***
Сэм жизнерадостна. Жизнерадостна, красива, умна, и этот список можно продолжать бесконечно, дополняя тысячей различных мыслимых и немыслимых слов. Ему кажется, она и сама знает об этом, потому что улыбка подруги словно освещает комнату. Ее свитер выглядит таким же колючим, как и его, но именно на ней, вкупе с парой черных лосин и милых рождественских сережек, он смотрится великолепно. Когда его мама просит их встать у дерева, чтобы сфотографировать, Сэм протискивается между ним и Ханной, и он тыкает подругу пальцем в ребро. Она же пихает его в плечо и показывает язык. Пожалуй, это его любимая рождественская фотография, пусть даже и выглядит он тут нелепо. Вид того, как его сестры и Сэм смеются, беззаботные, счастливые, заставляет его чувствовать себя живым.***
Он не помнит о том, как дрожали его руки в ночь их исчезновения. Воспоминания об этом приходят позже, вместе с кошмарами. Порой ему снится, что и она исчезла вместе с ними. Ее знобит, ее руки трясутся. - Мы не можем найти их, Джош. Ханну и Бет. Боже… - голос Сэм дрожит так же, как и ее тело. А потом она исчезает.***
Два года. Видит бог, ей очень их не хватает. Дни ползут медленным, нескончаемым потоком, и девушке кажется, словно она наблюдает за всем со стороны. Там, где тихо. Спокойно. Там, где, быть может, ждут Ханна и Бет, так же наблюдая за ней. Ханна часто говорила, что Сэм самый сильный человек из всех, кого она знала. Девушке интересно, сказала бы сейчас подруга то же самое. Она постукивает ногтем по чашке с кофе и покусывает нижнюю губу. - Я думала о том, чтобы арендовать домик, - Сэм выверяет каждое слово и внимательно наблюдает за выражением его лица. Парень молчит, однако спустя мгновение уголок его губ дергается, словно тень былой, до боли знакомой улыбки. - Да ладно, Сэмми. Хочешь побыть наедине со стариной Джошем? - Пошляк, - несмотря на свои слова, она улыбается. Хотелось бы ей уметь вызывать у друга улыбку так же, как он заставляет улыбаться ее. – Мы могли бы уехать на Рождество подальше ото всех. Знаешь, как… - …в старые времена? – на его лице не остается и следа веселья, она же - молча кивает. Какое-то время Джош молчит, попивая кофе и барабаня пальцами по столу. Он думает, возможно, даже слишком много, но по крайней мере, парень обдумывает ее предложение, и сейчас этого достаточно. - Остальные тоже поедут? – наконец спрашивает он, и в его зеленых глазах мелькает что-то, что девушка не может распознать. - Только мы. - О, так ты и правда хочешь провести со мной время наедине! Какой смелый жест, Саманта. На это Сэм только привычно закатывает глаза, чувствуя накатывающие волны облегчения. - Хорошо, хорошо, я поеду, - отвечает он. – Время исцеления, верно? Она более чем уверена, что эту боль невозможно унять, но соглашается с другом с самой широкой улыбкой, на которую только способна, пусть и чувствует, как болезненно сжимается сердце, когда тот улыбается в ответ.***
На ней свитер. Тот самый дурацкий уродливый свитер с вышитой на нем елкой и буквой «С», связанный его мамой, и он замечает это только сейчас. Девушка снимает куртку, и он чувствует, что у него пересохло в горле. - Как это… - с удивлением спрашивает друг, - ты до сих пор в него влезаешь? Она с опаской встречается с ним взглядом, словно ребенок, которого за руку поймали у банки с печеньем. Должно быть, Сэм и сама не знала, стоит ли надевать его или нет, но в конце концов решила, что так будет правильно. - Не то чтобы я сильно выросла со второго курса, - пожимает плечами подруга, снимая ботинки. - Это точно. Она кидает в него левый ботинок, и тот попадает парню прямо в живот. - Полегче! - Люблю делать все наверняка, - усмехается девушка, и парень не может сдержать улыбку. Она по-прежнему все та же Сэм.***
У них хороший домик. Небольшой, но уютный, хоть парень и не знает, что именно полагается делать в хижине, чтобы затянулись душевные раны. От мысли о каникулах его желудок сжимается, ему хочется вновь погрузиться в воспоминания о Ханне и Бет, пусть он прекрасно понимает, что может сколько угодно воспроизводить картинки прошлого заново – лучше ему от этого не станет. Джош стучит пяткой по полу, отбивает пальцами какой-то незамысловатый ритм на собственных бедрах и просто блуждает по домику, пока Сэм распаковывает вещи. У него всего два состояния: он не пребывает в смятении и собственных мыслях только когда спит. Интересно, замечала ли это Сэм? Она ведь умница. Куда проницательнее его. - Сэмми! Я пойду прогуляюсь! - Ладно, только далеко не уходи! – доносится из прихожей. Он усмехается этой материнской заботе и надевает куртку с шапкой, выходя из хижины. На улице идет снег, но холод его ничуть не волнует.***
Сэм находит друга недалеко от хижины, скатывающим большой снежный шар, что доходит ему до колен. У нее перехватывает дыхание – память услужливо подкидывает воспоминание о том, как он, Ханна и Бет делали то же самое, а сама девушка подбежала к ним, держа в руках морковку и шарф. Грудь словно сжимают тисками, а глаза впервые за долгое время щиплет. Мама говорила ей, что люди справляются с горем по-разному, - теперь она это видит. Ее лекарством стала учеба. Она очень хочет вернуться в комнату и уткнуться в книжки, так, чтобы больше ни о чем не думать. Присутствие друга только усиливает боль. Призраки ее подруг, их неясные образы, следуют за ним. Сэм знает, он по-прежнему видит их, только почему-то все равно не находит сил с ним расстаться. Она понимает его горе, принимает его, и укутывается в него, словно любимый свитер. А еще она его любит. И хочет, чтобы он был счастлив. Джош этого заслуживает. - Ты не думал о том, чтобы завести собаку? Парень резко дергает головой, поднимая на идущую к нему девушку взгляд, так, что с него едва не слетает шапка. - Не скажу, что серьезно об этом задумывался, но вообще-то собак я люблю. - Подумай об этом, если что, я помогу тебе ее тренировать. - Все та же любительница животных, - он поигрывает бровями. – Знаешь, а я ведь тоже могу быть твоим зверем, если ты возьмешь меня за поводок. Джош, как всегда, шутит, только сама мысль о том, что он сказал, заставляет желудок парня сделать сальто. И, конечно, румянец, вспыхнувший на лице подруги, ничуть ситуацию не спасает. - Ну, ешь ты определенно, как животное, Джошуа. - Оу, да ты жестока, Сэмми! Она улыбается – и прежде, чем парень успевает что-либо осознать, ему в лицо прилетает увесистый снежок.***
Он внимательно относится к приему лекарств. Быть с ней – счастье, и ему не хочется все испортить. Четыре дня, одного снежного пса, пять фильмов от Netflix и множество чашек веганского какао спустя он находит Сэм сидящей перед камином. Ее волосы растрепаны, на плечи накинуто одеяло. Она красит ногти. - Просить о том, чтобы стало легче, значит, просить о многом, да? Она моргает, а затем мягко отвечает. - Не думаю, что ты когда-нибудь перестанешь тосковать по ним. Она закручивает пузырьки с лаком и похлопывает по месту рядом с собой. На ее лице то самое выражение «время разговоров по душам», и парень и сам не отдает себе отчета в том, как усаживается сбоку от подруги. Впрочем, как и всегда. Она кладет голову ему на плечо и выводит незамысловатые узоры на его руке, словно выражая этим что-то, что он не может понять. По телу проходит приятная дрожь. - Знаешь, они хотели бы, чтобы ты был счастлив. Они всегда этого хотели. Жить дальше, справляться с прошлым нелегко, Джош. Но ты справился, продолжаешь справляться. Ее пальцы обводят шрам на его запястье, и парень сглатывает, только вот в горле по-прежнему остается ком. Он смотрит на нее, пытаясь прочитать выражение лица подруги, лица, которое знает куда лучше, чем свое собственное. - Боже, ты похож на побитого щенка, разве можно выглядеть еще печальнее? Она смеется. А потом плачет. С ее губ срываются бесконечные извинения, покуда девушка изливает ему собственную вину, одиночество и боль. Он выводит на ее плече маленькие круги, притягивая подругу ближе и утыкаясь влажным от слез лицом в ее волосы. Говорит, что все это знает. Что все хорошо. Что это – и его вина. Он целует ее в лоб, в щеку, касается губами ее губ. Когда руки Сэм обхватывают его лицо, он чувствует, как они дрожат. Последующие слова она бормочет, выдыхает ему в губы, и он дышит ими, позволяя проникать внутрь, оседать в груди, в легких - рядом с сердцем.***
Однажды он спросил Ханну, почему она описывает Сэм именно так. Та ответила ему, что подруга – словно солнце. Оно дает растениям расти, пробуждает у тебя желание выбраться на улицу просто для того, чтобы ощутить лучи тепла на своей коже. Оно нужно, чтобы жить, нужно, чтобы расти. - Разве снег не прекрасен? – спросил он ее позже. Она задумчиво посмотрела на него, а затем улыбнулась. - Прекрасен. Но не будь солнца, разве ты бы научился ценить его?***
Он водит пальцами по ее коже, и она старается не уснуть. Собака, дом, снеговик. Почти невесомо вырисовывает буквы ее имени на пояснице. Выводит и свое имя и чувствует, как Сэм дрожит. - Мы справимся, - едва слышно говорит она. Он на мгновение замирает, а затем убирает волосы с ее лица. - Ты ведь учишься жить с этим? Потому что ты должна. Сэм кивает, а затем мягко касается костяшками пальцев его лба. - Ты справишься. Все будет хорошо. Она права, а потому он прикрывает глаза, когда подруга кладет голову ему на грудь, слушая биение его сердца, размеренное, спокойное, то, что дарит ей ощущение домашнего уюта. Тоска, думает он, совсем немного похожа на снег.