Рождество

      Вступив на борт Нормандии, Гаррус Вакариан узнал множество нового о людях. К этому относилась своеобразная привычка делать разнообразные отсылки на свою культуру в речи. Казалось, что сержант Уильямс особенно любит подобное. Один раз он слышал, как она и Шепард устроили импровизированное соревнование, кто из их назовет больше цитат из книг и фильмов и угадает откуда они. Это было… странно. Он не думал, что люди могут сделать развлечение из таких простых вещей.        Вторая странность заключалась в том, что земляне, видимо, имели множество праздников и гордились ими. Конечно, и в культуре турианцев были свои важные даты, к некоторым даже готовились несколько месяцев. Но казалось, что экипаж корабля обсуждали и строили планы на каждый праздник когда-либо придуманный человеческой расой. В один прекрасный день, в разговорах первый раз промелькнуло слово, которое Гаррус никогда раньше не слышал: Рождество.       Подумав, что это особенный праздник для людей, он решил уточнить свои соображения у Эшли, но женщина как обычно устроила ему довольно холодный приём и не сказала почти ничего. Что касается остального экипажа, они начали посылать своим семьям забавные видео. Однажды он заметил как Шепард напевает себе под нос весёлые мелодии. Кажется, раньше во время патрулирования Цитадели он уже их слышал.       Как-то в столовую неожиданно влетела Шепард, объявив, что нужно украсить палубу. Зачем её украшать? Гаррус подумал, что это ещё одна из людских традиций.       Подобное безумие длилось неделю, может быть две, а потом Вакариан решил, что больше не вынесет это состояние незнания. Довольно трудно и неприятно быть единственным, кто ничего не знает. Он решил спросить о происходящим Шепард. Гаррус нашел её в переговорной, где она беседовала с адмиралом. Судя по всему, она обсуждала с ним что-то касаемо странного праздника. Когда женщина отсалютовала голограмме начальника и передача завершилась, Гаррус негромко откашлялся, привлекая внимание Шепард.        — Гаррус, — произнесла она, убирая с глаз прядь темно-каштановых коротких волос. — Тебе что-то нужно?        — Думаю, да, — только сейчас турианец почувствовал, что чувствует себя глупо. Приходить с этим вопросом было не лучшей идеей. Но лучше спросить, чем продолжать умирать от любопытства. — Шепард, что… Что такое Рождество?       Когда на её лице появилась улыбка, Гаррусу показалось, что сейчас он выглядит абсолютным идиотом в глазах капитана. Женщина присела на одно из кресел.        — Рождество, да? — переспросила она, а потом усмехнулась. — Уильямс должна мне пятьдесят кредитов.        — Почему? — спросил Гаррус, понимая что окончательно запутался. Шепард тихо засмеялась.        — Она сказала, что ты не спросишь. Я выиграла наш спор.       Гаррус был в смятении. Не понимал обидеться ему или удивиться. Мог бы и догадаться о споре. Теперь он задался вопросом насколько хорошо Шепард узнала его за несколько месяцев. Смутившись, он собирался спросить это, но женщина вновь улыбнулась.        — Рождество — праздник у нас, на Земле, — начала она. — Его празднуют все страны, но по-своему. Этот праздник встречает вместе с семьёй и друзьями. Если бы мы не были на Нормандии, то вернулись домой, к нашим близким и ставили рождественские ёлки.       Гаррус моргнул. У праздника были свои деревья. Теперь он начал понимать, почему его двоюродный брат настолько заинтересован в людской культуре: у этой расы своеобразные традиции и довольно любопытные привычки.        — Рождественские елки?       Шепард усмехнулась и жестом руки обрисовала треугольную фигуру:        — Большие вечнозеленые деревья, которые мы украшаем. Мы с командой думаем нарядить Мако, но он не зеленый и у него нет прекрасного, свежего елочного запаха, поэтому… — она остановилась, заметив полный замешательства взгляд Вакариана. — В общем, Рождество празднует вся Земля. Мы желаем другу всего самого наилучшего даже не знакомым людям и дарим подарки.        — Какие подарки? — спросил Гаррус, все больше и больше заинтересовываясь. — Оружие и броню?        — В праздник мира и добра? — Шепард приподняла бровь и добрая улыбка украсила её лицо. — Дети получают игрушки, иногда взрослые тоже, но в основном старшим полагается какая-то техника. Для большинства людей на Земли и колониях это религиозный праздник, а не какой-то большой коммерциализированный зимний фестиваль.       Гаррус молча думал о сказанном. У людей довольно странные обычаи и вещи… Он обвел трехпалой рукой комнату увешанную зелёными лентами, которые несмотря на то, что были голографическими, выглядели довольно реалистично.        — Что это? — спросил он. Шепард проследила за его жестом.        — Это? Праздничные украшения. Не настоящие, конечно. Вот, например, пуансеттия, — она указала на букет красных цветов в углу. — Это тоже голограмма. Эти цветы, в отличии от реальных, не нуждаются в воде.       Она широко улыбнулась, а у турианца вылетели из головы все мысли. Он старался не смотреть на неё, пытаясь понять свои ощущения и задать новый вопрос о Рождестве, но не мог сформулировать его. Гаррус понял, что Рождество — это праздник, который охватывает всё человечество. На Нормандии его праздновали, чтобы приободрить экипаж. Это имело смысл. Его любопытство было полностью удовлетворено. Он поблагодарил Шепард и повернулся к двери, но голос женщины остановил его.        — Скажи, Гаррус…        Он обернулся, глядя на нее. Женщина выглядела задумчивой. Сложила руки на груди и слегка наклонила голову в сторону.        — Мы хотим устроить завтра небольшую вечеринку, по случаю кануна Рождества, — продолжила это. — Хочешь прийти? Если ты так интересуешься праздником, то сможешь узнать о нём ещё немного.       Он почти вежливо отказался, но заметил проблеск в её голубых глазах, какой-то праздничный дух. Гаррус подумал, что на самом деле не хотел её обидеть. Турианец кивнул и снова поблагодарил, выходя из переговорной, прежде чем ещё больше опозориться. Почему подобное всегда происходит именно с ним? Он ведь мог всё узнать у кого-то другого? И почему она… Почему она смотрела на него так? Она всегда смотрела на него этими глубокими голубыми глазами из-под вьющихся каштановых волос, который сейчас стали чуть длиннее, чем в их первую встречу. Она выглядела довольно грозно, но это на удивление ей шло. По дороге к трюму, где обычно возился с Мако, Гаррус остановился и мысленно хлопнул себя по лбу. Нет, нет, нет. Только не сейчас и не так. Межрасовые отношения по большей части умалчивались (если в них не фигурировали азари). Может были популярны в порно, но… Шепард определенно в человеческом понимании была привлекательна, красива. Она человек. Он нет. В этом и заключается проблема.       Следующий день — день рождественской вечеринки, о которой говорила Шепард, наступил слишком быстро. Гаррус нашел парадоксальным то, что люди хотят отдать дань своим традициям в космосе, но он понимал, что это день важен для них, им предоставлена пародия на возможность провести праздник с семьей, дома. Именно поэтому он чувствовал, что ему жаль их, даже если экипаж выглядит довольно радостным и весёлым.       Вакариан был удивлен, когда обнаружил, что люди, которые являются ксенофобами, относились в этот день к нему и прочим нелюдям тепло. В результате, он и остальные были приглашены на общий праздник, их даже звали присоединиться к пению рождественских гимнов. Но так как Гаррус не знал ни единого слова, он просто слушал. Обнаружил, что у большинства песен были запоминающиеся мелодии, а слова были старше всего экипажа. Тем не менее даже при соблюдении всех традиций, даже с закусками и напитками, который были куплены месяц назад, одна вещь продолжала удерживать его внимание. В одном из дверных проемов, скрытая от взглядов, была расположена небольшая зелёная веточка, обвязанная красной лентой. Смущало его, то что это украшение весело в дали от остальных. Он приблизился, осматривая и изучая странное растение. Услышав шаги он обернулся и увидел перед собой Шепард, держащую в руках гоголь-моголь (ещё одна странная человеческая традиция).        — Нашел что-то? — спросила она. Гаррус кивнул в сторону пучка зелени.        — Почему оно здесь? — задал он вопрос. — Разве это не должно быть на видном месте?        Он указал на более заметное место в центре помещения, тем самым заставив губы Шепрад растянуться в улыбке, она стала шире, а затем женщина засмеялась. Гаррус смутился и почувствовал себя очень не комфортно. Капитан успокоилась и с расслабленной, веселой улыбкой отпила из кружки.        — Это омела, — пояснила она. — Её повесила здесь Уильямс. На Земле есть традиция, если люди оказываются под омелой, то они должны поцеловаться.       Гаррус почувствовал себя еще более смущенно. Хорошо, что турианцы не краснеют как люди. Он вновь посмотрел на маленькую веточку. Не удивительно, что её стараются спрятать.        — Не думаю, что сегодня кто-то попал под омелу, — продолжила женщина. — Тесная дружба вне пределов Альянса запрещена, но, конечно, найдутся те, которые игнорируют правила…       Она прочистила горло, вновь поднося к губам гоголь-моголь. Гаррус отвернулся от омелы. Повисло неловкое молчание. Возможно, было бы лучше, если он не спрашивал. Ну, ладно. Сейчас это уже не исправить. Через минуту или две, Шепард вновь кашлянула, видимо она хотела что-то сказать.        — Это будет звучать очень неловко, — тихо произнесла она, — но, э-э… турианцы… целуются?       Гаррус моргнул и посмотрел на капитана. Её голос звучал так любопытно. Сейчас он не мог поверить, что эта самая женщина отвечает за сохранность корабля и благополучие миссии. Должно быть он таращился на неё слишком долго, потому что Шепард отвела глаза, покраснела и сконфуженно пробормотала: «Просто любопытно». Она уставилась на свою кружку, будто это была самая интересная вещь в галактике. Вакариан не успел ответить, а женщина уже собралась уйти, поворачиваясь к остальному экипажу.        — Да, — выпалил он, вновь чувствуя себя идиотом. Шепард остановилась и смотрела через плечо.        — Я так и думала, — сказала она, подойдя. — Насколько я знаю, этот тип проявления привязанности существует у всех видов.        — Насколько я знаю, — повторил турианец, кивнул. — Я думаю, что у нас это немного больше…        — Агрессивно?        — Может быть. Наши тела тверже людских.       Договорив, он удивился своим действиям. Подойдя ближе, он пальцем прикоснулся к ее подбородку, почти нежно огладил нижнюю губу. Когда она посмотрела не него, взгляд её был слегка испуганный. Вакариан хотел убрать руку, но женщина не дала ему этого сделать, положив свою поверх она приблизилась.        — Гаррус, — начала она, глядя на него своими голубыми глазами, — как кто-то может доказать, что кто-то другой для него больше, чем друг?       Гаррус замер, пытаясь понять смысл её слов. Либо он пытается выдать желаемое за действительно, либо… О, духи! Он посмотрел на неё, прижав мандибулы, взглянул на верх, замечая, что капитан стоит прямо под зелёной омелой.        — Эм, Шепард?        — М-м?        — Ты стоишь под омелой.        Она подняла голову, симулируя удивление:        — Ну, кхм, я так и планировала.        Она смотрела вверх, глаза её сияли, а уголок губ приподнялся в лёгкой улыбке:        — Думаю, ты должен поцеловать меня сейчас.        — Я… Лучше не надо, — он указал на свой рот. — Я могу тебя поцарапать.        — Я тебе не позволю.       Она пристально глядела на него, приподняв бровь. Гаррус осмотрелся, они были вне поля зрения большей часть экипажа. Он точно знал, что несколько человек из команды не одобрят поступок своего капитана, Вакариан не хотел рисковать.        Он посмотрел на неё сверху вниз, аккуратно убрал несколько волнистых прядей за её ухо. Глаза женщины с трепетом прикрылись, когда Гаррус немного нерешительно наклонился ближе, до сих пор не осознавая, что это происходит на самом деле. Прижался ртом к её губам, не желая причинить боль и готовый в любую минуту отправить Шепард с прокушенной губой к медику. Капитан одобряя действия слегка сжала его плечо, он почти не ощущал давления мягкой человеческой плоти на своём экзоскелете.       Через мгновение она отстранилась, глаза приоткрылись, женщина улыбнулась. Гаррус провел когтистыми пальцами по её щеке и осторожно притянул ближе, обнимая. Шепард и не думала протестовать. Прекрасные момент был уничтожен сержантом Эшли Уильмс, зовущей женщину:        — Капитан, где вы? Нам нужен альт*! Вы поете альт, верно?       Вздохнув, Шепард опустила глаза на кружку в своей руке.        — Думаю, мне нужно идти, — пробормотала она. — Счастливого Рождества, Гаррус.       Затем она вернулась к остальным, говоря: «Да, я пою альт». И экипаж начал петь третий куплет «Радуйся, Мир!»**. Гаррус вздохнул, смотря ей в след. Поднял голову на омелу. На долю секунды ему почудилось, что маленькая веточка имела разум и могла контролировать тех, кто попадал в радиус её действия. Позже Вакариан решил, что любит Рождество. Решил, что этот людской праздник ему очень нравится.