Противоположности

Это был странный мир. И странен он был всем. Был он безграничен и одновременно заключен в пределы одного леса. Не было в нем ни морей, ни океанов, лишь озера и реки меж деревьев. Да только и они отличались друг от друга. Лес волшебный на две части делился, абсолютно разные, и граница, их обозначающая, резкая была, нипочто эти части не спутать. Первая из них самым что ни на есть Раем была - зелень деревьев и буйство разнотравья никогда не угасали там, да птицы певчие не смолкали ни на мгновенье. Кристальные ручьи звенели, на солнышке, что никогда не заходило, капельками поблескивая. Волшебные существа обитали там: маленькие игривые феи, влюбчивые и очаровательные нимфы, задорные русалки, да зверьё разное. И жила в том лесу прекрасная девушка, всеобщая любимица, Жизнью именуемая. Все пело и звенело в той стороне леса, радуясь да веселью придаваясь. Вторая же часть страшная да мрачная была, одним своим видом отталкивая. Засохшие и почерневшие деревья на голой и серой, словно пепел, земле стояли, одна лишь трава пожухлая местами проглядывала. Озера, что тут были, все сплошь ряской да тиной покрылись так, что заглянешь и отражения не увидишь. А даже если и ряску разгонишь, все одно темнота перед глазами предстанет, потому что небо там всегда темными тучами затянуто, словно вот-вот гроза грянет. И не жил там никто, лишь тени бесплотные меж черных стволов плутали. Один лишь живой обитатель был у мертвого леса, и был он под стать дому своему - темен, мрачен и хмур. Тени те, что душами были, при его приближении прятались и только в спину ему тихонько его имя - Смерть - шептали. Совершенно разные были и леса, и их обитатели. К границе никто из жителей того странного двоякого леса не приближался, боязно было, что одним, что вторым. Невдомек им, к своим половинкам привыкшим, было, что за странные вещи за невидимой чертой творятся, и пугала их эта неизвестность. Всех пугала, кроме Жизни и Смерти. Жизнь не помнила, откуда и когда она появилась, так же как не помнила ничего другого, кроме волшебного леса и веселых игр с феями на лугу. Но это не волновало её, как и не задумывалась она о том, что за границей её владений творится. Она просто была, ничто её не печалило и не тревожило. Но время шло, и наскучили девушке прогулки по лесу, уже вдоль и поперёк изученному, и игры с подружками, изнывала от скуки красавица, когда вспомнила о другой половине леса, к которой никогда не приближалась и которую ни разу не видела. Тревожно пищали маленькие феечки, взволнованно булькали из своей реки нимфы и русалки, пытаясь остановить её, да только загорелась идеей Жизнь, любопытством своим ведомая, и в этот же день к границе отправилась. Смерть не только жил на темной половине леса, но и стерег её денно и нощно. Не давал он отчаянным смельчакам со своей половины на чужую перебраться, да и с другой половины никого к себе не пускал, однако все новые и новые обитатели у него появлялись. Никогда он не задумывался, откуда они берутся и зачем он сторожит границу, просто так было столько, сколько он себя помнил. Самому ему другая часть леса совершенно не нравилась, и тех, кто пытались туда уйти, он абсолютно не понимал. Любил Смерть тишину и покой, но приходилось ему все время у границы быть, лишь изредка вглубь своих владений заходя. Чужда ему была яркость того, второго леса и непрекращающийся шум его. Раздражали они мужчину, отчего он лишь смурнее и грозней становился. Так и в тот знаменательный день было. Быстро бежала по вьющейся тропинке Жизнь, нетерпения и радости полна. Не обращала она внимания на двух увязавшихся за ней феечек, с которыми недавно венок себе выплела. Резко оборвался её лес, едва она затормозить успела, чтобы на другую половину не вторгнуться. На самой границе девушка остановиться успела, с интересом в открывшиеся ей виды вглядываясь. Умей Жизнь пугаться, она непременно это бы и сделала, да только чужды были ей подобные чувства, потому лишь несказанно удивилась она и пошла вдоль границы, а феечки все громче и тревожнее пищали, но не достигали их тоненькие голоса ушей Жизни, представшей перед ней картинной пораженной. Тихо вздохнул Смерть и с камня, на котором отдыхал, поднялся, почувствовав на границе очередного гостя непрошеного. Тяжелой была его поступь, а шаг, несмотря на тяжелые доспехи и копье, широким и быстрым. Не знал он названия тех существ, что к нему проникнуть решались, да уже выучил их всех, потому остановился, не решаясь оружием пригрозить, когда кого-то неизвестного прямо перед собой увидел. Не был нарушитель похож ни на крылатых малышей, ни на чешуйчатых ниже пояса или с зелёно-болотными волосами странных существ, и, что уж и вовсе странно, не кинулся удирать, едва его увидев. Так и застыли они напротив, разглядывая друг друга: Жизнь - с недоумением, Смерть - с непроницаемой маской вместо лица. Жизнь никогда не видела подобных незнакомцу, шагнувшему ей навстречу из страшного, скрюченного и черного, как после пожара, леса. Девушка не могла взять в толк, почему ей таким знакомым и похожим на неё он кажется, ведь если её видно везде, куда бы она не направилась, то этого, даже если нарядить его во что-нибудь цветное, на фоне леса и не разглядишь, такой он был бледный. И если её лицо было выразительное, с притаившейся в уголках губ улыбкой и задорными, блестящими глазами, то его - напротив, ничего не выражающее, какое-то ненастоящее, пугающее, страшное лицо. Но не было ей ни боязно, ни страшно - любопытно до зуда в голове и увлекательно, как никогда прежде. - А ты ещё кто? - хриплый после долгого молчания голос Смерти нарушил тишину. В словах едва уловимо присутствовало недоумение, но сам страж не двинулся ни на миллиметр, странную гостью застывшим взглядом осматривая. - Я Жизнь, - отмерла и улыбнулась девушка, переступая с ноги на ногу и отмахиваясь от едва ли не падающих без чувств феечек. Быстро прошло удивление, вновь Жизнь прежнею радостью да задором наполняя. - Что такое жизнь? - ни одной эмоции не отразилось на его лице, но сполна - в голосе. Не помнил он, когда в последний раз заговаривал с кем-либо - не с кем было, да и незачем. Тяжело речь вспоминалась: не хотел открываться рот, не желали шевелиться губы. «Отвык», - понял мужчина, нечто отдаленно удивление напоминающее испытывая. И оттого ещё больше удивляясь. - Странный какой, - засмеялась Жизнь, раскачиваясь с пятки на носок, не в силах на месте стоять спокойно. - Я же тебе уже сказала, что Жизнь - это я. А тебя как зовут? - Смерть, - ответил мужчина, меж тем удивляясь все больше. Эта Жизнь ничуть не боялась его, даже вопросы ему задавать осмелилась. Не была она похожа ни на его тени, ни на тех, других странных существ, она даже показалась ему немного похожей на него, будто знал он её раньше, да никак вспомнить не мог. Однако, ещё раз окинув её внимательным взглядом, отринул он подобные мысли. Такая яркая и непоседливая, что аж глаз режет да боль головную вызывает, она была полностью от него, Смерти, отлична. - Уходи туда, откуда пришла. Не место тебе здесь сейчас, дождись, пока сама ко мне попадешь. - Сама попаду? Когда? - переливчатый голос громко над поляной разнесся, искреннего недоумения полон. Глаза живые, любопытные, будто солнышком изнутри подсвеченные, с глазами пустыми, безразличными взглядом столкнулись. - Все попадают, и ты попадешь, когда время придет, - безразлично пожал плечами Смерть, разворачиваясь, чтобы на камень, где он пост свой несёт, возвратиться. Понял он уже, что не собирается Жизнь черту незыблемую пересекать да на чужой дом зариться, а больше стража ничего и не тревожило. - Стой! - обиженно окрикнула его девушка, поняв, что уйти он от неё собирается, словно и не интересно ему так же, как ей самой. Не понимала она, как живет он там, один, в вечной темноте и грусти, вместе с порывами холодного ветра разносящейся. - А что за штука у тебя на голове такая странная? Для чего она? - Штука? - переспросил Смерть, оборачиваясь невольно и шлем свой, привлекший внимание девичье, с головы снимая да внимательно его оглядывая, будто сам впервые взглянуть на него удосужился. - Шлем это мой. Для чего, спрашиваешь? Сам не знаю. Он просто есть, и я его ношу. - Разве можно что-то просто носить? - возмутилась Жизнь, в неподдельном возмущении хмурясь и руки на груди складывая. Вот она, к примеру, носит венок из цветов полевых для того, чтобы виду своему радоваться и счастьем своим с окружающими делиться. А он? Нет, определенно какой-то странный. - Давай ты отдашь эту штуку мне, а я тебе венок отдам? - предложила она, сплетённые травы с головы снимая. - Зачем? - изумился Смерть, забывая, что давно уже чувствовать перестал, даже брови от недоумения приподнимая. Будто душой рядом с ней оттаивая, будто бы даже немного оживая. - Чтобы помнить, на память о нашей встрече! - радостно улыбнулась Жизнь, руки за границу зеленого леса требовательно протягивая. В одной держала она венок, другую - раскрытой ладонью к нему повернула. Смерть устало вздохнул и отдал девушке, неожиданно тяжелую вещицу чуть не уронившей, свой шлем, скептично ответный дар рассматривая. Он одним своим ярким видом и непривычно сильным запахом раздражал мужчину, не говоря уж о том, чтобы надеть подобное на голову. Жизнь растерянно смотрела на то, что выторговала у Смерти. Странная вещь неожиданно тяжелой и колючей оказалась, и что с ней делать, девушка и представить не бралась. Ну не надевать же это вместо венка, она ведь с ней даже голову ровно держать не сможет, право слово! Так и замерла девушка, задумчиво шлем колючий оглядывая. Смерть, мученически поморщившись, разом превращая безразличную, словно восковую маску в лицо, пусть и недовольное, и по-прежнему бледное, но живое, осторожно опустил на голову это странное и не внушающее доверия, хлипкое сооружение из травы, отвернулся от девушки и продолжил путь. Не знал он, почему подарок ему чуждый не вернул и не выкинул, а напротив, даже носить взялся, ведь венок по-прежнему раздражал его, но почему-то не хотелось ему Жизнь огорчать своим отказом. И это нежелание тоже его раздражало, что, однако, быстро прошло, когда ветерок теплый, с другой части леса дувший, волосы растрепал и запах цветочный, кажущийся удушливым, с собой унес. И даже идти Смерти и впрямь стало будто легче. Жизнь с немного растерянной улыбкой смотрела ему вслед, уже не пытаясь задержать его и о неизведанном да интересном выведать. Смех душил девушку, насилу она его удерживала, а выпустила, лишь когда фигура, теперь не такая уж мрачная, из виду пропала. Впервые на своём веку она видела кого-то, столь нелепо выглядящего в обычном венке. Громкий смех колокольчиком разносился по обоим частям леса, одновременно единого и разного. На границе веселилась девушка, пританцовывая на месте от переполняющей её радости. В руках она крепко сжимала странную, совершенно чуждую ей самой и её половине мира шлем-корону.