«я буду рядом с тобой, я не уйду. я никому не позволю причинить тебе боль, я буду рядом с тобой…»
— Что с тобой, Финн? Все в порядке? Почему ты так печален? Что… А он все продолжает задавать вопросы, освещая пустующий зал улыбкой, хотя прекрасно понимает, что к чему. Это странно, но порой людям просто необходимо немного покапаться в себе, чтобы осмыслить то, как залечить душу другого. Знаю, это кажется немного глупым, но вы только задумайтесь, что бы было, если бы не эти «секунды до»… Мы бы попросту молчали. Сидя с теми, кто нам не безразличен. И как Уилл, нежно, едва касаясь, поглаживали их по плечу. Превращая минуты в тягучие массы песка, сковывающего по рукам и ногам. — Ничего, Мистер Шу. Вам не понять. Это все… Ему больно. Чертовски больно. Там. Внутри. И он срывается, прикрывает глаза рукой, изо всех сил сдерживая самого себя. Буквально заставляя каждую мышцу неуклюже огромного тела замолчать. Ему тяжело. Ему непонятно. Ему страшно. Возможно, впервые все это слилось воедино. Впервые с тех пор, как ушел отец. Словно вся боль, что копилась в нем несколько лет, хлынула наружу. И даже не простой волной, а целым цунами. Разрушительным и отталкивающим стихийным бедствием. — Не сомневайся, Финн, — Уилл все еще улыбается, потряхивая парня за плечо, — доверься мне. Не нужно стыдиться слез, это нормально. Это вполне обычно, понимаешь? — насильно для самого себя смеется Шустер. — Открой мне свое сердце, я знаю, как нелегко тебе в эти трудные времена… Но, пожалуйста, — тихо проговаривает Уилл, тщательно взвешивая каждое слово, — прошу тебя, Финн, не закрывайся в себе. Финн молчит. А вокруг него сгущается мрак, и как будто огромная черная дыра проникает к нему под кожу. Парень знает, что это за чувство. Внутренней пустоты. Он не раз был окружен им. Ведь жизнь так несправедлива, а он всего лишь только учится жить. И как бы ему не хотелось открыть глаза и рассказать, каково это быть лучшим и опуститься на самый низ, каково это быть тем, кому так долго и ничтожно лгали самые близкие, каково это быть подростком, которому некуда идти, он не может. И еще четыреста семьдесят шесть каково это. «Или сколько их там, если быть точным?" - душит он себя мыслями, зарываясь все глубже. — Я не могу, Мистер Шу, — шепчет он, отирая соленые капли с лица. — Вы… — Не пойму? И этот пронзительный взгляд ослепительных зеленых глаз, затрагивающий все самое сокровенное в сердце, замирает на полпути. — Нет, — разрывает тишину хриплый голос. — Нет, не в этом дело, Мистер Шу. Я сам себя порой понять не могу. И это так сложно… — Не переставай верить, не отпускай это чувство, — пропевает Шустер. — Помнишь, м? — улыбается он, толкая Финна локтем. — Ты дал мне надежду, Финн. Так не забирай же ее сейчас, хорошо? Потому что в тебе я нашел ее отражение. Нашел себя… Мгновение застывает в агонии, и Финн Хадсон позволяет кончикам губ отобразить на лице улыбку. Грустную. Одинокую. Но совершенно искреннюю. — Вы правы, Мистер Шу! — вскрикивает он. — Вы чертовски правы! Спасибо. И он прожигает его своими темными угольными глазами, отражениями которых могут быть лишь самые яркие звезды, не подверженные обыкновенной схеме жизни Вселенной. — Вы всегда были рядом, несмотря ни на что. И лишь благодаря вам я тот, кто я есть. И в это же время, имея все это, я сижу здесь, как самый ничтожный бедняк на свете, и копаюсь в себе. Это глупо, правда? — Еще как, Финн! Еще как глупо… Он тонет в объятиях. Крепких. Теплых. Как воздух необходимых. И в то же время разрушительных. Потому что Финн уйдет. И Уилл останется наедине со временем. Однажды он зажег звезду. В какой-то момент она стала ему дороже целого мира. И сейчас он сам становится черной дырой, втайне мечтая поглотить собственное прекрасное создание. Ведь что есть любовь? Всего лишь чувство, заставившее вас измениться. Но при этом вы требуете. Мечтаете. И еще раз требуете. Он любит этого мальчика. «Свою ослепительную звезду», как он втайне его называет. И, отпуская его сейчас, он совершает самый прекрасный поступок, который прописан в содержании «Любви». И тогда сила «Черной дыры» ослабевает, но взгляд… Тот не потеряет свою силу никогда. Уилл продолжает следить за Финном, машущим огромной ладонью с другого конца зала. И он так бесполезно счастлив.«когда вокруг сгущается мрак, тебя охватывает одиночество…, но теперь ты больше не будешь одинок!»