Часть 1
18 декабря 2016 г. в 01:49
— Не кричи, — говорит мне он и накрывает рот своей ладонью.
В темноте, в тишине, наедине друг с другом и разделённым молчанием на двоих. Я не кричу, я буду спокоен, и ни единого звука не сорвётся с губ. Только бы он убрал эту ладонь и поцеловал меня, я согласен быть тихим. Кончик языка скользит от ключиц по шее вверх, его губы накрывают кадык и слегка посасывают. Хочется застонать, но мне нельзя. Я даже расслабиться не могу, потому что все силы уходят на исполнение его чёртового приказа. «Не кричи», — я понял.
Его свободная рука проводит по боку, плавно стягивает тренировочные лосины, но я-то его знаю и ощущаю нетерпение, проявляющееся в едва заметном подрагивании пальцев. Оглаживает ягодицы, сжимает, оттягивает, пока его губы продолжают медленно исследовать изгиб шеи и выше, прихватывают мочку уха и мягко причмокивают. Выдержка, господи, спасибо тебе за невесть откуда взявшуюся выдержку.
Мне нельзя стонать, не позволено просить, всё, что я могу, — молча принимать. И я жадно ловлю каждое его движение, боясь спугнуть лишний раз неосторожным выдохом. Он прижимает меня к холодной дверце шкафчика в раздевалке и начинает пытать. Я знаю, что будет дальше, после того, как он наиграется, наласкается, словно кот, но не хочу об этом думать раньше времени. Наконец, убрав руку от моего рта, он проводит ею вниз. Послушно раздвигаю бёдра, жутко неудобно должно быть для нетренированных, но я таких мелочей даже не замечаю. Его пальцы мягко скользят по внутренней стороне, оглаживают кожу, слегка потирают, подбираясь всё выше и ближе к паху, пока, наконец, не накрывают член.
Он скользит вдоль ствола всей ладонью, возбуждая так ловко и умело, что я кусаю щеку изнутри. Хочется большего, хочется коснуться его в ответ, но нельзя. Рука проводит чуть ниже, поджимает яички и я, нехотя, чисто рефлекторно, всё же всхлипываю, и тут же встречаюсь с раздражённым взглядом. Чёрт, прости, прости, надеюсь, он прочтёт это в моих глазах, но он, как назло, резко и крепко сжимает чувствительное место, оттягивая вниз. Губы непроизвольно раскрываются, но я давлю возглас и вижу, что ему это нравится. Он доволен послушанием и потому отпускает, начиная потирать местечко под яйцами, скользя пальцем ближе к анусу, надавливая и дразня меня ещё сильнее.
Мне не впервые, но ему так по вкусу, пускай. Кончик пальца проскальзывает внутрь, оттягивает края дырочки, разминает, и один дьявол знает, как сильно мне хочется застонать. Он отстраняется и просто внимательно на меня смотрит, единственная точка соприкосновения наших тел — сейчас там, внизу, где его палец плавно погружается внутрь меня на одну фалангу. Так приятно, что сил нет терпеть, но я молчу. Я даже боюсь поднять на него взгляд, потому что знаю, что не выдержу и сорвусь — поддамся вперёд, обниму, вжимаясь в него целиком и полностью, и обязательно отчаянно вопьюсь губами в его рот, а ведь он оттолкнёт, непременно. Дыхание становится тяжелее, учащается вместе с пульсом, я сглатываю и облизываюсь. В этот самый момент он буквально вонзает палец внутрь, сгибая его и начиная разминать вмиг задрожавшее нутро. Ох, чёрт, что же я скажу остальным, когда они увидят искусанные в кровь от сдержанных стонов губы.
Больше он не нежничает, не ждёт, следом за первым пальцем протискивает второй, добавляет на руку заготовленную заранее смазку и скользит внутри всё быстрее. Он уверен, что двух вполне достаточно для моего уже привыкшего тела, а я был согласен и без подготовки, лишь бы вновь ощутить его внутри себя. Больше никаких церемоний: пальцы вынуты, я подхвачен под колени и вжат в шкафчик спиной, а его член головкой приставлен к пульсирующему отверстию.
— Не кричи, — повторяет он, и на выдохе рывком проталкивается внутрь.
Я не кричу, честно. Я закрываю глаза, откидываюсь назад, ударяясь затылком о железную дверцу, кусаю губы, напрягаюсь всем телом, крепко сжимая его в себе, но упорно молчу. Все силы и самообладание уходят на это молчание, до такой степени, что я перестаю получать удовольствие. Член опадает, но ему всё равно, он продолжает методично вбиваться в горячее нутро, и я ощущаю его горящий взгляд на себе. Плевать сейчас на всё, лишь бы ему было хорошо, лишь бы он не останавливался, просто потому что… Я люблю его.
Какая же странная и жестокая эта штука — любовь. Мы готовы на всё во имя неё, терпим и молчим, прямо как я каждый раз, когда он ловит меня, доводит до исступления, а потом глубоко и резко трахает. И всегда лицом к лицу, а я просто не могу смотреть в ответ и всегда жмурюсь. Не понимаю, зачем ему это, зачем ему я, теряюсь в своих мыслях и отвлекаюсь. Тело расслабляется и теперь каждый толчок отдаётся сладкой дрожью внутри, я упустил этот момент и теперь не могу сдержаться. Глухой стон срывается с губ, а рука против воли тянется вверх к нему, но грубый толчок и ощутимый удар спиной о шкафчик вновь приводят в чувства.
Открываю глаза и устремляю взгляд на его грудь, мысленно зацеловываю каждый участок, ласкаю всё его тело, отдаваясь в ответ целиком. Он шумно дышит, всё так же поддерживая под бёдра, тянет немного вперёд, входя в меня на всю длину. А у меня наверняка весь рот в ранах от укусов, а на ладонях так и останутся кровавые следы от ногтей. Движения становятся всё быстрее, ритм срывается, и ощущаю, как дёргается его член внутри, вторгаясь в тело ещё несколько раз и кончая. Он замирает на пару мгновений и только после этого вытаскивает его, вот теперь действительно неприятное чувство. Затем его ладонь касается щеки, как и всегда, обводит уголок губ большим пальцем, остальными подтягивая вверх за скулу и заставляя посмотреть на него в ответ.
Словно удостоверившись, что я в порядке по одному только взгляду, он отстраняется окончательно и легко взъерошивает пальцами мне волосы. По привычке жду, когда он уйдёт, и только после этого снова принимаю душ и отправляюсь домой. На выходе замечаю его машину, и внутри что-то начинает закручиваться от неверия и предвкушения. Быть того не может, неужели он остался и ждёт меня? И, конечно же, горький привкус разочарования, когда вижу, как к машине со счастливым видом несётся мой тёзка, который видимо задержался с тренировками.
Мне всё ещё интересно, как нас никто ни разу не спалил, как никто не догадался? Как, чёрт побери, не догадался этот Юрий? А он разворачивается, кричит мне слова прощания и садится в машину к человеку, которого я люблю больше жизни, больше льда, сильнее, чем фигурное катание. Я, наверное, никогда не пойму, почему он выбрал его, а не меня. Если бы он только позволил мне показать всю свою страсть и любовь. Но он продолжает тренировать этого идиота и оставляет на нём слишком явные следы своей страсти. Я уверен, что этот Юра в постели такой же невзрачный и тихий, как в жизни. Так почему именно с ним он встречается? Почему при этом спит со мной, не позволяя проявлять себя? Спокойный голос со стороны выводит меня из размышлений.
— Ты сегодня задержался, Юра.
— Хотелось потренироваться подольше, — беззастенчиво лгу, оборачиваясь.
Отабек, подходит ближе, провожая взглядом отъезжающую машину.
— Они — красивая пара, ты так не считаешь? — обнимает меня за талию и я, по привычке, ища просто человеческого тепла, льну к нему. Отабек вздыхает и тянет меня в сторону: — Пойдём домой.
Я думаю, что он догадывается о наших с Виктором взаимоотношениях. Я думаю, что он любит меня по-настоящему. Но я молчу, как мне и приказали.