Обнаженный нахал

Наконец-то он переехал на Бейкер-стрит! Джон был очень доволен. Теперь у него есть настоящий дом — Джон знал это совершенно точно по тому теплому чувству покоя, которое охватило его, едва он переступил порог своей новой квартиры. Камин, кресла, настольные лампы и даже странный друг Шерлока сразу стали Джону родными. Не затягивая с переездом, он перевез пожитки и с удовольствием начал устраиваться. Раскладывал вещи по полкам, развешивал рубашки и брюки, мурлыча что-то очень лирическое. Ужинали чем придется, вернее тем, что изобретательный Джон умудрился приготовить из  скудных запасов, обнаруженных в девственном холодильнике Холмса, и разбежались по комнатам. Джон засыпал счастливым — теперь он был не один. * Таким же счастливым он и проснулся. Прислушался и улыбнулся. Сегодня его встретила не оглушающая тишина, от которой хотелось выть и грызть подушку, а вполне нормальные звуки человеческого жилья: шум воды, стуки, скрипы, позвякивания. «Из чего бы соорудить завтрак? — деловито подумал Джон, добровольно взваливая на себя все бытовые нужды совместного проживания и понимая, что от Шерлока в этом смысле толку нет никакого. — Кофе сварю, хлеб остался — тосты сделаю, масло тоже, по-моему, есть. О, и еще сыр! Замечательно!» Он бодро вскочил с кровати, по-армейски быстро ее заправил, принял теплый душ и в своем любимом халате направился вниз. Свое первое утро на Бейкер-стрит Джон решил встретить именно так — в халате. Дом есть дом! Шерлок сидел за столом и что-то увлеченно рассматривал в микроскоп. Он приветливо улыбнулся вошедшему Джону: — Доброе утро. Как спалось? — Как в раю. Вы давно на ногах? Наверное, проголодались? — Не особенно. Я мало ем. А вот кофе с удовольствием выпью. Помните, где у нас кофе? — И, поднявшись из-за стола, Шерлок направился к шкафу. «Что-то я не заметил у тебя отсутствие аппетита…», — с невольной нежностью думал Джон, вспоминая, с каким энтузиазмом уплетал вчера Шерлок нехитрый ужин. И не додумав до конца, замер, уставившись на его спину. Ну, или на то, что можно спиной назвать. Его новый сосед тоже встречал это утро в халате. Но если Джон был укутан в солидную махровую ткань, то на Шерлоке переливалось нечто эфемерное, легкое и (конечно же, это было не так, но почему-то именно так показалось) полупрозрачное. Оно плавно обтекало совершенно голое тело, явив потрясенному Джону упругие, вызывающе округлые ягодицы, на которые он сейчас и таращился, про себя целомудренно именуя спиной. Шерлок резко обернулся и перехватил его немигающий взгляд. — Проблемы? — заботливо поинтересовался он. — Джон! Джон вздрогнул, краснея как маков цвет. Он вдруг совершенно отчетливо понял, что до этого дня проблем у него не было вовсе, и вот они, кажется, появились. — Нет, все в порядке, — откашлявшись, ответил он. — Хорошо, — успокоился Шерлок. — У вас был такой потрясенный вид, словно… Вот и кофе. Он поставил банку на стол и, качнув полами чудо-халата, вернулся к своему микроскопу, а Джона бросило в жар — синие полы качнулись сильнее, чем следовало, обнажив на мгновение поджарую стать бедра. — Пока вы занимаетесь кофе, я поработаю. Не возражаете? Джон не возражал. Он приготовил завтрак, сварил кофе, при этом неустанно думая о странном наряде соседа и о своей не менее странной реакции на него. Но завтрак закончился, вежливо поблагодарив, Шерлок умчался к себе, на прощанье еще раз мелькнув тончайшим шелковым одеянием, а Джон остался сидеть за неприбранным столом, пытаясь проанализировать свое первое утро на Бейкер-стрит… * В остальном день прошел довольно обычно. Сбросив халат, как змеиную кожу, Шерлок уехал по очень срочному делу, а Джон с радостью занялся обустройством их холостяцкого быта, очень этим увлекся, устал и был безмерно доволен. О спине он старался не думать, своей бурной реакции на нее придал статус удивления и успокоился. Вечер тоже ничего, кроме тихого уюта и тепла, не принес. И хотя на Шерлоке красовался все тот же халат, тело под ним было вполне одетое, очень домашнее, и только босые ступни время от времени приковывали взгляд сидящего за компьютером Джона. В конце концов он страшно на себя разозлился, мысленно обозвал извращенцем и на ступни больше не смотрел. Почти не смотрел… * Утром следующего дня Джон проснулся уже не таким безмятежным, гадая, где сейчас Шерлок, и во что он одет. Вновь обозвав себя извращенцем, быстро совершив все полагающиеся утренние процедуры, он направился в кухню. Правда, некоторые опасения у него все-таки были, но, слава богу, оказались напрасными. Во-первых, Шерлока еще не было, во-вторых, пришел он уже в костюме, торопливо проглотил кофе и испарился. А Джон остался скучать. И так почему-то сильно скучал, что даже разок позвонил, благо причина была веская: ждать к обеду или не ждать. К обеду, как оказалось, Шерлока ждать не надо, но к ужину — непременно. И это было очень приятно — кого-то ждать к ужину. *** Несколько дней пролетели в полной обоюдной приятности. Они много общались, рассказывая друг другу о себе. Джон узнал о необыкновенной профессии Шерлока и был поражен всем, что узнал, очарован и покорен. Жизнь на Бейкер-стрит стала для него бесценным подарком судьбы. Он успокоился, расслабился, разомлел, и потому новый сюрприз от Шерлока застал его врасплох. Готовя завтрак, отдохнувший и умиротворенный, Джон даже не предполагал, что его ожидает, и как это повлияет на всю его дальнейшую жизнь. Заслышав мягкие шаги («босой, черт!»), Джон бросил, не отрываясь от важного дела: — Привет, завтрак почти готов. — Привет, — раздалось в ответ слегка хрипловатое, и Джон обернулся. Шерлок был плотно завернут в простыню, под которой, видит бог, снова ничего не было! Зато ступни его были заботливо упакованы в белые носки с какими-то загогулинами по бокам. Эти носки поразили Джона в самое сердце, а в сочетании с куском ткани на голом теле стали ударом убойной силы. Шерлок спокойно присел к столу и сладко зевнул. — Кофе хочу ужасно!  Джон услужливо кинулся к кофеварке, но, вскочив из-за стола, Шерлок опередил его, в мгновение ока оказавшись у него за спиной. — Что вы, что вы, я сам! Не дай бог бекон подгорит. Какой к черту бекон, когда чертова тога стремительно заскользила вниз, и Шерлок успел поймать ее прямо на самой границе… В общем, если бы не поймал, Джон бы точно навек позабыл о беконе. Но увиденного было вполне достаточно, чтобы лишиться аппетита, а заодно покоя и сна. Навсегда. Джон возбудился так быстро и сильно, как не возбуждался даже в пору прыщавой юности. И то, что возбудился он от близости мужского тела и невидимых, но страшно заинтересовавших его мужских гениталий, повергло его в такой опьяняющий ужас, что он долго не мог прийти в себя и едва не спалил бекон. За столом он был напряжен сверх меры и почти ничего не ел, так как проклятая простыня с Шерлока ежеминутно сползала — то с одного плеча, то с другого, норовив окончательно сбить Джона с истинного пути. Его визави этого не замечал, неудобства совсем не испытывал и завтракал с большим аппетитом. За кофе Джон не выдержал: — Вы что, спите голым? — осторожно спросил он, шалея от собственной смелости. — А вы спите в костюме и галстуке? — Разумеется, нет, но… Например, в пижаме. — В пижаме? Глупость какая! Зачем вам нужна пижама? Тело всегда должно быть под рукой. Джон сначала похолодел, потом запылал и выдавил еле-еле: — В каком это смысле? — Что значит, в каком? — искренне удивился Шерлок. — В самом прямом. Разве вам не снятся сны эротического характера? «Господи, что за странный у нас разговор?» — в полной панике думал Джон и тут же беззастенчиво соврал: — Нет. Шерлок сидел, будто громом пораженный, и смотрел на Джона как на природную аномалию. — Джон, у вас член есть? — спросил он со всей серьезностью. — Есть, — растерялся Джон еще больше. — И он никогда не наполняется желанием и истомой? — Эмм… Наполняется, — невнятно промямлил Джон (врать в этом случае было совсем уж глупо и даже стыдно). — И ночью? — Ночью я сплю! — выпалил Джон сердито и покраснел. — Джон, я вас умоляю, — укоризненно покачал головой Шерлок. — Вы очень топорно лжете. Для здорового мужчины ночная эрекция нормальное физиологическое явление. А вот ее отсутствие говорит… — Ну, бывает, бывает, — перебил его Джон, не желая слушать, чем грозит ему отсутствие ночной эрекции. — И зачем вам в таком случае штаны? Лишняя трата времени. — Вы это о чем? — тихо спросил Джон, хотя уже прекрасно понял о чем… — Вы не производите впечатление законченного тупицы, но ведете себя сейчас именно так. Вы что, никогда себя не трогали? Не ласкали свой возбужденный пенис, страстно сжимая его время от времени? Не заключали в плотное кольцо дрожащих от нетерпения пальцев налитую кровью, сочащуюся солоноватым секретом головку? Если Джон и оставался еще на этом свете, то это было самое невероятное в мире чудо, потому что сердце его колотилось так, что на груди шевелился махровый халат, а между ног полыхал такой костер, который, Джон это точно знал, не потушить ни одной пожарной команде Лондона. А Шерлок продолжал, прихлебывая кофе: — …Не двигали ритмично ладонью по твердому стволу, изгибаясь в наполненной негой пояснице и дрожа всем, покрытым легкой испариной, телом, приподнимаясь навстречу ласкающей руке, издавая жаркие стоны? Неужели вы ни разу не слышали моих жарких стонов, Джон? — Нет, — пискнул едва живой Джон. — Странно. Не далее как… Но, собственно, это не важно. Так вот… На чем я остановился? — Навстречу ласкающей руке… — Ах да. Когда тело горит от желания получить грандиознейшую по силе разрядку… Я имею в виду оргазм, Джон… Когда по бедрам прокатываются сладострастные волны, сводящие с ума, когда мошонка каменеет от переполняющего ее и рвущегося наружу семени, мне не нужны штаны. А вам? — И мне не нужны, — как под гипнозом, ответил Джон. — Что и требовалось доказать! — бодро закончил Шерлок свой порнографический монолог. — Кофе был замечательным. Спасибо. Что-то холодновато… И плотно закутавшись в простыню, туго обтянув при этом вне всякого сомнения вожделенные ягодицы, Шерлок удалился — потеплее одеться. * Как он все это пережил, Джон просто не представлял. Позавтракав таким необычным образом, Шерлок вновь покинул квартиру, а Джон остался маяться от сильной эрекции и удручающих мыслей. Непредсказуемое и такое ошеломительное увлечение соседом стало для Джона истинным потрясением. А когда он, наконец перестав увиливать и врать самому себе, признался, что влюблен по уши, от страха вздыбились волосы. И для чего он, спрашивается, воевал? Для чего рисковал собой? Для того, чтобы в один прекрасный день ошалеть от какого-то полуголого наглеца? Джону было обидно и горько. Он совершенно не знал, что делать. Шерлок затмил собой весь белый свет. Шерлок манил так сильно, что бедный Джон изнемогал от силы этого небывалого притяжения. Но в простыне он Шерлока не увидел больше ни разу. Шерлок вел себя вполне обычно, носил нормальные вещи, но теперь каждая из этих вещей была для Джона предметом нескончаемых эротических фантазий. Он плохо спал, напряженно прислушиваясь к ночной тишине — не раздадутся ли вдруг жаркие стоны… Стоны не раздавались. * Как бы ни страдал Джон от своей великой, преступной страсти, надо было как-то жить. И они жили. Шерлок — довольный и умиротворенный, Джон — с совершенно расшатанными нервами, но тем не менее тоже довольный, потому что рядом был Шерлок. Но и этому однажды пришел конец. * Джон возвращался домой вприпрыжку: на улице свирепствовала лютая стужа. Ледяной ветер сбивал с ног, проникал под куртку, ерошил волосы. Джону казалось, что он никогда не доберется до их теплой гостиной. «Надеюсь, он догадается затопить камин», — думал он, клацая зубами от холода. Шерлок камин затопить догадался. И стоял как раз возле него, повернувшись спиной ко входу в гостиную и увлеченно что-то читая. Голый. Совсем. То есть абсолютно. Джон буквально прирос к полу, вмиг разучившись говорить, думать и даже дышать. Шерлок спокойно повернулся, и призывно торчащий член так и бросился к Джону, едва не сбив его с ног. Так во всяком случае показало ему взбесившееся воображение. — Джон, какой у вас нос красный! — воскликнул Шерлок. И почему-то именно это привело Джона в чувство. — Почему вы… такой? — неожиданно строго спросил он. — Какой? — Голый, черт побери! Шерлок легкомысленно отмахнулся: — Не обращайте внимание, Джон. Мне было необходимо… слегка освежиться — мысль от этого работает четче. — И опустив глаза на свой эрегированный член, добавил: — А это так, маленький побочный эффект. «Ничего себе маленький! С ног сшибает!» — отчаянно думал Джон, а вслух спросил по-прежнему строго: — И вас это не смущает? — Ничуть. Почему это должно меня смущать? — Это довольно странно. И… мм, неэстетично. — Неэстетично? Хотите сказать, вам не нравится? — Растерянность Шерлока была по-детски искренней. Да и огорчен он был не на шутку, даже книгой прикрылся. — А я-то надеялся… Совсем-совсем не нравится, Джон? — Кажется, он готов был заплакать — таким несчастным было его лицо. И Джон сдался. Куда подевалась его недавняя строгость? Куда подевалось все? Он отчаянно шмыгнул своим красным носом и выпалил: — Нравится. Очень нравится. — Ну вот и славно, — облегченно выдохнул Шерлок. В следующую секунду он был уже рядом, обхватив руками холодную куртку и тесно прижавшись своим нахальным «эффектом». — Не хотелось бы применять насилие, — возбужденно шепнул он в покрасневшее от холода и всего остального ухо. — Простудишься, ненормальный, — только и смог пробормотать Джон и так крепко сжал в объятиях несостоявшегося насильника, что тот сдавленно охнул. — Хочу тебя, чертов нахал. Всего хочу. Прямо сейчас… * Никогда в жизни Джон не мог даже представить, что может быть так хорошо. И не потому, что горячее, гибкое тело страстно под ним извивалось, льнуло, дышало прерывисто и обжигающе; не потому, что губы ненасытно искали его рот и, находя, так неистово целовали, что сознание туманилось и уплывало; и не потому, что впервые оказавшись с мужчиной, Джон знал все, что нужно для того, чтобы этот мужчина вскрикивал от острого наслаждения — ведь этим мужчиной был Шерлок… А потому что потом, вернувшись из сладкого безрассудства, он лежал в крепких объятиях Шерлока и умирал от счастья просто быть рядом с ним. — Шерлок, это так странно, — сказал он. — Что странного, Джон, не понимаю? — Лежу с тобой… — А сам прижался еще теснее, уютно устраиваясь в теплых руках. — Вот и лежи себе спокойно, — тихо ответил Шерлок и нежно поцеловал его волосы. — Теперь ты мой. — Твой, конечно, чей же еще… И все-таки как-то быстро и неожиданно. — По-твоему, это быстро? Да я больше недели маялся! — А по-твоему, это много? — А по-твоему, нам надо было месяц друг к другу присматриваться? Джон даже подумать об этом не мог, он вцепился в обнимающие его руки так, словно боялся, что они сейчас возьмут и исчезнут. Но они не исчезли… Джон знал, что полюбил Шерлока на всю жизнь, что это его главная удача, и что сама судьба привела его на Бейкер-стрит. Он повернулся к Шерлоку и поцеловал его. Целовал долго и трепетно, лаская ставшие навеки родными губы. А потом рассмеялся: — Но ты, конечно, невозможный нахал. — Знаешь, Джон, у каждого своя философия, — многозначительно ответил Шерлок. — У кого-то — «Пришел. Увидел. Победил», а у меня — «Увидел. Захотел. Разделся». «Ну чем не Великий Цезарь?» — улыбнулся счастливый Джон.