Просто одна из девушек, или Ради тебя я готов на всё

Ночь. Улица. Фонарь... То есть нет. Утро. Перрон. Поезд. Ох, а я ведь чуть вчера не попался. Хорошо, мать вернулась с работы уставшая и невнимательная. Я не верил, что смогу её ещё раз провести, выдав себя за Дженни. А так, потратив изрядно времени на обратное превращение, я сделал вид, что загулялся допоздна, и успел как раз к ужину. Мы с Дженни встали с рассветом, когда родители ещё спали, и она помогала мне готовиться. На этот раз многое из приготовлений мне пришлось делать самому, чтобы попрактиковаться. Например, как красить губы, ведь ехать несколько часов, и придётся их потом подкрашивать, предупредила меня сестра. Перед тем, как снова надеть школьную форму, я пережил небольшой момент унижения. У нас было много времени в запасе, и Дженнифер настояла, в знак моей благодарности за помощь, чтобы я хотя бы полчасика побыл её живой куклой, о которой она так мечтала в детстве. Я не мог обидеть её отказом, ведь без неё мои шансы встретиться с Мией стремились бы к нулю, пока я чего-нибудь другого не придумал бы. И вот за эти полчаса, плавно перетёкшие в полтора, я перемерял, кажется, всё, что было у сестры в гардеробе. Её вещи мне оказались впору, отчего Дженни пришла в полный восторг. Особенно она налегала, конечно же, на платья и на юбки, но и брючными костюмами не брезговала. А в одни ультракороткие красные шортики мне довелось влезать, превозмогая боль в паху. Они никак на меня не налезали, а у Дженнифер была идея фикс их на меня надеть. В итоге, заставив меня выдохнуть весь воздух и втянуть живот, она сначала с силой натянула их на место, больно придавив и без того зажатый мой бедный орган между ног, а затем повалила меня на кровать и с каким-то маниакальным садистским рвением застегнула молнию до упора и зафиксировала пуговицей. Всё, они были на мне, и у меня было ощущение, что они стали моей второй кожей и я их уже не смогу снять, настолько плотно шорты всё обхватили в промежности. Мне было тяжело двигаться и даже дышать, зато Дженни была счастлива. Она часто дышала и, мне показалось, что была возбуждена. Заставив меня минут пять вертеться перед ней в этих шортиках и гольфах, сестра выскочила из комнаты, пообещав скоро вернуться... А я обессиленный упал на спину на кровать, ощущая, как мои ныне длинные волосы разметались по покрывалу. Несмотря на боль в паху, мне отчего-то сейчас было хорошо. Платья и юбки... Да уж, за эти полтора часа я успел их возненавидеть всей душой. Но вынужден был признать, что они мне чертовски идут. Кхм... ну, в смысле, той девушке, в которую я перевоплотился. Дженни сказала, ей жаль немного, что это всё мне не пригодится. И почему-то была уверена, что мне тоже должно быть жаль. Но я ни о чём не жалел, я думал о будущем. Я уеду в школьной форме и поздно вечером вернусь в ней же. Переоденусь обратно в свою одежду. И забуду обо всём как о дурном сне. А потом вернётся Мия. Моя Мия. И мы больше никогда не расстанемся... - А это зачем? - удивлённо спросил я, глядя, как сестра заботливо укладывает в мою сумку лифчик и трусики. - На всякий пожарный, - пожала она плечами. - Мало ли что случится. Я не знаю, что должно случиться, чтобы мне пришлось менять в поездке нижнее бельё. Но возражать не стал. Честно говоря, я здорово устал быть её Барби. А ведь только утро. - Ну а это зачем? - уже недовольно спросил я, когда следом за бельём в сумку отправилось аккуратно сложенное, лёгкое белое летнее платьице. - Если вдруг форму чем-то обольёшь или испачкаешь, так и будешь ходить мокрым и грязным? - парировала она, и, немного посопев, я притих. Действительно, всякий пожарный. Но могла бы положить и брюки, а не... это. А вот за документы я был ей благодарен. Она торжественно вручила мне свой паспорт. Сегодня он ей был не нужен, а мне может пригодиться. Поезд всё-таки, другой город. А на фотке в паспорте - один в один я в женском образе. * * * В общем, утро. Перрон. Поезд. И две девушки, спешащие к нужному вагону. Одна из них, та, что с милыми, длинными и густыми хвостиками, перевязанными розовыми ленточками - это я. Расставались мы будто на целую вечность. Дженни меня крепко обняла на прощание и шепнула, что у неё чувство, будто провожает насовсем только что обретённую сестру. Мне пришлось покраснеть и поскорее отстраниться, а затем напомнить, что поздно вечером надо будет меня встречать с обратного поезда. И как-то ухитриться просочиться в дом мимо родителей и переодеться. Хорошо, что они ещё спали, когда мы уходили из дома. Суббота всё-таки, выходной. А вот в школе Минтон это учебный день, но короткий. Там у них после последнего урока движуха с клубами начинается, если верить расписанию на сайте. Простившись с Дженни, я поднялся в вагон и двинулся по коридору в поисках своего купе. Чувствовал я себя не в своей тарелке. Очень неловко было знать, что все окружающие воспринимают меня как девушку. Эту неловкость я ещё по пути до вокзала испытал. Мы живём недалеко от него, так что добирались с Дженни пешком. И у меня всю дорогу было стойкое чувство, будто я голый. Этому способствовало и ощущение ветра, гуляющего под юбкой. А ещё то и дело казалось, что при каждом шаге и от каждого лёгкого дуновения ветерка юбка поднимается так высоко, что можно увидеть под ней трусики. Из-за этого я её часто придерживал и оправлял, пытаясь одёрнуть пониже, что в конце концов заметила сестра и сказала, чтобы я так не делал постоянно. Потому что девушки привычны к юбкам и знают, когда надо их оправлять. Она посоветовала мне быть внимательнее к тому, как я себя веду при взгляде со стороны, чтобы это не выглядело странно. В общем, путь до вокзала мне показался маленьким адом. Словно бы все прохожие глазели на меня, тыкали пальцем и говорили, что я извращенец в юбке. На самом деле, похоже, что никто не обращал на меня внимания. Один раз только какая-то женщина обернулась вслед и проводила нас с Дженни улыбкой, посчитав, видно, что сёстры-близняшки гуляют. Но тогда я был с сестрой и чувствовал себя спокойнее благодаря тому, что она рядом. Я знал, что она меня выручит, случись беда. А теперь, когда я остался один и предоставлен самому себе, мне стало по-настоящему страшно. Не слишком ли я экстремальный способ поговорить с Мией выбрал? Сумею ли достаточно убедительно сыграть девушку? Когда поезд тронулся, я с трудом подавил охватившее меня желание развернуться и броситься назад к выходу из вагона, спрыгнуть вниз и придумать какой-нибудь другой план, не такой дурацкий и не такой опасный. Ведь если меня разоблачат, мало мне не покажется. Особенно, если это будет уже на территории пансиона. Но было поздно. Поезд тронулся и набирал ход. Пути назад не было, а значит - надо двигаться вперёд, сообразно моему плану. И бросив последний тревожный взгляд в коридор, я отодвинул дверь и вошёл в купе. * * * Дженни меня настращала, и я здорово переживал, кто попадётся мне в попутчики. Хоть бы не парень какой-нибудь, а ещё лучше - вообще не мужчина. Я не надеялся, что мне повезёт обойтись вовсе без попутчиков, Бристоль - популярное направление. Как же я был рад видеть на соседнем сидении пожилую леди с двумя внуками. Вежливо поздоровавшись, я уселся напротив, поближе к окну, чтобы не скучать, и положил сумку рядом с собой. Садился я по науке, не забыв разгладить юбку и свести коленки вместе. А на коленки положил небольшую, коричневого цвета, женскую сумочку, которую мне дала с собой сестра, наложив туда косметики и ещё чего-то девчачьего, а заодно паспорт и свой мобильник. Да, мы до вечера махнулись мобильниками, поменяв местами наши симки. Вообще, ничего лишнего я с собой не брал. Во второй сумке, тоже небольшой, были только запасное бельё, платьице Дженни, бутылка воды и мой планшет - я собирался в дороге почитать с него книжку или поиграть во что-нибудь. Плюс, полотенце и мыло. Наверное, всё же стоило настоять и взять с собой на смену собственную, мужскую одежду, но сестра была убедительна. Если я собираюсь притворяться девушкой и идти до конца, то нельзя оставлять себе путей к отступлению. Это значило, что теперь выбора у меня нет, кроме как до самого возвращения из Бристоля оставаться в роли девушки. Ну, это моё решение, никто меня не заставлял. Дай бог, Мия меня послушает и простит, ради этого я готов вытерпеть любые неудобства. Вскоре после начала поездки я понял, что, возможно, в обществе какого-нибудь мужчины мне было бы намного спокойнее, чем в компании миссис Хатчер и двух её внуков. Даже если бы этот мужчина бросал на меня неоднозначные взгляды. Я бы тогда просто ушёл на «мороз» и читал себе книгу в планшете, не обращая на него внимания. А здесь же, когда пожилая леди со мной заговорила, а дети меня чуть ли не буквально обсели, деваться мне было некуда и пришлось кое-как поддерживать беседу. Я старался говорить поменьше и отвечать односложно, но это довольно трудно сделать, когда тебя в подробностях расспрашивают о твоей жизни, твоей семье, твоих друзьях и подругах, твоих увлечениях... Казалось, миссис Хатчер была голодна на биографии случайных попутчиков и допытывалась так, что невольно возникало к ней уважение - ей бы в следственных органах работать, вытягивая информацию из подозреваемых. К счастью, я избрал верную тактику, решив, ничего не приукрашивая, рассказывать о своей семье. Было бы невежливо и грубо отказать пожилой даме в разговоре, а притвориться, будто у меня голова болит и не до долгих бесед, я тогда просто не догадался. Зато основательно вспомнил всю биографию Дженнифер, её друзей и подруг, её увлечения, рассказывая о ней, будто бы о себе. И про брата тоже упомянул, но вскользь и без подробностей, боясь разоблачения, хотя с чего бы вдруг, если до этого момента меня не раскрыли. Миссис Хатчер угостила меня своим домашним печеньем с изюмом, за что я ей был благодарен. Оно было вкусным, только крошилось сильно и приходилось есть осторожно. Зато можно было запивать его бесплатным чаем, который разносили по вагону. - Тебе ведь уже шестнадцать есть, верно? - она не умолкала ни на минуту. Нет, вру, она молчала, когда говорил я. - Наверное, тебе нравится какой-нибудь молодой человек? Я чуть чаем не поперхнулся. В итоге закашлялся, а она на меня смотрела выразительно и вопросительно через свои очки, пока я думал, что же ей ответить. По-хорошему, следовало бы возразить, но ведь Дженни встречается с каким-то парнем. Немного подумав, я решил всё же ответить отрицательно. Всё равно я её парня не знаю. А вот её с Мией я знакомил. - Простите... нет, - сказал я, стараясь снова выровнять свой «женский» голос. - Я ещё ни с кем не встречалась. - Ничего, милая, всё у тебя впереди, - утешила меня миссис Хатчер. - Я такой хорошенькой, как ты, не была, и то за меня молодые люди ссорились, - приятно усмехнулась она. А у меня внутри аж свело всё от того, что одна пожилая леди посчитала меня хорошенькой. Вроде бы и радоваться должен своей идеальной маскировке, но морозец прошиб. Неправильно это всё, лучше бы я выглядел уродиной, какой-нибудь очкастой ботанкой с брекетами, чем «хорошенькой девушкой, за которую будут ссориться молодые люди». Тьфу ты... И если бы дело ограничилось одной миссис Хатчер, я был бы ещё более-менее счастлив. Но её внуки! Эти детки младшего школьного возраста оказались теми ещё егозами. Они не сидели на месте и то подсаживались ко мне, то возвращались к бабушке, то пытались выбраться из купе, а один раз даже чуть в окно оба не вывалились. Я был от них в шоке. А на вид такие милые мальчик и девочка, с разницей в год или два. Но ладно бы они просто непоседами были, так ещё и баловались, и мне жизни не давали. Девочка - она была чуть постарше - прилипла ко мне с просьбами показать мою косметику, а когда я ей всё же вежливо отказал, начала доставать вопросами в духе своей бабушки, какие мне мальчики нравятся и почему. Мальчишку, этого мелкого гадёныша, мне и вовсе хотелось удушить, когда я заметил, что он вертится, пытаясь невзначай заглянуть мне под юбку. А пару раз, пока я отвечал миссис Хатчер, он садился рядом и будто невзначай начинал поднимать край юбки. В первый раз мне хватило одного сердитого взгляда, чтобы он перестал этим заниматься, а во второй даже пришлось ударить его по руке и одёрнуть юбку. Заметившая это бабушка прикрикнула на мальца и спасла меня, заставив его усесться рядом с ней и больше не лазить по купе. И его, кстати, тоже спасла, потому что мне очень хотелось от души ему врезать. Ну и понервничал же я из-за этих деток. Ей-богу, лучше бы парень-попутчик попался, чем эта семейка Аддамсов. * * * Путешествие на поезде превратилось для меня в сущее испытание. Зато я мог гордиться собой. За три с небольшим часа пути я себя ничем не выдал, меня назвали хорошенькой и я научился говорить как девушка, хорошо контролируя голос. Эта практика мне здорово помогла расслабиться и чувствовать себя увереннее, хотя бы немного. Теперь я точно знал, что мой маскарад убедителен - главное, правильно себя вести. Между прочим, миссис Хатчер обратила внимание, во что я одет, и догадалась, что я еду в школу Минтон. Оказывается, она сама родом из Бристоля и в юности там училась. Я на всякий случай, чтобы не подловила на вранье, не стал ей говорить, что учусь там, но сказал, что еду на собеседование по поводу возможного перевода в пансион. Это враньё старушка проглотила и немного рассказала мне про Минтон, правда, ничего полезного для себя я не узнал, всё это я уже прочёл у них на сайте, а всякие лирические отступления вроде «ах, какой там чудесный сад!» и «там замечательные корты» я пропускал мимо ушей за ненадобностью. Когда мы уже подъезжали к вокзалу и я весь был в нетерпении поскорее расстаться с попутчиками и встретиться с Мией, миссис Хатчер написала какую-то записку и, запечатав её в конверт, отдала мне с просьбой передать директрисе Минтона. - Я давно собираюсь туда сама заехать, да всё некогда, - сказала она и показала на внуков. - И сегодня вот, их не с кем оставить. Так что, будь добра, передай письмо директрисе мисс Свифт. - Хорошо, - пообещал я, постаравшись скрыть недовольную мину. В мои планы не входило вообще-то встречаться с директрисой, но я ведь уже наврал пожилой леди, что еду на собеедование. Пришлось, следуя логике, согласиться передать это чёртово письмо. Но я был не уверен, что действительно это сделаю, и почувствовал себя неловко перед женщиной. Вскоре мы сердечно расстались. На прощание она дала мне ещё несколько печенек в кулёчке и сказала, что такую приятную юную леди просто обязаны взять в школу Минтон. Я был благодарен за печенье, да и похвала мне понравилась. Она как нельзя лучше говорила, что мои старания в притворстве не напрасны и у меня хорошо получается. Я сошёл на перрон с сумкой за плечом и с сумочкой на плече, с удовольствием подставив лицо прохладному ветерку, принесшему свежесть после душного купе и слегка развевавшему мои длинные волосы. * * * Пансион был расположен на самой окраине города, довольно далеко от железнодорожного вокзала, и добираться туда пришлось на такси. Хорошо, что у меня с собой было достаточно денег. Такси я взял рядом с вокзалом - как обычно, водители дожидались пассажиров из числа приезжих. Так что, проблем с этим не было. Пока ехали, я решил по совету сестры немного подкрасить губы, тем более, что я ел печенье и пил чай, и помада немного стёрлась. До сих пор во рту чувствовался её слабый привкус. Выбрал я заднее сидение, не желая торчать на переднем рядом с водителем в таком виде. Мне до сих пор было жутко непривычно изображать девушку. Если к миссис Хатчер я успел привыкнуть за время пути, то перед другими людьми всё ещё было не по себе. Сижу я, смотрю на своё лицо в маленькое зеркальце, аккуратно вожу карандашом помады по губам, отчаянно краснею от понимания того, как всё это выглядит со стороны. Ну, типичная старшеклассница, подправляющая макияж на заднем сидении авто. Но я-то ведь знаю, что я парень, и оттого было неловко перед водителем, хоть он подобное зрелище уже должен был видеть миллион раз. Украдкой бросаю на него взгляд поверх зеркала. И что же я вижу? Что я вижу, ёлки-палки?! Оказывается, таксист смотрит больше не на дорогу, а на меня через зеркало, обозревающее салон, причём смотрит как-то странно. Его взгляд направлен на мои ноги. Ну ладно, допускаю: мужчина средних лет, ценитель женских ножек, любуется стройными ножками школьницы, обтянутыми чёрными гольфиками. Всё это не очень хорошо, но относительно нормально. Хоть для меня, конечно, убийственно неприятно. Только вот почему у него такое выражение лица странное? Он там часом не дрочит одной рукой? Да нет, обе руки на руле. Бросаю взгляд вниз и... ёб же ж твою мать! Оказывается, садясь в такси, я тупо забыл наставления Дженни и сел, как обычно сижу в машине. Слегка развалившись, враскорячку, расставив ноги широко. Естественно, юбка задралась. Естественно, под ней под определённым ракурсом видно белые в голубую полоску трусики моей сестры. Хорошо, хотя бы не целиком. Но это был тот момент, когда я возрадовался, что Дженни уговорила меня их надеть и спрятать своё хозяйство между ног. Представить страшно, что бы подумал водитель, увидь под юбкой школьницы мужские труселя или женские, но с заметным бугорком. Покраснев от стыда и злости на самого себя и на этого мужика - хоть бы сказал вежливо: «девушка, юбочку поправьте», - я быстро исправил это недоразумение, поменяв позу, одёрнув юбку и усевшись по-девчачьи. Ну, блин! А если я так спалюсь в школе? Надо быть внимательнее. Таксисту достался мой негодующий взгляд, и он отвернулся, даже не пытаясь скрыть сальную усмешечку. Вот сволочь! Хоть бы извинился. * * * Машина уехала, а я неторопливо направился по дороге вверх к воротам частной школы для девочек Минтон, морально готовясь к встрече с Мией и разглядывая возвышавшееся передо мной на холме здание. Пансион, согласно информации на сайте, был основан в начале прошлого века в старинном здании, некогда принадлежавшем одному дворянскому роду. Это был большой трёхэтажный особняк, служивший главе рода загородной дачей. Позднее он был продан некоему бизнесмену мистеру Чарльзу Минтону, который и устроил в здании пансион благородных девиц, а первой здешней директрисой была его жена миссис Минтон. За прошедший век здание пережило несколько капитальных ремонтов, было облагорожено и осовременено, разрослось множеством спортивных площадок, дополнительных построек вроде общежития и примыкающих парковых зон. Но всё равно в нём чувствовался дух прошлых веков, да и архитектура, приближённая к готике, напоминала о возрасте этого здания. Все эти милые сердцу поклонника Гарри Поттера башенки, стрельчатые окна, купола со шпилями в виде креста. И всё это окружал свежий воздух, здесь, на городской окраине и дикой природе, почти не загаженный автомобильными выхлопами и прочими прелестями цивилизации. Я бросил взгляд на часы - сестра опять же дала мне свои, с тонким изящным браслетиком. До обратного поезда у меня оставался вагон времени, он прибудет аж в восьмом часу вечера. А сейчас в школе по расписанию должны идти занятия. Значит, я смогу незаметно проскользнуть в ворота и найти какое-нибудь укрытие, откуда можно будет хорошо просматривать двор школы. Я не знал, где именно искать Мию, но она обязательно выйдет во двор после занятий, там-то я её и увижу, отзову в сторону, и мы поговорим в каком-нибудь тихом укромном месте. Преисполнившись решимости довести начатое до конца, я подошёл к воротам и осторожно приоткрыл их, заглядывая внутрь. Они были даже не заперты, а просторный двор с виду пустовал. Я шагнул за ворота и затворил их за собой. Здравствуй, частная школа для девочек Минтон. Встречай новенькую, хехе.