Созданы друг для друга.

Ньют наконец увидел обскури, который сидел, прижавшись к обшарпанной грязной стенке и тихо плакал. На нём была тёмная одежда, сильно испачканная в пыли. Вокруг совсем никого больше не было, лишь тишина, прерываемая завывающими всхлипами, отдающимися лёгким эхом по массивным стенам. Создалась атмосфера тоски и отчаяния. Магозоолог не решался ступить и шагу вперёд, боялся сделать неправильный выбор. Внезапно долетел отголосок прекрасного запаха молодого омеги. Аромат этот был сладким, словно открыли банку с ещё не засахаренным янтарно-жёлтым мёдом; была в этом и едва уловимая доля непередаваемой свежести зимы в ту пору, когда только-только выпал первый снег и начались морозы. Сразу вспоминаются холодные зимние ночи, когда ветер поднимает с земли снежинки и вновь кружит их в воздухе, образуя белоснежные ледяные вихри, завораживающие и страшно красивые, наполненные силой жестокой стихии природы. По телу пробежал холодок. Ньют быстро выругался про себя, вырываясь из окутавшего его секундного забвения. Конечно ему уже приходилось учить себя самоконтролю, никогда ещё он не поддавался животным инстинктам, но сейчас этот аромат... лишь лёгкая его часть смогла заворожить настолько сильно, что выводила из реальности, хоть даже и на незначительное время. Магозоолог всё же решил осторожно приблизиться на пару шагов к несчастному обскури. — Ты... Ты же Криденс, верно..? Мальчишка поднял голову: его лицо было всё в слезах, застыла эмоция тоски и страха. Обскури не отвечал... или не мог ответить, а лишь нечаянно шевельнул рукой, что дало Ньюту увидеть жуткие кровавые раны на ладонях. Сердце Саламандера съёжилось от желания помочь, согреть и больше никогда не отпускать, поэтому он сделал ещё один осторожный шаг вперёд. — Не подходите... Тихо произнёс дрожащим голосом Криденс, едва заметно отодвигаясь чуть дальше. Он тоже почувствовал запах, только это был запах альфы, а мальчик всю свою жизнь жил в окружении омег, да жестокой матери беты. Обскури убеждал себя, что к альфам приближаться не стоит, он боялся неизведанного, не хотел даже знать, какие они есть. Хотелось снова навзрыд расплакаться от страха, так как стоило Криденсу чуть ранее поверить одному альфе, как тот бросил его. Правда от того альфы не пахло так, как от Ньюта. Саламандер пах сразу и рассветом в еловом лесу, и полем после дождя, и вечерним озером, когда летом уже темнеет, но жара ещё не спала, а холодная вода излучает мягкую прохладу. Этот запах так успокоил и заворожил Криденса, что тот совершенно не заметил, как Ньют приблизился к нему и нежно обнял. Обскури вздрогнул от прикосновения, сразу же вернувшись в реальность. Силы и желание сопротивляться окончательно покинули тело, голову снова вскружил чудесный запах, что породило какое-то тепло в душе. Ньют никогда не чувствовал себя так прекрасно. Это сложно объяснить, но в данный момент у магозоолога словно было всё, чего ему так не хватало. Криденс неловко и осторожно обнял в ответ. Он никогда ранее ни с кем не обнимался, он никому не был нужен, но сейчас обскури находился будто не в этой реальности, не в этом мире и даже боль от ран на руках тихо ушла, теплота затмевала всё. Позади послышались шаги, но разве была ли для Криденса и Ньюта разница, что происходит вокруг? Если они и умрут, то умрут сейчас и вместе.