Период распада

«Когда я стал таким сентиментально жалким? Может быть, когда, еще на Земле, сжег в ПАКе схему, подавляющую эмоции? Или это случилось еще раньше, в день моего рождения, если так можно выразиться о появлении смитов, когда ПАК впервые коснулся холодным металлом зеленой кожи, и я признался в любви бесчувственной робо-руке?» Но ни в тот, ни в другой раз не было такой зияющей пустоты, поселившейся в груди, будто прицельно плазменной пушкой выстрелили в сердечный мешок, отчего воняло горелым мясом. Запах не был галлюцинацией, воняло на самом деле, но не плотью иркена. Пустота сожгла сердечный мешок, но, к сожалению, не поглотила эмоций, она работала словно усилитель, преобразовывая нахлынувший поток в настоящее цунами. Волна росла и росла, готовая сорваться в любой момент. Проходили секунды, и гребень волны вспучивался, изгибался еще сильнее, еще выше, ближе к небу, где погасли звезды. Зим поднял голову. Желтый, белый и голубой свет звезд доходил до планеты и проникал сквозь прозрачный купол. Они не погасли. Они молчаливо надсмехались над иркеном, пока тот инстинктивно читал карту неба. Вот, Близнецы. Рядом Возничий. Слева Малый Пес. А правее созвездие Орион. Они были там. Наблюдали, как полыхает Бетельгейзе*. Блуждали в туманности Ориона. Восторженный возглас Диба при виде этих космических тел вынырнул из жесткого диска ПАКа, щекоча, пробежался по спинному мозгу и растекся по нейронам в голове. У человека буквально захватывало дыхание, он не верил глазам, не верил, что вообще это происходит, что его пальцы, конечно, через скафандр, касаются этих чудес. Но даже сквозь плотный защитный костюм чувствовал шелковую дымку газа и частички пыли. Со временем изумление стало не таким бурным. За годы путешествий по Космосу, Диб увидел множество звезд, планет, комет, черных дыр и других небесных тел. И все равно, каждый раз наблюдая за тем или иным уголком Вселенной, человек восторгался. Он, маленький человечек, слабый и неказистый, Космос был для него огромным, таинственным и прекрасным. Как же ему хотелось ступить на поверхность каждой планеты, согреться в свете каждой звезды! Его восторг неумолимо заражал Зима, в отличие от партнера, казалось бы привыкшего. Но сейчас огоньки в чернеющем пространстве не вызывали бурю положительных эмоций. Это были холодные и далекие звезды, безразличные до него и привычно молчаливые. Зим прикрыл глаза и глубоко вздохнул. Волна, замерев на мгновение в одной точке, неожиданно обрушилась. Тело несильно тряхнуло, сознание устремилось в одном направлении. Эмоции поглотили, когда Зим уже устал ждать. Поэтому реакция была спокойнее, холоднее, чем он ожидал. Подобрав брошенный бластер минутой ранее, Зим не закричал по привычке, а как можно жестче, тщательно проговаривая каждое слово, произнес: - У иркенской расы остался только один вариант развития – путь Зима.