Gallavich mpreg

Томми заливается слезами сразу после того, как входная дверь за Йеном закрылась. Микки подходит к нему, поднимая на руки, начинает успокаивающе покачивать и шептать нежности. Мальчик, должно быть, почувствовал нечто неладное, ведь привычные способы успокоить не срабатывают, он продолжает заливаться слезами и криком, находясь в сухом подгузнике и будучи сытым. Микки садится на кровать и упускает момент, когда сам начинает реветь навзрыд. Вскоре они оба плачут, но только один из них выглядит при этом полным идиотом. Микки не помнит, когда в последний раз он так расчувствовался. Все, что он помнит, это уход Йена, их разрыв и очередное расставание. Он никогда не плакал из-за матери или сестры, только из-за Йена. Ему необходимо взять себя в руки ради собственного ребенка, но, тем не менее, Микки позволяет себе еще немного тупо поплакать. Микки трудно отрицать чувства к Йену, он никогда прежде никого столь сильно не любил, и хоть он получил отказ, тогда его откровенно послали с заботой, и у него настало трудное время, однако никогда из памяти не вычеркивались моменты, которые делали его по-настоящему счастливым. И наличие плачущего Томми не помогает. Как бы Микки не обожал своего сына, он является напоминанием того насколько больными были их отношения с Йеном еще в самом начале. Может пора набить себе какой-нибудь символ на шее, дающий своему обладателю стойкость и уверенность в себе. И хоть ему кажется, что это немного странное место для татуировки, она относительно небольшая, но способная покрыть всю площадь шеи, идеально вписываясь в образ обладателя. Когда он спрашивает у девушки, почему та решила выбить себе символ выносливости, то она бубнит что-то про противостояние любой херне, но Микки не уверен в том, что это истинная причина. Вид у рисунка отличный, так что ей не на что жаловаться, хотя пиздец, наверное, как больно выбивать тату на тонкой коже. На его теле мало татуировок. Он всерьез решил чуть украсить себя, но в основном из-за Мэй, что видела в нем чистый холст и постоянно напоминала об этом. Если он позволит ей всерьез набивать все, что той вздумается, то настанет момент, когда он станет покрыт тату с ног до головы. Однажды Мэй уже пыталась убедить, что рисунок на скулах совершенно нормальная обыденная вещь и никто не будет на него пялится. Однако Микки уверен, что если он сделает нечто подобное, то его соседи позвонят в службу опеки и тогда он лишится своего Томми. Йен дает о себе знать лишь однажды, точнее Адам возвращается за новой татуировкой, а Галлагер походу так и ничего никому не сказал о случившемся. Адам расспрашивает его подробно о Томми, будто Адама всерьез волнует благополучие мальчика, и Микки совершенно не понимает, какое тому дело до его сына. В данной ситуации, подобное касается лишь Микки и Йена. Однако после подробных расспросов и советов, Микки просто приходит к выводу, что Адам хороший порядочный парень. Может, слегка туповат на вкус Микки, но, походу, именно это и нужно Йену. Кто-то не такой стремительный и схватывающий все на лету, как Микки, а полная его противоположность. Он считает, что разговоры Адама и обсуждение поступков Йена, его не касались. Другие люди могли его осуждать, но Микки не собирается верить этим слова. Похоже, они счастливы с Галлагером, и эта мысль не приносит ему особой радости. От осознания, что все было лишь ошибкой, сводит горло, и Микки пытается не показывать своих чувств. Несмотря на то, что Микки игнорирует звонки Йена, тот заявляется в пятницу вместе с Дебби, Лиамом и Евом. Микки довольно часто встречается с Евгением, но все равно не может побороть неловкость, когда отвечает на его объятья. Он бы хотел жить с Томми и Евом, вот только не горит желанием снова делить квартиру со Светланой. Да и нет для нее места в его новой жизни, и кажется, та чувствует то же самое по отношению к нему. — Я не уверен, что мог прийти, да и Дебби не позволила мне пойти навестить Томми в одиночку. Она пригрозила, что если я не смогу забрать Томми, то она просто обязана сама прийти и провести время с ним. Она нянчится сейчас с Евом, и я, честно говоря, не знаю, почему Лиам пошел с нами, — опустив голову, начинает пояснять Йен. — Умно, однако, я не могу выставить тебя с такой компанией из собственного дома, — шутя, говорит Микки. Хотя его сомнения никуда не делись. — Давно не виделись Дебс, Лиам. Лиам обнимает его за ноги, он все еще небольшого роста и слишком щуплый, а Дебби просто улыбается, глядя на Микки, взяв за руку и пытаясь таким жестом донести, что он, так или иначе, часть ее семьи. Еще раз, Микки чувствует, как земля уходит из-под ног. Все эти невербальные социальные связи, коммуникации и жесты давались плохо. — Томми такой чудный. Я рада, что он так сильно похож на тебя. — Вот только волосы достались от Йена, — в подобных фразах, было больше гейского, чем то, что Микки смог родить. — И к счастью, это единственное что ему досталось от Йена. Сам же Йен вздрагивает, и Дебби отправляет Лиама и Ева поиграть с Томми. — Как бы сказать…. мы не в очень хороших отношениях, — признается Галлагер. И, по мнению Микки, на это есть много причин. Никто не обращал внимание на девушку, поэтому она обязана была привлечь к себе внимание, там самым разрядив атмосферу. Эксцентричное поведение Йена превратило ее в невидимку в семье Галлагеров, и Микки всегда знал, что по какой-то неясной причине всегда нравился Дебби. Глупой, наивной, хорошей девчонке. — Я сожалею о том, что произошло в прошлый раз. — Ага. — Я не должен был… но я все-таки не могу забрать свои слова назад. Ты невероятно сексуальный и симпатичный, — длинные пальцы Йен ложатся на бедро Микки, слегка поглаживая. — Адам отличный парень. — Мик, ты… — Ты должен держаться за него. Похоже, самый надежный парень из тех, что мне доводилось видеть. Микки встает с дивана, стараясь оказаться вне досягаемости Йена, а после совсем исчезнуть с глаз. Ему следует заказать что-нибудь поесть. Китайская еда. Определенно, вкусной китайской еды.