***
Позабыв о счете времени, которого он и не знал, Кёнсу наслаждался обществом любимца, который после еды стал активнее, и они вместе носились по двору, невзирая на холод. Единственное занятие, которое помогало Су хоть на немного забыться. Только когда Кёнсу понял, что готов свалиться с ног от усталости, то он присел на край холодных ступенек, подзывая к себе Лаки. Уставший ретривер, с высунутым языком, плюхнулся в ногах у хозяина, подставляясь под ленивые поглаживания. В относительном спокойствии, в голову Су лезли неприятные мысли и вопросы, ответов на которых не было. Волновало Кёнсу идея о том, чтобы извиниться перед Паком. Собственно, не за что ему было извиняться, для похищенного он вполне адекватно себя ведет. Еще и учитывая сложившиеся обстоятельства, которые напрямую касались его… чести, то он вообще должен был замкнуться в себе или закатить истерику, попытаться осколком зеркала порезать себе вены. Но старший выглядел таким расстроенным, держа тарелку с этим несчастным мясом, что он просто не мог не застыдить себя за свое поведение. При этом забывалось, что натворил этот человек. Как бы тяжело ни было это признавать, но Чанёль вел себя не так как ожидал Су. Имея мало представлений о том, как ведут себя больные ублюдки такого типа, как Пак, Кёнсу думал, что все будет намного хуже. — Ты идиот, До Кёнсу. Кёнсу вздыхает и понимает, что его просто-напросто загрызет совесть, если он сейчас же не поднимется и не извинится перед Чанёлем.***
Не обнаружив Чанёля на первом этаже Кёнсу, оттягивая момент, как можно медленнее поднимался на второй, раздражающе скрипя ступенями. Ладошки у него совсем немного вспотели — он волновался и, боже, как бы ему хотелось всего этого избежать.Достигнув нужной двери, Су вздохнул глубоко и приоткрыл ее. В тусклом полумраке, на кровати расположился Чанёль, сосредоточенно печатая что-то в телефоне. Кёнсу топтался и зажимался у двери, пока не решился произнести: — Чанёль?... — сумев привлечь внимание, он продолжил, чувствуя непривычную и неприятную робость. — Я хотел...извиниться. Мне… мне не хотелось расстраивать тебя. Чанёль внимательно и не моргая смотрел на парня, мысленно усмехаясь. — Но ты расстроил меня. Тебе не кажется, что нужно просить прощения, как-то тщательнее? Надменный голос немного обескуражил Су и он вопросительно уставился на непроницаемое лицо Чана. — О чем ты говоришь? — На колени. Чанёль демонстративно развел колени шире, а Кёнсу охватило чувство дежавю и тревожного смятения. — Ты не заставишь меня снова это сделать. Чанёль ядовито усмехнулся. — Да неужели? — он рывком поднялся и быстро оказался возле Кёнсу, который не успел среагировать, схватил того за запястье и силой швырнул к кровати. Запнувшись, Су упал на колени, но успел подставить ладони, чтобы не пропахать носом пол. — Вот видишь, ты уже на четвереньках. Цепи только не хватает, чтобы ты ползал за мной. Кёнсу вскинул голову, не обращая внимание на саднящие ладони, с ненавистью смотря на Пака. Того это не задело, он сел обратно на кровать снова разводя ноги и выжидающе смотря на младшего. Кёнсу же наоборот насмешливое безразличие зацепило и он поднялся с колен. — Пошел ты к черту со своими больными замашками! Я не буду этого делать! — Либо ты делаешь так, как я говорю, либо… — Пошел. Нахуй. — твердо чеканит Су и разворачивается на пятках, чтобы покинуть комнату. Ни о каком извинении не может быть и речи, так же как и о здравом смысле. Адреналин от собственного поступка стучит в голову, даря мнимую смелость. До тех пор, пока его не хватает за плечо крепкая рука, с силой разворачивает и впечатывает в дверь до боли в лопатках. Чужие сильные пальцы тут же оказываются вокруг его горла. — Ты не умеешь думать о последствиях своих поступков. — зло прищуривается Чанёль, медленно проговаривая. — Если я захочу, то ты у своей обожаемой собаки отсасывать будешь. А потом и каждой дворняжки, которых я приведу, понял? Су не отвечал, не желая быть униженным еще сильнее, но этим он только больше злил старшего. Чанёль грубо тряхнул Кёнсу, несильно прикладывая его затылком об дверь, требуя ответа. — Я. Задал. Тебе. Вопрос. До смог выдавить из себя хриплое и тихое: «Да, я понял.» только лишь для того, чтобы рука на его шее разжалась и он мог свободно вдохнуть воздуха. Пак, все же недовольный, отпустил парня, который нашел в себе силы не сползти безвольно по стеночке. — Спишь сегодня на полу. — холодно бросив слова, он вышел из комнаты, хлопая дверью. Кёнсу передернуло. Он бездумно поднял ладони, смотря на стертую кое-где кожу. Мысли в кучу не собирались, да и собирать в принципе было нечего. Он вывел Чанёля из себя. И слова… о собаках… Су затошнило от ужаса и представшей в голове картины. Оставалось надеяться, что Пак его только припугнул. К несчастью для Су, Ёль вернулся быстро. С цепями в руках. Намного тоньше той, которая была у него на ноге и, кажется, короче. Без лишних слов и ласки, Чанёль взял Су за ворот футболки и подтащил к кровати, едва ли не волоча за собой. — Хватит! Не таскай меня! — он изворачивался и извивался, вцепившись в чанёлевскую руку. — Добровольно сам себя на цепь посадишь? — фыркнул Ёль и в два движения защелкнул цепь в кольце ошейника, а другой конец закрепил на ножке кровати. Су в бессилии пнул старшего по ноге, ниже колена. Но и это безнаказанно не оставили: Чанёль быстро намотал цепь на кулак и приподнявшийся ошейник перекрыл доступ к кислороду, не успевшему глотнуть воздуха Су. — Тебе грубость что-ли нравится? — полюбопытствовал Чан, наклоняя голову. Кёнсу хватался руками за ошейник, стараясь оттянуть его вниз, но Ёль, будто играя, натягивал цепь выше, пока До не начал задыхаться. — Асфиксия точно не для тебя. Или тебе нравится? Кёнсу рухнул на пол, когда цепь наконец-то ослабла. От нехватки воздуха сердце колотилось, как заведенная игрушка. Су привстал, опираясь на ушибленную руку и, не желая больше проблем, отрицательно покачал головой. — Мне не нравится твое поведение. — Чанёль недовольно покачал головой, сверху-вниз смотря на До.— Я уже понял, чего стоит твоя покорность. Один раз я тебе поверил и смотри, что из этого вышло. Мне наверное нужно всерьез заняться твоим воспитанием? Чанёль сел перед Кёнсу, легким движением смахивая с его глаз челку. С ресниц срывались слезы, но лицо не выражало ничего, кроме равнодушия. — Ты ответишь мне сегодня нормально или нет? Или ты подбираешь слова, чтобы извиниться передо мной? Яд и сарказм плескались в его голосе и Кёнсу сжал губы, удерживаясь от едкого ответа. Но Чанёль, видимо на сегодня закончив мучить парня, поднялся, не забыв потрепать и без того растрепанные волосы. — Мне нравятся твои слезы. Плачь почаще.