Невероятное желание мистера Северуса

Ты не можешь быть настоящим. Это выше моих сил. Стоять рядом и делать вид, что ты мне абсолютно безразличен, когда хочется… А что мне хочется с тобой сделать больше всего? Сгрести в охапку и унести к себе домой. Спрятать от всех этих алчных и завистливых взглядов. Как они смеют смотреть на тебя так? Это преступление, ведь так на тебя могу смотреть только я. Ты всем улыбаешься, робко и едва заметно киваешь головой. Этот жест я выучил наизусть: именно так тебя запечатлел фотограф из Дейли Плэнэт на колдографии, которая стоит у меня на каминной полке в рамке. Ты отлично получился на ней. Возле тебя постоянно кто-то крутится, а эта рыжая бестия, мелкая Уизли, вообще виснет на твоей шее, как шарф, и, глядя на это, у меня сводит скулы от бешенства. Как она смеет обращаться с тобой так небрежно и непочтительно? Она совсем не понимает тебя, твоих вкусов и желаний. Это видно по гримасе пренебрежения на твоем совершенном лице, когда ты думаешь, что за тобой никто не наблюдает. И сейчас ты как бы невзначай, чтобы не обидеть девушку, выставляешь руку перед собой, чтобы избежать очередного удушающего объятья. Еще эти приторные духи — я чувствую их даже отсюда, метров за десять от вас. Ты наклоняешься и раздраженно что-то шепчешь рыжей в ухо, она недовольно дергает плечами и убегает. Я ловлю твой грустный взгляд, и мы не разрываем зрительный контакт минуты две. Вот так бы и смотрел на тебя всю жизнь, да кто ж мне даст? — Добрый вечер, сэр, — ты подходишь ближе, выщипывая мех из подкладки своих теплых варежек. — С наступающим Рождеством, профессор Снейп! — твои скулы розовеют то ли от мороза, то ли от смущения. Я отбрасываю последнее предположение, стараясь не забивать свою же голову ложными надеждами. Когда я понял, кем ты для меня стал? На твоем шестом курсе, когда ты перестал быть нескладным мальчишкой, превратившись в красивого парня? А может раньше? Я уже и не помню. Я всегда топил в себе эти чувства. Я не собирался выживать после финальной битвы. — Я уже три года не твой профессор, нет нужды обращаться ко мне так, — вместо ответного дружелюбного приветствия и поздравления я привычно хамлю, негодующе сдвигая брови к переносице. Но ты не обижаешься, а улыбаешься так тепло и открыто, что я на мгновенье слепну, как от резкого яркого света. Самое важное, что я знаю, что НАДО делать. Впервые в жизни знаю. Рядом со мной стоит тот самый идеал, мой идеал. Я придумал его себе сам и сам же от него шарахаюсь. А вдруг у меня есть шанс? Хотя кого я обманываю, кто ОН и кто я. Бывший пожиратель смерти, страшный и замкнутый, с отвратительным характером, да еще и в два раза старше. Я вздыхаю и понимаю, что Поттер еще стоит рядом и что-то мне говорит. — Извините, я отвлекся… — произношу эту фразу-клише — она всегда помогает в таких случаях — и замираю, понимая, что извинился. Гарри тоже замечает это и удивленно открывает рот, складывая губы в букву «о». А потом начинает смеяться. Ха-ха, как смешно. Моё настроение стремительно падает до нуля. — Я не хотел вас обидеть, сэр, — Поттер бесцеремонно хватает меня за руку, когда я разворачиваюсь, чтобы уйти, исчезнуть, провалиться под землю, куда угодно, но чтобы не испытывать весь этот спектр эмоций. Его рука без варежки холодная, но моя кожа под ней словно горит. Я резко вырываю ладонь, чем пугаю зеленоглазого Героя Британии. — Я хотел узнать, можно ли вас навестить завтра днем? Если у вас нет планов, конечно. Все же Рождество, — Поттер несмело улыбается и ждет ответа, переминаясь с ноги на ногу. — Мистер Поттер, я не вижу ни одной причины, почему вы горите желанием испортить себе Рождество и провести этот день в моей компании. Уделите лучше больше времени своей подружке, если не хотите её потерять, — я, как обычно, грублю и стараюсь уколоть, не в силах справиться с ревностью и маскируя ее под злобу. Вырываюсь из потока толпы и скрываюсь в первом попавшемся кафе, в котором тоже куча народу. Становится трудно дышать, и я ослабляю шарф на шее и расстёгиваю крупные черные пуговицы на кашемировом пальто. Надо перестать бежать, перестать искать, перестать… Надо успокоиться и надо… Но где взять смелости. Прав Поттер, я трус.

***

Десять утра. Рождество. За окном шум и смех детей, песни и рождественские колокольчики. Даже в Паучьем тупике радость и веселье праздника. Я достаю из сундука небольшую елочку: искусственную и уже с украшениями, помятыми от долгого хранения. Расправив золотые бантики и синие шары на ветках, водружаю ее на ту же самую каминную полку рядом с колдофото Поттера. Вот и весь праздник. Камин ярко вспыхивает, и оттуда вываливается крестник. — Северус! — Драко виснет на моей шее так же, как вчера рыжая Уизли висела на Поттере, и я обнимаю Драко в ответ, похлопав по спине. — И тебя с Рождеством, — выходит сухо, но крестник не замечает или делает вид, давно привыкнув к моей манере радоваться. — Папа передает тебе приглашение на сегодняшний прием, ты же придешь вечером? У нас будет куча народу. Впрочем, как обычно, — Малфой-младший косится на полку с елкой и замечает фото, которое я не успел спрятать под чарами отвода глаз. — Оуууу… Северус, я знал! Я говорил отцу, а он не верил, — столько экспрессии в голосе Драко я еще не слышал. — Ты хоть намекал Поттеру? Он же совершенно наивный, ему пока прямо не скажешь, он не поймет, — Драко все больше распаляется, описывая умственные способности Гарри. — НЕТ! — я рявкаю слишком резко и громко, отчего плечи Драко вздрагивают, и он замолкает. — Ну и сиди тут, в своей темнице, жди, когда Поттера охмурит какой-нибудь смельчак, — Драко всучивает мне приглашение на вечер и коробку с подарком. — Удачного Рождества, мистер «Человек в футляре», не скучай, — Малфой-младший скрывается в зеленом пламени камина, оставляя меня в одиночестве. Устало опустившись в кресло, я разворачиваю подарок и достаю бутылку вина. Кстати, отличное, коллекционное, «Херес де-ла-Фронтера». Только вот пить его в одиночку почему-то не хочется. Ванна с шишками хмеля приводит меня в более-менее приглядный вид, а белая рубашка освежает лицо, на меня из зеркала смотрит помолодевший Северус Снейп. Даже круги под глазами исчезли. Черные брюки обтягивают узкие бедра, а волосы, отросшие до лопаток со времен завершения преподавательской карьеры, сейчас спадают тяжелым шелком по спине. А может я не так уж и некрасив? Римский нос придает лицу строгости, хотя куда уж строже, и так всех вокруг себя распугал. Что же вечеринка, так вечеринка. Посмотрим, что Малфои на этот раз придумали, чтобы поразить элиту магического мира. До выхода в свет остается еще полдня, когда в дверь стучат. Стук повторяется более настойчиво, приходится оторваться от книги и идти смотреть, кого же занесло зимней метелью. — Поттер? — чувствую, как бровь удивленно ползет на лоб. — Не прогоняйте, прошу, — тараторит гость, в очередной раз удивляя своей упертостью и наглостью. Но почему тогда так хорошо на душе? Спасибо Мерлину за такой подарок. Мистер Поттер одет как на вечеринку. С иголочки и со вкусом. У его ног стоят пакеты с подарками, и он присаживается на корточки, выискивая из кучи какой-то один, видимо для меня. От осознания этого я сглатываю и распахиваю дверь еще шире. — Немедленно зайдите в дом, за окном не лето все-таки, а вы без шапки. И ваши пакеты заносите скорее, — я помогаю мальчишке со всей этой кучей подарков. — Подрабатываете Санта-Клаусом? — Это все на вечер. Вы же тоже идете к Малфоям? — Гарри отряхивает ворох снежинок с волос и замирает в ожидании ответа. — Да, я собирался, — оставив дорогого гостя в гостиной, я направляюсь ставить чайник. — Чаю? Или чего-нибудь покрепче? Поворачиваюсь, задавая этот вопрос, и вижу, как Гарри осматривает мою гостиную, в которой еще никогда не был до этого момента. Кажется, здесь все, как он и представлял: тяжелые портьеры на окнах, темные обои и куча книг. Старое кресло в углу и дубовый письменный стол, за которым я обычно работаю. В кресле лежит раскрытая книга, Гарри закладывает страницу закладкой и читает название. — «Возвращение в Брайдсхед», автор Ивлин Во, — видно, что это ни о чем ему не говорит, но он бросает беглый взгляд на аннотацию к книге и запоминает название и автора, наверное, чтобы потом прочитать, и откладывает книгу. Я подхожу к нему и спрашиваю: — Интересуетесь английской магловской классикой, мистер Поттер? — в голосе привычный яд и сарказм. — Не иронизируйте, сэр. Я всегда интересуюсь интересами тех, кто мне не безразличен, — Поттер даже не смутился, лишь окидывает меня нечитаемым взглядом с ног до головы. — Вы отлично выглядите, белый цвет вам идет, — Гарри скользит по моей прическе взглядом и смущенно отводит его в сторону. Как раз на полку камина. — О, елка! Поттер достает из кармана какой-то красный мешочек, и оттуда вылетает упряжка оленей с символом Рождества в заснеженных санях. Олени пролетают мимо моих глаз и делают круг вокруг ели, опускаясь на ветку. И в этот момент я понимаю, что так и не спрятал под чары невидимости колдографию Поттера. Быстро кидаюсь за волшебной палочкой, но Гарри уже стоит у камина и держит в руках свой снимок. Твою ж мать! — Вас не учили не трогать чужие вещи, мистер Поттер! — почему я не провалился сквозь землю еще вчера там, на улице у кафе? Я чувствую, как мои скулы тяжелеют от стыда. — А это не чужое, это моя колдография. Малфой был прав, а я ему не поверил, -нежданный гость вытирает несуществующий пот со лба, и я замечаю, как его пальцы дрожат, рамка выскальзывает из рук и падает на пол, разбиваясь о паркетный пол. — Репаро… левиоссо, — тихий, но уверенный голос, и колдография, как ни в чем не бывало, в целости и сохранности опять опускается на привычное место. Ну вот и все, теперь Поттер не отвяжется, и надо будет объяснять ему сей факт. — Поттер, не смотри на меня так! —  от злости стискиваю зубы до скрипа. Это привычно, вот выгоню его и буду спокоен, и никто мне не будет трепать нервы. Я уже занес руку, показывая пальцем на входную дверь. — Ну нет, я не уйду, не надейтесь. Я обещал привести вас на банкет, — мне даже кажется, что Поттер ногой притопнул. Я моргаю и застываю, как статуя горгульи у кабинета директора Хогвартса. Поттер пододвигает рамку подальше к стенке, чтобы не упала, и вновь осматривает комнату. Кроме кресла в ней стоит еще диван: немного потертая черно-коричневая обивка, плед и подушка у подлокотника. Я часто тут сплю, когда зачитываюсь и идти в одинокую спальню нет сил и желания. Сейчас, когда Гарри так тщательно рассматривает мой интерьер, становится стыдно, что я и свой дом запустил, так же как душевное состояние. Но у меня есть отмазка: нет стимула. Гарри садится на диван, откидывая плед в сторону, и вытряхивает один пакет с подарками. — У нас пара часов, чтобы все это упаковать. Помогите мне, мистер Северус, — собственное имя из его уст режет слух и ухает куда-то в солнечное сплетение. Нужно срочно выпить, и подаренное Драко вино как раз кстати. — Может быть, выпьем вина для начала? — вопрос звучит риторически, так как видно, что Поттер согласен сейчас на все, что угодно, лишь бы не покидать мою уединенную обитель. Мы пьем «Фронтеру» и упаковываем подарки. Поттер не поскупился на дары, хоть это в основном новогодние безделушки, символизирующие наступающий Новый год. Он не открывает содержимое только одного пакета, отставив его к себе за спину со словами, что это он сам потом завернет. Он не пытает меня вопросами, обходит острые углы в наших скупых и незначительных диалогов. И я даже успокаиваюсь. Хоть и понимаю, что это затишье перед бурей. Поттер всегда был этой самой бурей, пургой, торнадо, и еще черт знает кем, но уж никак не спокойствием. Так получается, что большую часть этого дня я провожу в компании Поттера. Раньше я всегда бегал от него, прятался за бравадой своего одиночества. Лозунг по жизни: Снейп и одиночество — неразделимая часть, — уже давно опостылел, но признаться в этом даже себе страшно. Всё, что я ни делаю, вызывает у меня неудовлетворённость и гнев, но я продолжаю, продолжаю испытывать гнев, убивающий меня изнутри. Как же я был зол, когда выжил в этой проклятой хижине, ведь не должен был, но Поттер и тут постарался. И сейчас он спокойно сидит на моем диване и завязывает нелепые бантики на коробках с подарками, еще и меня приобщил, а я и рад стараться. И меня это не раздражает. Умиляет? Да ни за что! Но почему так тепло в груди? Эта вечно детская и искренняя улыбка на его лице способна растопить любой лед, вселить надежду в самое темное сердце. Чепуха какая-то, дело в Рождестве, я уверен. Поттер срывается с дивана и с ловкостью рыси оказывается рядом, показывая в ладони пустые цветные бумажки: — Напишите на них свои желания и сожгите, в полночь развеяв пепел по ветру. Желания исполнятся, — он, не спрашивая моего согласия на подобную сомнительную аферу, сует «фантики» мне в нагрудный карман рубашки. — Поттер, что за чушь? Вы правда в это верите? — мне становится смешно. — Большей чепухи от вас я не слышал. — Рождество и Новый год особенное время. Я верю, — выдает великовозрастный ребенок. В голосе нет ни толики сомнения, словно это не он, а я несу чушь. Я не выдерживаю первым: — Поттер, к чему весь этот цирк? — Я еще три года назад загадал желание на Рождество, а оно все еще не сбылось. Вернее, я думал, что оно совсем несбыточное, из разряда невероятного, но, оказалось, ошибался. Мистер Северус, вы согласитесь пойти на званный вечер со мной, как пара? — Поттер приглаживает свои непослушные завитки на макушке, не зная, куда деть чувство неловкости. Я готов спорить, кто из нас двоих чувствует себя глупее в этот момент. — Как пара, значит? — я шумно вдыхаю и шагаю к своему кавалеру, напирая на него своим телом. Гарри машинально пятится назад, пока не спотыкается о диван и не садится на него, растерянно моргая. — Д… да, — смельчак поднимает голову, встречаясь с моим взглядом. — А вы отдаете себе отчет, чем занимаются ПАРЫ, скажем, наедине? — мне становится совсем весело. Губы дрожат в улыбке, и Поттер смотрит на них, как на любимое лакомство. Нездоровый блеск в глазах и быстро бьющаяся венка на шее выдает состояние моего новоявленного ухажера. Поттер кивает на мой вопрос и сглатывает. А мне становится неловко. Запугал мальчишку до икоты. Хотя такого запугаешь, конечно. Он сейчас так близко, что я чувствую его дыхание, слышу сопение и… Я не успеваю сообразить, что «и», когда он обхватывает мою шею, притягивая к себе. Мои ноги подкашиваются, и я оседаю на колени Поттеру, упираясь для равновесия в мягкую спинку дивана. — Показать? — голос Гарри заглушается шумом крови в моих ушах. Словно кто-то выключил звук. Но кого сейчас волнует внешний мир. Мы теряемся друг в друге, изучая вкус губ. Легкий и неуверенный поцелуй превращается в глубокий и нежный, до щемящего чувства в груди. Я не в силах больше сопротивляться этому молодому порывистому урагану страстей, безбашенному и, как оказалось, тоже влюбленному смельчаку. Я и предположить не мог, что интересую его хоть на малую долю. Осознание этого, как глоток воздуха, без которого через мгновение умрешь, хватаешь его ртом и понимаешь, что все еще впереди, надо только захотеть жить.

***

Когда мы появляемся в назначенное время в Малфой-Меноре, гордо прошествовав под ручку в бальный зал, мало кто обращает на нас внимание: Люциус и Нарцисса слишком заняты высокопоставленными гостями из министерства; Драко расхаживает вокруг Астории, рисуясь, как павлин, во всей красе. И кажется, на этом шумном празднике с кучей народа никому нет до нас дела. В толпе мелькает белобрысая голова Риты Скитер, мы переглядываемся и, не сговариваясь, отыскиваем укромное местечко в нише, надеясь хоть ненадолго спрятаться от любопытных журналистов. Но это уже другая история. А сейчас я нащупываю в кармане разноцветный клочок бумаги, и пока Гарри о чем-то разговаривает с очередным гостем, считающим, что будет непростительно пройти мимо Героя, быстро пишу свое желание и поджигаю бумажку с помощью Инсендио. Гарри резко разворачивается ко мне и провожает искры пепла взглядом, его рот приоткрывается от удивления, а я приподнимаю бровь и пожимаю плечами, сдерживая смех. Ну, а чем я хуже? Возможно, и мое невозможное желание тоже сбудется. — Мистер Северус, вы же расскажете мне, что загадали? — Гарри мурлычит вопрос мне на ухо, посылая стайку мурашек по спине и рукам, так что волоски встают дыбом. — Если я расскажу, оно не сбудется.