Иди ко мне

Бокуто сам с трепетом сушит его волосы, используя это как предлог, чтоб ненавязчиво коснуться брюнета. У него еще никогда не было парня, никогда не тянуло к своему полу, Котаро просто не знает, что делать и как обращаться с ним. Где-то в уме он понимает, что ничего особенного в новом рабе нет, все точно так же как и с другими, но не получается. Взгляд в хаотичном порядке скользит по телу, волосам, изгибу шеи, разрезу глаз, приоткрытым губам, запястьям, и все это кажется прекрасным. Обычным и чертовски красивым одновременно, Бокуто испытывает эстетическое наслаждение и тут же смущение, хотя с чего бы? Он хозяин, может смотреть сколько захочет. Наверно, все дело опять же в поле. Непривычно, вот и не получается все как раньше. - Хоть имя мне свое скажешь? - интересуется Котаро, пропуская мягкие пряди меж пальцев. Они уже давно высохли, но прекращать не хотелось настолько, что Бокуто был готов самолично вылить на голову еще что-нибудь, чтоб раз за разом зарываться пальцами в черные пряди. - Акааши Кейджи, - произносит парень, и это лишь второй раз, когда Бокуто слышит его голос. Тихий, но уверенный, бархатный, что так и хочется потрогать, была бы возможность. - А лет тебе сколько? - продолжает новоиспеченный хозяин, отложив таки фен, но принявшийся за расческу. - Все должно быть написано… - немного раздраженно отзывается Акааши. Или же показалось? На лице ни мускула ни дрогнуло, да и тон не менялся. - А я хочу услышать, - весело, но с какой-то сталью в голосе произносит Бокуто, что перечить ему совсем не хочется. - Девятнадцать. - Ого! - восклицает Котаро, хотя совсем не удивлен, он бы и дал столько, - Всего на год младше меня. Кстати, я — Бокуто Котаро, и теперь ты в моем полном распоряжении. Жить будем тут, а в остальном… по ходу дела разберемся. Не люблю я долгих и нудных лекций с объяснениями, - посмеивается парень, откладывая расческу в сторону, но Кейджи почему-то остается на месте. Это удивляет Бокуто, но он тут же вспоминает. Он велел сесть, а вставать не приказывал, все просто. Бокуто хочет схватиться за голову и заорать: «Какого хрена происходит со мной?» Что-то не позволяет. Парень рыщет в поисках телефона и находит его брошенным в коридоре. Что-то не можешь понять? Напиши Куроо! Не факт, что он сразу же поможет, но зато страдать будут вместе, это немного успокаивает. Он уже снимает блокировку, возвращается в комнату, и взгляд вновь возвращается к Кейджи. Тот как недвижимая кукла сидит все в том же положении, кажется, что ни единый волос на его голове не сдвинулся ни на миллиметр. Одежда Бокуто оказалась ему самую малость, но великовата, но тряпки с рынка выбросили сразу же, Юкие забрала их с собой, чтоб по дороге бросить в мусорный контейнер. А даже если б они и остались в доме, все равно бы Бокуто не позволил. Нет, только не этот мусор. Фарфоровая кукла, только ростом с человека. Такая же ровная и светлая кожа, такие же уложенные волосы, черные ресницы и красивые глаза, такие же светло-розовые очерченные губы. Бокуто щелкает камерой, разрушая тишину характерным звуком. Брюнет поднял растерянный и озадаченный взгляд прямо на Котаро. Он не задавал вопросов, не требовал объяснений, просто не понимал. Бокуто ясно осознал, что Акааши тоже ничего не понимает, и тоже не знает, что ему делать. Он никогда не был рабом, и сейчас он будто зверек, загнанный в ловушку. Кейджи не знает, что взбредет в голову его владельцу, не знает, как сложится дальше его жизнь, он даже не знает, что ему можно, а что нет. Он боится. Если приглядеться, можно заметить подрагивающие пальцы, неровное дыхание, тщательно скрываемый взгляд. Он испугался щелчка камеры, оттого бездумно взглянул на Бокуто. Котаро отправляет Куроо фото, никаких вопросов он уже не задает, потому убирает мобильник в карман и садится рядом с Кейджи, возвращая руку к черным волосам. Их касаться так приятно, что фиг оторвешь. - Тебя продали, с этим уже ничего не поделаешь. А я тебя купил, и святости во мне по нулям, так что просто так содержать тебя никто не будет, тебе придется меня слушаться и выполнять свою работу, ты и сам знаешь все это… - пугать не хотелось, но получалось наоборот. Как-то жестоко звучит, но это необходимость. Вообще-то, кажется, перед продажей питомцам должны объяснять их новое положение, но теория одно, практика другое. Да и в теории могут много чего порассказывать, много чем напугать, ведь обязательный раздел: наказания за непослушание. - Я знаю, - напоминает о себе Акааши, еле сдерживая себя, чтоб не сжаться в комок. Бокуто касается его уха, осторожно ведет по шее, накрывает ладонью плечо, гладит, на самом деле желая хоть немного успокоить паренька. - Но это не значит, что тебе вообще для всего нужно разрешение или приказ, тебе не нужно бояться что-то сделать или сказать, - попытался объяснить Котаро, но и сам понял, что получается какая-то чушь. - Я не знаю, что должен сказать, - признается он, - но я не буду обижать тебя. Он не знает, как объяснить лучше, что Акааши стоит хоть капельку расслабиться. Да и расслабишься тут… Верно Юкие сказала: свободный человек, лишенный этой свободы — совсем не то, с чем обычно сталкивался Бокуто. Подумать только — продала собственная семья. Насколько же надо быть отбитым, чтоб совершить такое? Ему действительно жаль Акааши. - Я не знаю, где граница дозволенного, - полушепотом произносит брюнет, что приходится склонить голову, чтоб услышать окончание фразы. Бокуто чувствует запах своего геля для душа, и внутри от этого что-то переворачивается, хочется уткнуться в шею и вдыхать снова и снова. - В пределах разумного, - смеется Бокуто. - Слушай, у тебя или семьи твоей уж точно были… такие, как ты сейчас. Неужели совсем строго с ними обходились? Он неосознанно замялся, словно боялся ранить Кейджи. Название «раб» считается довольно низким и употребляется уже редко, при его звучании презрительно морщат нос и говорят, что общество пережило ту варварскую эпоху. Ну да, иглы под ногти втыкать нельзя, глаза выкалывать тоже… Смерть питомца легко сходит с рук владельца только если тот помер от ошейника или от старости, в ином случае придется отвечать по статье. Но если правде в глаза взглянуть, то раб он и есть раб. Ну запретили убивать и истязать ради удовольствия, на том изменения закончились. Обозвали «питомцами», но как-то это все равно унизительно. - У меня нет больше семьи, - напоминает брюнет, его лицо не выражает ни боли, ни сожаления, но Бокуто уверен, что это лишь маска, за которой сокрыты все страдания. Это должно быть чертовки больно. - И любовника у меня не было… - добавляет парень, вспоминая про сам вопрос. - Но другие же были. Никаких особых отличий, так что очень круто, если ты научишься готовить, уборка тоже рухнет на твои плечи, но это не значит, что нужно драить каждый сантиметр ежедневно. Общее поддержание порядка. За покупками тоже шуруешь ты. В ответ я обеспечиваю тебя всем необходимым для жизни: еда, вода, крыша над головой и далее по списку. С твоими ручками будет сложновато, но… - Я справлюсь, - уверенно произносит Акааши. Бокуто готов поклясться, что тот ничерта не умеет, в конце концов продавался он лишь как игрушка в постель. Никаких приписок с дополнительными навыками. Но по парню видно, что он приложит все усилия. Что ж, это даже хорошо. Кажется, сильной депрессии и желания покончить с собой у него пока нет, и если добрый хозяин покажет, что жизнь еще не так дерьмова, то ему станет лучше. Это не хоромы, теперь не будет завтрака на блюдечке и рабов, натирающих ботинки, но жизнь еще не кончена. Раньше он давал девицам монетки на конфетки, а те бежали в магазин за новыми туфлями или бюстгальтером. Это не просто жест, потому что он может, это желание сделать приятное, поощрить того, кто тебе симпатичен, приятен. Наверняка и у Акааши есть какие-то свои желания, которые Бокуто мог бы воплотить. Это словно витаминка радости, просто берешь и отдаешь ее, заставляя питомца любить себя еще больше. Или батарейка: те устают, перегорают, а ты вновь зажигаешь в них свет. Хотя черт знает, сработает ли это на Кейджи. - Хорошо, - соглашается Котаро, словно говоря: «я верю тебе». - Если возникнут трудности, можешь воспользоваться ноутбуком. Книг рецептов или гайдов по уборке пыли у меня нет, так что сам поищешь… Поиграть в игрушки или посмотреть фильмец так же не возбраняется. Акааши кивает. Он не видит Бокуто, но чувствует на себе его взгляд и не обольщается. В списке его обязанностей не прозвучала основная функция, но очевидно, что он для этого и куплен. Направленный на него взгляд нельзя назвать похотливым, но в то же время не так он и прост. Его словно осматривают, ощупывают, любуются в конце концов. Многие останавливались из-за его внешности, и именно она сыграла главную роль в цене и выборе. - То, что о тебе говорили там… - вспомнил Бокуто, - это правда? - Что именно? Слегка повернув голову, Кейджи сталкивается с огромными желтыми глазами, заинтересованно уставившимися прямо на него, холодок и дрожь опять прошлись до пят. Черт возьми, почти ведь удалось поверить, что его приобрел простой и добрый парень, но фиг там. Бокуто не так наивен и обычен, как может показаться. - Все, - хлопает глазами новоиспеченный хозяин, и кажется, что он очень напоминает какое-то животное. Хищную птицу.