***
Вместе с Чону я вернулась домой. С отцом так и не увиделась, чего-то поподробнее узнать тоже не удалось. В голове крутили противные мысли. Я не верю и не когда не поверю, что мой папа, порядочный семьянин, мог убить Пака. Он даже паука никогда не давил, всегда выбрасывал его в окно, говоря, что тот тоже имеет право на жизнь. Про какое убийство можно говорить?! И всё-таки, что произошло с Джэхо? Кому он мог перейти дорогу? Вчера Чорон говорила мне о его плохих друзьях и о наркотиках, возможно в этом вся проблема? Мне нужно было рассказать об этом детективу. Чону уже который час плачет, отказывается кушать и вообще, похоже, приболел. Наверное, он тоже чувствует, что у родителя проблемы и таким образом показывает свое беспокойство. Я уже обзвонила немалое количество адвокатских кантор, но помощи так и не нашла. Кто-то не хочет браться за дело, кто-то в отпуске, а кто-то загадывает такую сумму, что мне самой приходиться отказываться. Понимание того, что скорее всего я так и не смогу найти хорошего правозащитника, меня убивает. Я не могу позволить, чтобы папе предоставили бесплатного государственного адвоката. Мы же все понимаем, что бесплатный сыр, может быть только в мышеловке. Так и с бесплатным адвокатом. По правилам судебного процесса, у каждого подсудимого должен быть адвокат, а это значит, что бесплатный только для процесса, но не как не для помощи. У меня нету больших денег, продать тоже нечего, но даже если и было бы, то и это не получиться, потому как я несовершеннолетняя. Но я не буду сидеть сложа руки, я буду искать, я защищу своего отца.***
Спустя неделю поисков и бессонных ночей, у меня ничего нового не случилось. Адвоката я так и не нашла, к папе не пускают, информации по поводу дела не разглашают, так еще в придачу заболел Чону. Хотя, нет, есть одна новость. Назначили дату судебного заседания, но это совсем не хорошая новость. Суд состоится через неделю, в среду. Все проблемы обрушились на меня, как снежная лавина и мне ничего больше не оставалось, как только надеяться и верить в чудо, но как мы все знает — чудес не бывает. Сегодняшнее утро началось с криков Чону. Я подошла к кроватке и поняла, что дела плохи. Мальчик весь горел. Из-за того, что резались зубки поднялась высокая температура. Последнюю ложку микстуры он выпил вчера, поэтому мне следовало бы сходить в аптеку, но малыша с собой я взять не могу, как и оставить дома самого. Наверное, самым правильным вариантом было бы вызвать скорую, но и этот вариант мне не подходит. Когда приедут врачи, скорее всего, госпитализируют, тогда нужно будет находиться там, с ним, и тогда мне придётся пропустить суд. Что мне делать, как быть? Господи, за что ты так с нами? Сначала мама, теперь отец. Почему ты отбираешь дорогих мне людей? Я взяла ребенка на руки, прижимая к груди, чтобы хоть немножко его успокоить. Глаза, за неделю привыкшие к слезам, опять намокли, пуская по щекам горячие влажные струйки. Я подогнула колени и опустилась на пол, прислоняясь спиной к кроватки. Зачем мне такие испытания? Почему мы с братом должны сквозь все это проходить? Младенец не переставал плакать, он пускал слюни и уже, похоже, надорвал горло. Моих сил становилось все меньше и меньше, хотелось просто закрыть глаза, а потом, открывая их вновь, понять, что это был всего лишь сон. Или, еще, как вариант, закрыть глаза и больше не проснуться. Сквозь плачь Чону я еле как услышала стук в дверь. Вставать с места и идти куда-то, совсем не хотелось и я, возможно, так бы сидела, если бы стук не повторился и не стал еще настырнее. С братом на руках, я направилась в коридор. Охоты смотреть в глазок тоже не было, поэтому не спрашивая «кто?», повернула замок, открывая двери. — Хери?! –переступая порог, вошел в квартиру Тэхён, взволнованный и немного напуганный, — С тобой все в порядке? Что с Чону? — посмотрел на покрасневшего плачущего малыша. Я подняла на парня заплаканные, но уже немного высохшие глаза. Он смотрел на меня встревоженно и не знал как действовать. Я всхлипнула, а потом, на автомате, прижалась телом к Киму, от чего тот растерялся. Нос уловил аромат духов и запах улицы. Я сильнее заплакала, нет, я зарыдала. Мы рыдали, с не прекращающим до сих пор Чону, на пару, тулясь к теплой груди Тэ, а тот, похоже, взяв себя в руки, схватил нас в охапку и начал что-то шептать. Мы бы так и простояли весь день, если бы малыш не начал закашливаться и Киму пришлось выпустить нас из своих крепких объятий.***
Тэхён любезно согласился посидеть с Чону, в то время как я быстренько сбегала в аптеку. Напоив малыша жидким лекарством, с горем пополам, удалось сбить температуру и вскоре Чону уснул. Ким смиренно ждал меня на кухне, успев уже сделать нам чай. Его волнение не сходило с лица и похоже парень ждал от меня объяснений, которые я не смогла ему предоставить ранее, просто всучила в его руки мальчика и вихрем помчалась за лекарствами. — Прости, что заставила волноваться и испугала тебя, — как провинившийся ребенок, тихонько промямлила, садясь за кухонный стол и подтягивая поближе к себе, кружку с теплым чаем. — Не то слово… — взъерошил волосы на затылке шатен, — что у тебя случилось? Почему в школу не ходишь, на звонки не отвечаешь? Дело же не только в Чону? — Да, все гораздо сложнее, — парень отставил чашку в сторону и внимательно принялся слушать. В данный момент он казался мне таким близким. Мне нужно высказаться, потому как проблемы съедают уже изнутри и похоже, я скоро сойду с ума, — Пак Джэхо убили и… — Ты знаешь? Откуда? — перебил меня парень и удивленно посмотрел. — Знаю. Моего папу обвиняют в его убийстве, — слезы опять потекли по щекам и я опустила голову. У Тэхёна, похоже, слова отобрало, потому как сидел молча, будто бы боясь что-то произнести, но потом, упорядочив мысли, спросил: — Это точно? — Я не верю, но все доказательства свидетельствуют о его причастности, — тяжело ответила я. — А…что вообще произошло? — осторожно задал вопрос Ким. — Я вообще ничего не знаю. Меня к нему не пускают и деталей тоже никаких не говорят. — А адвокат? Что он говорит? — «адвокат» — это слово с болью пронзило мой слух. Одно только упоминание об этом человеке… — Его нет, — с еще большей силой, заплакала навзрыд. — Эй, успокойся! Тихо! Как нет? Ты его не нашла? — я лишь покачала головой, мол нет. Тэхён встал со своего места и подошел ко мне, наклоняясь надомной и сильно обнимая. Я дала волю эмоциям и проплакала какое-то время, пока слезы не отступили. Его нежные объятия позволяли чувствовать комфорт и успокоение, а главное, Тэ позволил ощутить защищенность. — Успокоилась? — немного отстранился от меня, с верху вниз посмотрел в мои мокрые, покрасневшие глаза, — Я тебе постараюсь помочь! Тэхен опять прижал меня к себе и погладил по волосам, а потом выпустил из своих объятий и, выудив из кармана джинс телефон, кому-то позвонил. Долгое время никто не отвечал и у парня появилась недовольная складка на лбу, но потом-таки, трубку подняли. — Алло, пап? У меня к тебе важное дело. Ты можешь сейчас разговаривать?***
Отец Тэхёна — адвокат, владеющий известной в Сеуле юридической фирмой. Он знаком с многими прокурорами и судьями, поэтому парень решил попросить папу о помощи. Но к сожалению, мужчина отказался, ссылаясь на загруженный график и скорый отъезд в Ульсан по работе. Тем не менее, посоветовал одного хорошего правозащитника из своей фирмы. Ким говорит, что знает того мужчину и ему можно доверять. Это уже было хоть что-то. Нет, это было больше, потому что имея адвоката, у моего папы появился шанс быть оправданным и вернуться к нам домой.***
Прошла еще одна неделя. Я не могу сказать, что она была тяжёлая, но мое психическое здоровье, похоже, пошатнулось. О спокойном сне, я только и могла, что мечтать, потому как уже которую ночь, просыпаюсь в холодном поту, с криками и слезами. Мне снятся ужаснейшие сцены, в которых жестоко убивают моих родных. Снится мама, которая просит помощи, отец гниющий за тюремной решеткой и я, блуждающая по темным улицам. Я наверное уже давно бы сошла с ума, если бы не Тэхён, всякий раз срывающийся со своего места и обнимающий крепко. Похоже, Господь решил смиловаться надо мною и послал мне Кима, что стал для меня спасательным кругом, за который я, не задумываясь, вцепилась. Не знаю даже, как я буду с ним расплачиваться, но об этом подумаю позже, когда все устаканиться. К слову, о Тэхёне. Парень, не спрашивая моего согласия, решил остаться на время у меня. Эту неделю он не ходит в школу — что его, не особо-то печалит, — присматривает за мной и Чону. Расположился в зале, напротив телевизора. Говорит, что так ему не будет скучно. Но все это просто слова, потому как скучать совсем не приходиться. Если играть с ребенком и ходить со мной к адвокату в контору — он только «за», то мои крики посреди ночи, похоже доставляют ему большие неудобства. Я не раз просила его уйти, мол я справлюсь, хотя прекрасно понимала, что нет, но парень отказывался. Не понимаю, зачем ему все это, но безумно благодарна. Когда спрашиваю его мотив, говорит, что хочет показать мне свою хорошую сторону, и чтобы я перестала думать, что он негодяй, не умеющий сопереживать. Хотя на самом-то деле, я никогда так не думала. Не спорю, мы никогда раньше не дружили, хотя были в одной компании, но вся моя неприязнь к его персоне, проявлялась лишь в том, что я считала его несерьезным парнем, живущим по принципу «не пропускать ни одной юбки». Сказать, что Тэ негодяй у меня даже рот не откроется, потому что сплетни не распускает, ни во что не ввязывается, подстрекательством не занимается — он сам по себе, живет в свое удовольствие и этого ему никто не в праве запрещать, потому как он сам выбрал такой стиль жизни. Адвокат тоже хороший попался. Хотя мужчина, изучив дело папы, признался сразу, что случай проблематичный и хороший исход гарантировать не может, но обещал сделать все возможное, чтобы помочь. Пускай ситуация не благоприятная и не известно какой будет итог, но уж лучше так, чем пустить все на самотек и оставить родного человека без защиты. Навестить отца, мне так и не удалось, но благодаря правозащитнику, смогла узнать о его самочувствии и делах. Мужчина говорит, что тот хорошо питается, со следствием сотрудничает, а самое главное, условия в следственном изоляторе, более-менее пригодны для жизни. На днях ко мне приходили Чорон с Хосоком. Тэхён, не уведомив меня, рассказал всё Хосоку, а тот, в свою очередь, не сумел сдержать язык за зубами и разболтал подруге. Я специально не поднимала трубку, когда кто-то из них звонил, стараясь избежать вопросов. Я не хотела никого посвящать в свои проблемы. Знаю, что хорошие друзья должны делиться наболевшим, помогать друг другу, но посчитала это лишним. Ненавижу сочувствующие взгляды и слова утешения — это делает меня еще слабее. Чорон плакала вместе со мной, слушая мой рассказ, а парни решили удалиться, не мешать нам, девочкам, взяв Чону на руки и унося его в другую комнату. В этот момент я осознала, что не одна, у меня есть друзья, которые будут стоять за меня горой.***
На календаре двадцать седьмое апреля, среда. Судебное заседание состоится в полдень. Я сидела в своей комнате и нервно перебирала пальцами кромку кофты. Я боялась идти в суд. Страх сковал все тело, заставляя дрожать. Плакать уже не хотелось, хотелось поскорее отбыть сегодняшний день и вернуться после домой, приводя папу. — Ты как? Готова идти? — вошел в комнату Тэ, приседая на кровать возле меня. В ответ я лишь кивнула, в поддержку получая искреннюю улыбку парня, — Тогда пошли. — Ни о чем не волнуйся. Все будет хорошо! — с Чону на руках, вышла в коридор моя подруга, за ней Хосок. Ребята согласились посидеть с малышом, пока меня не будет дома.***
— Прокурор, Вам слово, — обозвался судья, плотный мужчина, лет пятидесяти, в черной мантии. — Услышав разговор дочери с подругой, о том, что одноклассник дочери, якобы совершил попытку изнасилования, про что заявления в полицию не поступало, отец решил отомстить парню. Подсудимый Ли Пёнхо, утром, приблизительно в семь тридцать, подкараулил погибшего, когда тот выходил из дому, направляя в школу. Найдя предлог, подсудимый уговорил школьника вернуться домой и предложить ему зайти вместе. В прихожей квартиры, завязалась драка. Ориентировочно в семь сорок, подсудимый намеренно, с силой оттолкнул Пак Джэхо от себя, вследствие чего, тот упал на близь стоящую тумбу, ударяясь затылком об край. По отчетам медэкспертизы, пострадавшего еще можно было спасти, предоставив ему первую медицинскую помощь. Понимая это, мистер Ли, никаких действий не предпринял, скрываясь с места преступления. Умерший потерял много крови, что было не совместимо с жизнью. Также, Ваша честь, я предоставляю Вашему вниманию, в качестве улики — куртку, найденную в доме Ли Пёнхо. На куртке были обнаружены следы крови. Результат ДНК подтвердил сходство с кровью убитого, что еще раз доказывает причастность подсудимого к убийству школьника, — строго рассказывал прокурор, в то время как мое сердце, чуть ли не выпрыгивало из груди от волнения, — Ваша часть, я хочу пригласить в зал суда свидетеля. — Пригласите свидетеля, — приказал судья, приспуская очки, — Представьтесь пожалуйста. В зал суда вошел седоватый, замученный мужчина, лет сорока пяти-восьми. — Я Пак Мунвон, отец Пак Джэхо, — тяжело ответил он, зло косясь на моего папу, который виновато наклонил голову. — Свидетель, расскажите пожалуйста, в каких отношениях Вы были с подсудимым, — продолжил прокурор. — Пёнхо мой напарник по работе и по совместительству отец одноклассницы моего… погибшего сына. — Опишите события накануне убийства. — Мы с Ли заступили в ночную смену. В ту ночь он очень интересовался моим сыном, то и дело расспрашивал о его характере, как учиться, а потом, где конкретно мы живем. Я не особо придал этому значения, потому как сам не один раз интересовался о делах его дочери, — свидетеля опять прервал прокурор: — То есть, Вы утверждаете, что Ли Пёнхо уже заранее знал, что Ваш сын учится в одном классе с его дочерью? — Да. Мы работаем в одну смену уже месяцев пять, поэтому успели сдружиться и не раз говорили о детях. Так-то раз, Пёнхо принес школьный альбом дочки и там, я увидел своего Джэхо. — Когда Вы видели подсудимого в последний раз? — продолжал допрос прокурор. — Приблизительно в пол седьмого. Наша смена заканчивается в семь тридцать, но он отпросился на час раньше и ушел. — Что было дальше? — Я закончил работу и пошел домой. Когда зашел в квартиру, то увидел в прихожей, окровавленного сына на полу и вызвал скорую и полицию, — из глаз мужчины потекли слезы. — Во сколько это было? — Приблизительно, в восемь двадцать, — шмыгал носом папа Пака. — Спасибо за показания, Вы можете быть свободны, — распорядился судья, — Прокурор, Ваше заключительное слово. — Уважаемый судья, если есть справедливость, она должна восторжествовать, подсудимый должен понести заслуженное наказание! — Адвокат, Вам последнее слово. — Ваша честь, пожалуйста примите справедливое решение, — сдержанно ответил правозащитник папы. — Подсудимый, у Вас есть, что сказать? — обратился судья к отцу, от чего по моему телу пробежали мурашки и я всхлипнула, а затем почувствовала ладонь Тэ на своем плече, и легкие подбадривающие постукивания по нем. — Мунвон, прости меня. Я не хотел навредить твоему сыну, просто хотел припугнуть. Я не знал, что все так обернется, — обратился папа к мужчине, который уже занял место в зрительской части судебного зала, а потом посмотрел на меня, — Хери, прости своего глупого папу, — он заплакал, а в след за ним и я. — Пожалуйста, Хери, — подсел ко мне плотнее Тэхён и прижал к своему телу, от чего я уткнулась лицом в его грудь, — прошу, не плачь. Не делай своему папе еще больнее. — Суд удаляется для принятия окончательного решения! — стукнул молоточком судья, удаляясь из зала.***
— Подсудимый Ли Пёнхо, совершивший убийство Пак Джэхо, признал свою вину и в содеянном раскаивается. Согласно Уголовному Кодексу Республики Корея, виновный должен ответить за совершенное преступление. Подсудимый Ли Пёнхо приговаривается к двенадцати годам лишения свободы. Решение окончательное и обжалованию не подлежит. — Нет! — на весь зал закричала я и кинулась к папе. Я не видела ничего вокруг: ни довольного лица прокурора, ни удаляющегося из зала заседания судьи, ни плачущего седого мужчины — отца Джэхо — сидящего на скамейке, по левую сторону от меня или расстроенного лица адвоката, который с треском проиграл дело. Мною сейчас руководило отчаяние. Я бежала практически «по головам», дабы ухватиться за ладонь папы, почувствовать тепло и увидеть искреннюю улыбку, на которою не смотрела словно сто лет. Подбегая к родному, я успела схватить лишь за рукав его тюремной синей рубашки, а потом, надев наручники, полицейские начали уводить его, лишая возможности коснуться в последний раз. Неожиданно подбежал Тэхён, сильно обнимая со спины, таким образом не позволяя бежать за отцом. — Что бы не случилось, ты должна быть сильной! Доченька! Хери! Я люблю вас с Чону. Береги его!