О бедном Кисаме замолвите слово

Кисаме поныне ужасно страдает, От баб как отделаться, бедный, не знает. Замучили, блин, мужика куноичи: Преследуют вечно, интима все ищут. На почве такой уж кошмары и снятся: Ведут к алтарю, чтоб с Кисаме венчаться. В холодном поту утро снова встречает, Слезами акульими чуть не рыдает. Совсем не созрел для таких отношений. Да что этим девкам-то, мало сношений? Не раз и не два нукенин их имел. Когда же настанет мученьям предел? Мужчина голодный позавтракать хочет, Уже у плиты Яманака хлопочет, Харуно же кофе ему наливает И бедрами очень развратно виляет. (Хозяйку гостиницы с кухни прогнали И завтрак ему приготовили сами.) Глядят те с такою голодной надеждой, Сорвать прям готовы с мужчины одежды. Повсюду преследуют эти подружки, Что дразнят друг друга «Лобастой» и «Хрюшкой». И вечно ведь спорят, ах, вашу же мать, Чья очередь ноги теперь раздвигать! Хоть биджу безхвостым Кисаме зовется, Того и гляди, он вот-вот надорвется; И пусть он гигант и в бою, и в постели, Его укатать эти девки сумели! С таких ненасытных мужик ошалел, О встрече такой уж не раз пожалел. Листов банных цепче и хуже пиявок, Наслушался он о любви их заявок. Согласны на все те, с Кисаме чтоб спать: Обеды готовить, стирать, убирать, В любое хоть время, отныне и впредь, Помогут те в бане и спинку тереть. (Лишь сущую малость взамен получить: Позволит себя пусть Кисаме любить.) Чтоб в позах любых ублажить Хошигаке, Харуно готова дать в глаз Яманаке! Души в нем развратницы просто не чают, Ему улыбаются, нежно ласкают, Готовы под ним те часами стонать, А коли попросит — верхом оседлать. И наш Хошигаке тоскливо вздыхает, Итачи-напарника он вспоминает; И слезы роняет Кисаме тайком. Ах, как нелегко все же быть мужиком!