~~~~~
— Эй, что ты здесь забыл? — Лип удивленно встретил своего младшего брата, который внезапно появился на пороге его кабинета. — Мне нужен повод, чтобы приехать к тебе? — удивленно спросил Йен, усаживаясь на стул напротив стола Липа, и напряженно посмотрел на него. — Разве тебе не следует быть сейчас на работе? — скептично произнес Лип, откинувшись на спинку своего кожаного кресла, готовясь к долгому разговору. — Взял выходной, — Йен пожал плечами, решив заглянуть в один из ящичков стола. — Где твой тайник? — Он давно ликвидирован, — зашипел Лип, ударяя Йена по рукам. — После того, как меня едва не засекли, я решил заниматься этим только дома. — Ладно, тогда пошли! — Йен встал и направился к двери. — Йен, что с тобой происходит? В последний раз, когда ты хотел забыться… — Лип мысленно сложил все кусочки вместе. — О, вот дерьмо. Если Микки не нашел другого или не забер… — Нет, ничего подобного, да и потом мы не трахались уже несколько недель, — съязвил Йен, закатывая глаза. — Мы ничего не делаем, лишь больше ругаемся и раздражаем друг друга, — заметно сдулся тот, усаживаясь на диван рядом с дверью. — Думал, вы работаете над этой хренью, разве ты не говорил, что вы ходите на консультации к семейному психологу? — Лип подошел к нему и устроился рядом с братом на диване. Йен спрятал лицо в руках и тяжело вздохнул. Последние несколько месяцев превратились в пытку. Он не мог вспомнить, когда в последний раз он и Микки находились в одной комнате, при этом не дерясь. — Эй, просто поговори со мной, Йен, — Лип попытался растормошить своего брата, толкая в плечо. Йен заметно сник и Лип сразу понял, что его брат так и не отделался от потери ребенка. Лип отвел руку в сторону для объятий, и Йен не выдержал, прижавшись к нему так, словно от этого зависела жизнь. — Ты знаешь, мне никогда не нравился Микки, — сказал Лип, услышав сдавленные всхлипы Йена. Рыжий на секунду оторвал голову и недовольно посмотрел на старшего брата. — Но я не могу представить, какого это пережить потерю ребенка. — Ужасно, — ответил Йен, вытирая слезы. — А что насчет Микки? Он тот, кто носил в себе другого человечка, — начал пытаться переубедить Лип. — Если ты так тяжело переживаешь случившееся, то для него это просто адская пытка. — Мне бы хотелось, чтобы все стало намного легче, — Йен вздохнул. — Ты все еще любишь его, верно? — спросил Лип. Йен утвердительно кивнул. — В таком случае тебе стоит приложить усилия. Это не повод разрывать отношения. — Мне нужно уйти, сменить обстановку, — решительно произнес Йен. — Я собираюсь завербоваться, — он не дал Липу что-то сказать, а просто сбежал из офиса. Лип вздохнул, наблюдая за тем, как младший брат вновь принял неправильно решение. Ведь это совсем не то, что он имел в виду.~~~~~
Микки сидел, уставившись на белую палочку, что все еще лежала на рабочем столе Оливии. Разве это не хорошо? Он должен быть радостным. Чудо жизни и прочее дерьмо. Но все о чем он мог думать, это о том, чем закончилось предыдущее «чудо» и о последствиях. Он честно не представлял, хватит ли ему духу повторить все заново. — Как ты себя чувствуешь? — осторожно спросила Оливия. Когда Микки не ответил, то она просто завернула обратно палочку в туалетную бумагу и бросила ее в мусорное ведро. — Микки? — Я чувствую себя нехорошо, — прошептал тот, по-прежнему уставившись взглядом в край стола. — Разве я не должен чувствовать себя самым счастливым, а? — Нет никакого четкого критерия, учитывая все произошедшее, — пояснила она. — Я просто хочу, чтобы ты не держал все в себе и описал свое состояние. — Сомневаюсь, что смогу пройти все это и я не хочу, чтобы это стало единственной причиной, заставившей Йена остаться со мной, — со всхлипом признался Микки. — Но я так же не хочу его отпускать. Оливия сделала несколько пометок в блокноте, после того, как позволила Микки выговорится. Она хотела чуть позже все проанализировать и дать совет, но не как доктор пациенту, а как в первую очередь друг. Она понимала, что он не до конца оправился от предыдущей травмы. Оливия даже в самую первую встречу, когда они впервые пришли с Йеном, заметила эти признаки и вот почему решила проводить с ним сеансы один-на-один, ведь только так тот мог быть откровенен. — Микки, я хочу помочь тебе и мне нужно, чтобы ты не прятался от меня, — Оливия отложила в сторону блокнот, давая понять, что она всецело на его стороне. — Звучит многообещающе, — сухо заметил Микки, вытаскивая пару одноразовых салфеток из коробки, которые всегда наготове лежали в правом углу стола. — Я думаю, что у тебя что-то вроде послеродовой депрессии, — вынесла вердикт Оливия. — Что это? — Микки явно ошарашен. Меньше всего он думал о депрессии как о причине его постоянного угнетенного состояния. — Подавленное состояние, которые мы врачи называем послеродовой депрессией или в твоем случае выкидыш, — объяснила она. Оливия ожидала какой-то всплеск эмоций с его стороны, типичного отрицания, выкриков или усиленной жестикуляции, но Микки воспринял ее слова спокойно. — И что же в таком случае делать? — слова его звучали как поражение и кричали о всей той концентрированной боли, что все еще жила внутри. — Я думаю, что было бы неплохо для начала пропить курс антидепрессантов.~~~~~
Когда Микки вернулся домой, то чуть не споткнулся об сумку, которая стояла прямо на пороге. Черт. Дурной знак. В доме особенно тихо, однако автомобиль Йена был снаружи, поэтому никаких сомнений быть не могло, Морковкин дома. — Йен? — нерешительно позвал Микки. Он побрел в сторону кухни, поставив пластиковый пакет на обеденный стол. — Где ты? — Ты наконец-то вернулся, — отозвался Йен, спускаясь вниз по лестнице. — Где ты был? — Болтал с Оливией, — честно ответил Микки. — Я сходил на сеанс, и она пыталась разговорить меня. — Отлично, теперь ты мне еще и лжешь, — усмехнулся Йен, скрестив руки на груди. — Что за сумка у двери? — спросил Микки, решив проигнорировать очередной выпад словестны супруга. — Я ухожу, мне не помешает немного личного пространства, — ответил Йен. Он бросил свои ключи от дома на стол, прежде чем пойти в сторону входной двери. — Нет! — решительно сказал Микки. — Что значит: «Нет»? — Йен обернулся, взглянув на мужа. — Разве ты забыл, что сказал мне в день нашей свадьбы? — спросил Микки, сделав шаг вперед. Йен раздраженно закатил глаза. — Ты же не собираешься упрекать меня этим, не так ли? — Ты дал гребанные обеты, Йен? Разве это ничего не значит для тебя? — возмущенно прокричал Микки. — Клятвы можно нарушать, Микки. Никто не идеален, — рыкнул в ответ Йен. Он оттолкнул Микки в сторону и подхватил с пола сумку, закинув ее на плечо. — Я записался на контрактную службу, меня не будет четыре года. — Чего?! — вскрикнул Микки, застывая на месте. — Чертов придурок! Йен знал, что Микки всегда переживал по этому поводу. Они тысячу раз обсуждали это в прошлом. Но теперь все эти опасения Микки ничего не значали для Йена, ведь сам Йен просто хотел служить и ничто на свете больше не способного его остановить от этого решения. Йен вышел на улицу, идя в сторону машины, Микки же выскочил следом. — Йен, пожалуйста, — Микки, в который раз переступил через себя, начав умолять. — Не уходи, мы еще сможем все уладить, — пусть его слова звучали как блядское клише, но Микки был в полном отчаянии. Четыре года слишком большой срок и Йен пропустит слишком много. — Если ты не заметил, Мик, но нас больше ничего не связывает вместе, — сказал Йен. — Нет ни одной причины, которая могла бы заставить меня остаться. Связки Микки внезапно парализовало; он просто мог как рыба, выброшенная на берег, наблюдать, как Йен уходил; садился в свою машину и покидал его. Даже когда машина Йена окончательно скрылась из вида, странное оцепенение не отпустило, пару минут спустя, Микки практически шепотом, заторможено произнес: — Была, Йен, я беременный. ________________________________________ Небольшой факт: — Как бы тяжело ни было, я никогда не покину тебя, — одна из строчек клятвы Йена Микки в день их свадьбы.