***
Ярко сверкнула молния. Восемь мечей, воздетые к небу, грозно блестят в свете факелов. Эхом слышится хор голосов. «Будь он враг или друг, будь он грязен иль чист»… Прежде прозрачные воды, наполнившись кровью их родичей, казались чёрными во мраке. Отовсюду слышен шёпот: «Братоубийца»… «Сжечь корабли!..» И они, шестеро сыновей величайшего из нолдор, повиновались. В серых глазах старшего читается упрёк. «Не этого я от тебя ожидал, Макалаурэ»… От высоких сводов богато украшенных зал отражаются крики. Крики ужаса, ярости, отчаяния… «Макалаурэ! Кано! Сюда!..» Младшие. А на их руках… Меч выпадает из ослабевших ладоней. Колени подгибаются, дрожащие руки обнимают мёртвые тела. Три пары глаз смотрят в пустоту, на их лицах сохранилось яростное выражение… Что это? Слезы?.. «Кано!» Кто-то крепко хватает за руку, тормоша. «Макалаурэ!» Происходит то же, но со второй. —Да проснись же!.. Нолдо с трудом разлепил, будто налитые свинцом, веки и взглянул на близнецов, сидевших по обе руки от него. На их лицах был… страх? —Что вы здесь делаете среди ночи? Идите спать, —сиплым ото сна, но всё же строгим голосом повелел Певец. На лицах у близнецов прочиталось смущение. Элронд набрал воздуха, готовясь что-то сказать, но брат его опередил. —Ты кричал во сне. Почему? Тебе снилось что-то плохое? Это из-за грозы? — бойко выпалил он. Маглор опешил. Кричал? Гроза? Повернув голову к окну, он с удивлением заметил, что за стенами бушует стихия. Ему стало неловко от того, что сыновья Эарендила видели его слабость. Он хотел быть для них защитником. А как же они увидят его в феанарионе, который испугался страшного сна? И чтобы они не видели его смущения, феанарион стремительно покинул постель и закрыл створки окна. —Просто дурной сон, — вернув голосу спокойствие, ответил Певец. — Гораздо интереснее то, что вы оказались в моей спальне поздно ночью. Что-то случилось? Близнецы переглянулись. Им тоже было стыдно показывать свои слабости. Перед этим эльда они хотели выглядеть сильными и храбрыми. Быть похожим на него, таким, каким они его видели. И так, пытаясь скрыть свои страхи и казаться бесстрашными, они были похожи на него больше, чем думали. Молчание несколько затянулось. Сыновья Эарендила переглядывались, не решаясь назвать причину своего прибытия, а феаноринг медленно, но верно начал раздражаться. —Ну, если ничего не случилось, то вам пора в постель, —слова прозвучали жёстче, чем хотел того сам нолдо. —Нет, не прогоняй нас! —Элронд вскинул голову, с испугом в глаза глядя на старшего эльфа, — Мы… мы не хотим оставаться одни… Элрос слегка нахмурил брови, недовольный поведением брата. Ему казалось, что Элронд готов доверять Макалаурэ больше, чем нужно. Но вслух не возразил. Потому что он и правда не хотел возвращаться в ту тёмную комнату. Складка между бровей нолдо разгладилась. —Вот оно как…—с пониманием отозвался он и, неожиданно для близнецов, мягко улыбнулся. — Тогда оставайтесь. Тихие шаги к камину и уже через пару минут комнату наполнили звук потрескивающих поленьев, свет и тепло. Тени забились в углы, будто испугавшись вспыхнувшего огня. В один миг комната стала уютной. Элрос осматривал помещение. Гобелен с каким-то растительным орнаментом на стене, резной стол, заваленный всякими бумагами… Но взгляд зацепился за прекрасную золотую арфу, что стояла в углу, явно давно никем не тревожимая. Мальчик спрыгнул с кровати и дотронулся до узорчатого изгиба инструмента. —Красивая, —озвучил мысли брата Элронд, — но я никогда не слышал, как ты на ней играл. Маглор бросил в камин ещё пару поленьев и, не глядя на инструмент, ответил: — Я уже давно не играл. Навевает неприятные воспоминания. Слова прозвучали весьма уклончиво, но мальчишки не стали допытываться до истины. Несмотря на очень юный возраст, они были довольно проницательными и знали, когда не стоит быть настойчивым. Все в комнате молчали, каждый был в своих мыслях. По створкам окна стучали капли дождя. — Можно мы останемся здесь на ночь? Пожалуйста…—раздался голос за спиной Маглора, он не различил, чей именно. Он раздумывал всего пару мгновений, но эти мгновенья показались близнецам целой вечностью. —Да. Да, оставайтесь. Но кровать… Сыновья Эарендила уже заползали в постель. —…всего одна, — закончил феаноринг, мысленно удивляясь, как они быстро становятся то чересчур робкими, то излишне смелыми. Сам он расположился на стуле, наблюдая за огнём и прислушиваясь к треску поленьев. Элронд отметил про себя, что в свете пламени Песнопевец кажется намного старше, как будто он атан, а не вечно юный эльда. В серых глазах слишком много скорби, горечи и усталости. Канафинвэ будто почувствовал взгляд и повернулся к нему. В глазах, помимо печали, будто бы заплескалось тепло. Или Элронду показалось?.. —Я не могу заснуть, —ответил он на немой вопрос. Лежащий рядом Элрос кивнул, подтверждая, что и его сон не одолевает. Раздался тяжелый вздох. —И что мне с вами делать? —Сыграй нам. Пожалуйста, —неожиданно попросил Элрос. Неожиданно даже для самого себя. Маглор хотел было покачать головой, но вместо этого встал и подошел к арфе. Коснулся узоров, задел кончиками пальцев несколько струн. Потом присел на мягкую табуретку рядом, устроился поудобнее… —Только если вы затем уснёте, —строго произнёс он и, дождавшись нетерпеливых кивков, начал играть колыбельную, которую он часто играл братьям, когда они были маленькими. Он думал, что давно забыл её, но нет. Руки сами творили музыку, словно живя отдельно от хозяина. Мелодия лилась, наполняя собой комнату, а головы сыновей Эарендила — чудесными образами. Вот они слышат шелест листвы на Древах Валар; вот танцует Несса на лесных полянах, окруженная оленями… Сон подкрался к ним незаметно и мягко забрал к себе, даря видения о светлых землях, где нет места злу и горю. Тем временем, феанарион вспоминал семью. Но впервые он не был наполнен скорбью при воспоминаниях о ней. Нет, родные будто отпустили его, сняли удавку с шеи, что душила всякий раз, стоит ему начать петь или играть. Сейчас у него появилась надежда. Надежда на лучшее. Возможно, сейчас всё будет хорошо?..***
Маэдрос зашел к брату рано утром. В это время тот всегда уже просыпался. Зашел, по своему обыкновению, не стучась. И обнаруженное в комнате поразило его больше, чем если бы к ним сам Моргот пришел с извинениями. Макалаурэ дремал, сидя на стуле рядом с кроватью. А в кровати этой мирно посапывали близнецы, дети Эльвинг. Первенец Феанаро тихо прикрыл за собой дверь. И, хотя он и говорил, что разучился улыбаться, уголки его губ были приподняты. Ведь его брат уже давно не мог заснуть в ночь, когда бушует гроза.