Пара чёрных брюк, как повод завязать разговор

      Чуя знал, что должен сказать сейчас Дазаю что-нибудь неприятное, но, к сожалению, он не мог оторвать глаза от молодого тигрёнка, что стоял рядом с бывшим напарником. Причина даже не в самом парнишке, а в том, что тот до сих пор носит брюки, которые Чуя дал ему в тот «роковой» для них день. Сей инцидент произошел неделю назад, так какого же чёрта Ацуши всё ещё носит эти брюки?       Дазай всё стоит и ухмыляется, явно догадываясь, о чем сейчас думает рыжий мафиози. Так и хочется стереть кулаком эту ухмылочку с лица маньяка-суицидника. Под взглядом Чуи лицо Ацуши успело сменить все оттенки красного. — Что? — чуть громче, чем хотел, сказал Ацуши. — Я же не могу выкинуть одежду, которую еще можно носить!       Чуя слегка отшатнулся от парочки. Не от страха, что этот парнишка сейчас обратится в тигра и накинется на него, а от неожиданности. — Это было бы глупо… выбрасывать хорошую вещь, — продолжил тигренок, чуть понизив голос.       Точно! Ведь Ацуши из приюта. Естественно он так цепляется за вещи, которые ему дают. Кёка была такая же: предпочитала носить одно и то же кимоно, которое ей в самом начале службы в мафии подарила сестра. — В любом случае, — привлек к себе внимание тигр, — было бы грубо выкидывать подарок. …Чё?! — Это не подарок! — прорычал Чуя, желая побиться головой о стену. — Это просто…черт… я просто не хотел выгонять тебя на улицу с голой задницей. Тебя бы тут же атаковали какие-нибудь извращенцы на подобие Дазая. — Ох, как мило, — пролепетал Дазай, но Чуя его проигнорировал. — Я сделал это не потому, что ты мне нравишься, тигрёнок.        Ацуши по-кошачьи наклонил голову: — Но даже если у Вас были скрытые мотивы, разве это всё равно не считается подарком? — Они даже не были скрытыми, — Чуя прикрыл глаза рукой, стараясь не показывать парню, степень своего раздражения. — Просто… Тьфу, не приплетай моему поступку сентиментальные мотивы.       Ацуши собирался что-то на это ответить, но его грубо прервал взрыв смеха наставника. — А что вы хотите, бандаж для мозгов?       К слову, Чуя на некоторое время совсем позабыл, что они тут не одни. Хотя обычно Дазай всегда тянул всё внимание на себя (даже внимание Чуи), на этот раз рыжий эспер был поглощен спором с тигром. — Я просто подумал, — продолжил Дазай с издевательской улыбкой, — ведь это первый раз, когда я могу признаться, что у тебя есть вкус. Но только в этом.       Ацуши про себя что-то пробубнил и густо покраснел от смущения. Чуя тоже покраснел, но от еле сдерживаемой злости. — У меня превосходный вкус во всём, ты, чертов изводитель верёвок. Даже, когда я пьян. На тебя же я не лез, когда мы напивались вместе. Просто иди и умри! Умирай, пока не сдохнешь. — Чуя-сан, — обратился к нему багровый Ацуши, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Вы можете ударить Дазая-сана в лицо? Как тогда обещали?       Дазай в шоке посмотрел на своего сослуживца. — Ацуши-кун, не надо сдавать меня мафии. — С превеликим удовольствием, — ухмыльнулся мафиози, разминая костяшки пальцев.       Конечно, Ацуши не позволит Чуе-сану убить Дазая, но вот преподать тому урок — с удовольствием. В следующий раз Дазай-сан сто раз подумает, прежде чем дразнить его и Чую-сана.       Так что Осаму заслужил трёпки, а Накахара заслужил, наконец, отыграться за годы издевательств.       Было трудно решить, что в этой их ситуации под названием «переспал с врагом в пьяном угаре» было хуже.       Может то, что тигр был девственником? Наверное, поэтому Чуя-сан чувствует себя обязанным. Ведь это он поддался тигру, не думая о последствиях, не думая ни о чём. Да, в ту ночь инициатором был Ацуши. Сложно поверить, учитывая репутацию Чуи.       Немного прояснилась голова. Конечно, он вспомнил не все, а лишь кусочки. Ему было достаточно вспомнить умоляющий голос Ацуши: «Пожалуйста, будьте со мной нежным, Чуя-сан». Ему было достаточно вспомнить, как сломалась молния на брюках паренька и отлетела пуговица, когда Накахара срывал одежду с Ацуши, лишь бы быстрее добраться до желанного тела. Достаточно было вспомнить стоны, что издавал неопытный тигрёнок под ним.       Чуя каждый раз становился красным, когда думал об этом. Он снова смотрит на Ацуши: тот всё время дёргается, смущается, волнуется. Просто так ему не забыть тот факт, что он уже не мальчик, а мужчина. И именно Чуя сделал его мужчиной.       Нет, самое худшее во всём этом, что Чуя считает Ацуши очень милым. Симпатия к тигрёнку подкралась незаметно. Это одновременно раздражает и будоражит.       Черт возьми, как такой опытный мафиози, как Чуя, вляпался в это?