Иди ко мне

По телу Акааши бегут мурашки, но Бокуто свято уверен, что сможет согреть его своим теплом, потому продолжает прижимать к себе, пачкая в сперме еще сильнее. Все равно придется обоим теперь идти в душ. - Тебе противно? - сухо спрашивает Котаро, вцепившись глазами в потолок, но перед носом то и дело возникали завитки черных волос. Вроде бы глупый вопрос, у Акааши стоял, но нельзя отрицать, что между ними своего рода акт насилия. Акааши просто никто не спрашивает, у него выбора не остается. - Я думал, будет хуже, - уклончиво ответил брюнет, опалив своим дыханием плечо. - Больнее? - Нет, не в этом дело. Я знал в раздел каких товаров вхожу, так что близость была не такой уж и пугающей. К тому же один — это уже не четверо, - невесело усмехается Акааши, - страшнее то, что не знаешь, как себя вести, что будешь есть, где спать… думаю, я бы смог перенести многое, даже если б мне постелили коврик под дверью, только внутри бы переломилось что-то. Я не знаю, как объяснить это… Пальцы Бокуто поглаживают чужие плечи, Акааши откровенен и говорит то, о чем спросить бы хотелось, но было боязно. Конечно, совсем немного, но для Кейджи это довольно длинное откровение. - То есть со мной все же лучше, чем ты думал? - Наверно, - неуверенно отвечает брюнет, даже плечами пытается пожать, но неудобно, - я, правда, не знаю. Мое сознание словно отдалилось от меня, я смотрел на всех проходящих мимо меня людей и не понимал ничего. - Неужели это было настолько страшно? - удивляется Бокуто, не успев вовремя прикусить язык. Вообще-то рабов зачастую физически наказывают вплоть до смертельного исхода. Жестокость, насилие, унижение… он же знает прекрасно обо всем этом, но все равно имеет наглость задавать подобные вопросы. - Настолько, что секс с незнакомцем — это даже приятно, - смеется Акааши, и кто бы ни услышал, сразу бы понял — над собой. - Я смогу справиться с уборкой. И готовить постараюсь научиться… Мне не освободиться от этих оков, поэтому придется постараться научиться жить с ними. Неожиданно для себя Бокуто даже почувствовал укол совести за афродизиак. Ладно он, чего таить, ведущий распутный образ жизни, захотел свою новую игрушку, но для Акааши ситуация, когда он возбудился перед парнем, которого только что увидел, который мог с ним что угодно сделать… - Можно мне в душ? - слишком пассивно для того, кто бы действительно хотел помыться, спрашивает Акааши. Даже головы не поднимает с плеча. - Нет, - мгновенно и без колебаний, - побудь еще со мной. Хочется сказать что-то вроде: «побудь со мной всю жизнь», но Котаро предусмотрительно недоговаривает. Акааши прекрасный, потрясающий, чертовски соблазнительный, хватит себя обманывать — очень красивый, но Бокуто прекрасно знает, что у кого-то любовь живет три года, а у него вряд ли до трех недель доживет. Давать бедному парню ложные обещания он не будет, он еще не такой моральный урод. - Почему вы выбрали меня? - неожиданно спрашивает Акааши. Вероятнее, что он хочет просто не наговорить чего еще, нежели действительно узнать, но это не точно, да и Бокуто не против подержать разговор по душам. Откровение за откровение. - Тоже не знаю. Я вообще мимоходом был там, никого покупать не собирался. Увидел тебя. И ушел… а потом вернулся, потому что, черт возьми, не сумел выкинуть тебя из головы. - Так легко купить человека, просто потому что захотелось. - Странно, да? - усмехается Бокуто. Ясно видно, что Кейджи проводит аналогию с вещью, но для Бокуто он не вещь. - Да. За окном темнеет, но времени еще не так много, можно сходить в душ, потом поделать еще что-то, только вставать с места все так же лень. То как ведет себя Акааши, напрягает и расслабляет одновременно. Кажется, что у него все нормально, новая действительность не доставляет ему проблем, да и жизнь в новом образе его устраивает. Он не устраивает истерик, не говорит, что его руки не предназначены для работы, не пытается улизнуть от рук хозяина… Бокуто не очень разбирается в этом, но, может, у парня все еще шок? Или тихая истерика, ну ведь бывает, что человек ведет себя обычно, когда в душе черте что. Только Котаро не понимает, зачем ему знать правду. - Ладно, - нехотя протягивает он, не предпринимая никаких действий, - надо вставать. Котаро пропускает Акааши вперед, только грязную футболку кинул в корзину. Если брюнет справляется быстро, то Бокуто сидит в ванной полчаса, предварительно захватив с собой нарезанных яблок. Мысли раз за разом возвращаются к Акааши, чувства которого почему-то излишне волнуют Бокуто. Это похоже на интерес перед чем-то необычным, но нельзя сказать, что все девушки до Акааши были одинаковыми. Они все разные, каждая приносила что-то новое… вот и Кейджи принес что-то свое. Когда он выходит, наконец, то застает Акааши, перебирающим на полке немногочисленные книги, видимо, выискивая что по вкусу. Пальцы касаются переплетов так плавно и невесомо, взгляд сосредоточен. Сразу видно, что он действительно заинтересован, а не красуется своей псевдоинтеллектуальностью. - Что ты обычно читаешь? - вмешивается Бокуто. Он хоть и по жанрам-то книги едва отличает, но наверняка сможет предложить что-то интересное. В конце концов, и у него книжки не для красоты стоят. - Я не выделяю чего-то конкретного, - спокойно отвечает брюнет, но отнимает руку от книг, опуская ее вниз, словно запрещая себе касаться, - раньше читал классическую литературу, но мне нравятся и фэнтезийные книги, пьесы и драматические произведения. Акааши не девятнадцать. Раньше Котаро говорил, что дал бы ему столько? Бред. Акааши сорок, как минимум, но он точно знает секрет эликсира молодости. Акааши должен уже прочитать все затасканные и распиаренные классические произведения, так что удивить его Шекспиром или каким-нибудь «Падением дома Ашеров» точно не получится. Наверно, Акааши без труда сможет процитировать прямо сейчас ту же «Бурю», хотя ее популярность и рядом не стоит с «Гамлетом». Это отражается в глазах Кейджи, и именно они говорят, что Бокуто ну никак не может быть старше этого парня. Остается только открыть дверцу шкафа, чтоб продемонстрировать еще пару стопок. Котаро до них так и не добрался, но некоторые люди свято верят, что лучший подарок — это книга, даже если адресат и читать-то не умеет. Будет на полочке стоять и добавлять плюсик при приеме впечатлительных гостей. Он наблюдает несколько секунд, пока на языке вертятся какие-то неоформленные слова, поразительно быстро собирающиеся в предложения. Бокуто не любит держать язык за зубами, и он не делает этого, предпочитая говорить, даже если его слова — что-то определенно странное и непоправимое. - Расскажи о себе, - просит он. Этого делать нельзя, и Бокуто никогда не спрашивал, но он и без того знает о своем новом питомце слишком много. - Обо мне? - удивляется Акааши, на миг отвлекаясь от своего занятия. Спрашивать о прошлом рабов не принято. Это не возбраняется, но слова питомцев не имеют ровно никакого веса. Даже если раб станет свидетелем убийства, его слова не зачтутся при расследовании. Можно что угодно сказать, как угодно пытаться отомстить. Да и мебель просто не должна разговаривать. Слова питомцев мало того, что ничего не значат, так еще и на веру не воспринимаются. - Ага, - подтверждает Котаро. Законом не запрещено, остальное не важно. - Ну, моя семья довольно известна в некоторых кругах. Мама держала свою клинику, отец занимался рекламным бизнесом. Мы жили в своем доме за городом, сестра несколько лет назад вышла замуж и уехала… - Стоп, - серьезно останавливает Бокуто. Из услышанного можно сделать свои выводы, например, то что Акааши спокойно говорит о своей семье в прошедшем времени. Это не ложь или игра, ему на самом деле плевать на родственные связи и тех людей, что остались в прошлом, но вопрос-то был совсем иным, - не о семье. О тебе. - Что именно? - не понимает парень. Вроде то, с чего он начал обычно и пишут в статьях, рассказывая о ком-то конкретном. Все начинается с родителей, разве нет? - Что-нибудь, но именно о тебе. Чем ты занимался, увлекался, как время проводил? Акааши недовольно повел плечами, на миг нахмурил брови, что можно было заметить складочку меж ними, но быстро расслабился, нацепив на лицо безразличие. И хрен поймешь, маска это или его настоящее лицо. - Чтением, - пожимает плечами парень, - в школе я занимался в волейбольном клубе, но развиться в этом направлении не очень получалось. Родители не запрещали, но сильно ограничивали, ведь нужно было тратить время на более полезные вещи, хотя я вроде как и без этого хорошо учился. Вы наверняка думаете, что классика — это скучно, но уж всяко повеселее справочника по анатомии. Мама хотела запихнуть меня в медицину, отец же настаивал на более широкой специальности. Оба предполагали, что я перейму их дело, даже не рассматривая сестру в роли наследницы. - Поэтому она так обозлилась? А родители вроде возлагали на тебя надежды, так неужели все могло так легко измениться… - Легко? - приподнял бровь Акааши, недоумевая, что Бокуто быстро исправился: - Для них легко. - Они хотели выгодно выдать сестру, ее выбор никому не нравился, но присмотренный жених сказал, что я ему больше по нраву, - усмехнулся брюнет, - это вызвало общее негодование, с тех пор они что-то заподозрили. А когда меня… было сделано много фотографий. Часть из них были скинуты в интернет, родителям отправили письмо, что все снимки могут быть разосланы их деловым партнерам… впрочем, они всегда были ко мне холодны. И я не думаю, что сестрице обломится хоть что-то, ведь родители не идиоты, подобной выходки они не простят. - Тем не менее, ты тут, - тяжело заключает Бокуто. Акааши пожимает плечами и вытаскивает из стопки книжку в красном переплете. Буквы сливаются и не получается прочитать название, но Бокуто точно знает, что обязательно сделает это позднее. - Парадоксально, но до закрепления ошейника я думал о суициде чаще, чем будучи лишенным дома, - будничным тоном то ли отвечает, то ли просто констатирует Кейджи, заставляя удивленно распахнуться совиные глаза собеседника. - Правда? - Нет, - так же спокойно, но с едва заметной улыбкой добавляет Акааши.