как же это больно! Он видно, все же, осознал свою ошибку, поэтому все порывался пройти вместе со мной, чтобы успокаивать во время родов, но его не пустили, оставив ждать в коридоре. То, через что я прошла за эти восемь часов нельзя передать словами, кажется, что меня вытянули прямо из ада, но все эти мучения стоили того, чтобы услышать первый крик моих малышей. Вскоре после этого к нам впустили Адриана, который все это время буквально сидел под дверью операционной. Сегодня я впервые увидела, как он плачет от счастья. Очень осторожно, словно боясь навредить, он присел у изголовья кровати, наблюдая за тем, как малыши тихо посапывают у меня на руках. — Добро пожаловать, мои котятки, — тихо мурлычет он и бережно целует меня в лоб, вкладывая в этот поцелуй всю свою благодарность и любовь. Нет, это не конец истории, это только её начало.