Иди ко мне

Кенма выглядел абсолютно спокойно, как сперва показалось Бокуто, лениво выползшему из комнаты вслед за Кейджи, однако то, что блондин на пороге его квартиры в полном одиночестве — уже повод заподозрить что-то неладное. Конечно, Куроо мог потеряться где-то по дороге, но тогда Козуме бы предпочел подождать его неподалеку, а не идти вперед одному. Кенма неуверенно проходит и снимает капюшон ветровки, тряхнув волосами напоследок. Акааши замечает, что у гостя сухие губы, бледное лицо, круги под глазами и дрожат руки, но он ничего не говорит. Не знает, нужно ли. - У меня нет друзей или кого-то, кому я бы мог доверять, - вгоняет в ступор Кенма, прямо глядя своими кошачьими глазами. Кошатник Куроо мог влюбиться лишь за это. - Эм… э… - мнется Бокуто, будучи в таком непонимании и ступоре, что пару слов связать не может. Он даже не знает, что спросить должен или сказать, как вообще быть в такой ситуации. - Что-то случилось? - приходит на помощь Акааши, Кенма на миг вскидывает взгляд, словно удивлен, но кивает. - Отлично! - восклицает довольный Бокуто, но даже боком чувствует укоряюще-раздраженный взгляд Акааши, - То есть… нет. Что же произошло? Где Куроо? Пока Котаро скачет вокруг парня, Акааши проводит его в гостиную, подогревает чайник и приносит тарелку печенья. Кенма протягивает к тарелке руку и берет одну, мусоля ее добрые минут десять. Кейджи продолжает рассматривать гостя, а Бокуто негодовать от происходящего. Он же говорил, что если что-то случится, Козуме всегда может на него рассчитывать, и от слов не отказывался, но хотелось бы немного ясности. - Дома, - наконец сухо отвечает Кенма, заходясь в кашле. - Он… занят. Мне там не место, но если я долго буду оставаться на улице, то скоро заболею. Потом придется еще лечить, - еле слышно добавляет блондин, ухватившись за чашку горячего чая, любезно принесенную Кейджи. Похоже, что опасения не беспочвенны, только как-то поздно парень спохватился. - Чем он может быть занят, что выставил тебя?! - Он не выставил, - тут же пояснил парень, - я сам не могу вернуться. Он… не один. - Чего?! - еще громче заголосил Котаро, еще и подскакивая от негодования. - Куроо? Да этого не может быть, ты шутишь. Если вы решили меня разыграть, то лучше немедленно признавайтесь. - Не думаю, что это шутка, Бокуто-сан, - заступился Акааши за незнакомого ему гостя. Кенма хило сопротивлялся, когда Акааши стаскивал с него ветровку, но в итоге все равно бы проиграл, так что сражение было недолгим. Плохо спрятанный ошейник оказался на виду, но Кейджи словно и не удивился. Пальцы легонько подцепили металлический обруч, легонько надавливая на шею, чтоб проверить ее состояние и насколько свежие подтеки крови. Блондин спрятал лицо за волосами, но Акааши прекрасно видел его сведенные брови и поджатые губы, как и свежие разводы на своих пальцах. - Это нужно срочно обработать, - вынес он вполне очевидный вердикт, жалея, что не знает, есть ли в доме нашатырь, потому что Бокуто он срочно требуется. - Это Куроо, - тут же поясняет Кенма. От расспросов все равно не отвертеться, так что лучше все выложить как есть. - Мы вчера… он был очень зол вчера. Он решил, что от ошейника все же нужно избавиться, но нам отказали. Чтоб снять ошейник с раба, нужно заплатить огромный налог. У Куроо таких денег нет. - Стой-стой, зачем налог? Он ведь и так уже… ну, купил тебя. - Потому что если с раба снять ошейник, то он остается без каких-либо средств для существования: ни жилья, ни денег, ни работы, ни еды… - поясняет Акааши, - в этом есть смысл, иначе ошейник придется сразу же вернуть и вновь отправиться на продажу. Иначе просто шансы выжить сводятся к нулю. - Но он бы все равно остался с Куроо, - возмутился Бокуто, - и по-прежнему бы заботился о нем. Все бы было так же, только без железки. - Это вы так думаете, - строго отрезал Кейджи. - Любовь не вечна. Раба нельзя кинуть на произвол судьбы, а человека, который тебе надоел, можно. Сняв ошейник, хозяин просто сбрасывает с себя ответственность — теперь он не обязан заботиться о жизнеспособности подопечного. Денежный залог — это шанс на реабилитацию в нормальной жизни. - В общем, Куроо разозлился и захотел снять его самостоятельно, - подвел итог блондин. - Но в ошейниках защитная система, я испугался, вдруг еще взорвется… прямо у него на глазах… так что он и на меня разозлился. Снять ошейник не получилось, он оставил меня, сам ушел. Когда я подумал, что надо вернуться домой, не вечно же он будет кипятиться, то… мое место...было занято. Так что я вернусь попозже, ладно? - почти умоляюще обратился парень к Бокуто, что тот отшатнулся. Черт возьми, неужели Куроо такой идиот? Слабо верится, но вряд ли бы Кенма стал врать. Особенно, если пришел к лучшему другу своего хозяина. - Об этом я и сказал только что. Принять обратно раба он обязан, а если бы не было ошейника, то иди куда хочешь. Я понимаю, что Куроо-сан ваш друг, но почему он не заключил договор на обеспечение? - Чего? - в два голоса переспросили Кенма и Бокуто. - Договор на обеспечение, - повторил Кейджи, но эти слова никакого эффекта не возымели. - Если у хозяина нет суммы, он может заключить договор, по которому будет обязан обеспечивать своего питомца до определенного момента. Момент должен включать в себя собственное жилье или возможность его снять, а так же возможность трудоустройства. И, Бокуто-сан, у вас все-таки есть аптечка? - А, да… - спохватился Котаро, едва не навернулся с дивана, а после все же запнулся на пороге комнаты. К счастью, аптечка в коробке из-под обуви каким-то чудом не упала на него, хотя и была запрятана на самую верхнюю полку. Слой пыли ясно говорил о сомнительной частоте ее использования. Таблеток от похмелья, кстати, в ней не нашлось. Акааши старался аккуратно вытирать кровь, но Кенма все равно болезненно морщился. Чтоб просунуть даже тонкий бинт под ошейник, приходилось немного отодвигать его в сторону, и тот впивался в кожу с другой стороны. - Все могло плохо кончиться, если бы шипы впились в позвоночник, - прокомментировал Кейджи, уже накладывая повязку. Взрывов удалось избежать, да и вряд ли они вообще были задуманы, но шипы с внутренней стороны явно относились к той самой защите от попыток снять ошейник. Акааши бы бросил еще пару едких комментариев насчет подобной любви, но не хотел расстраивать хозяина сильнее, который и без того сидел весь поникший. Брюнет постарался наложить бинт поплотнее, чтоб шипы не кололи сильно. Кажется, изначально они были длиннее, судя по глубине ран, но и остатки давили довольно сильно, чтоб раны не могли даже корочкой покрыться. Должно быть, это довольно больно. Не совсем ужасно, но все равно больно. - Я всегда думал, что у вас двоих все слишком хорошо, чтоб быть правдой, но это как-то… - Вы читали Бернарда Шоу? - удивляется Кенма, сомневаясь в своем предположении. - Сейчас эта фраза висит в каждом сопливом цитатнике и ей же называют некоторые второсортные книжки писатели, у которых явно не хватает своей фантазии. Так что ручаюсь, что нет. - Эй! Акааши… - сокрушается хозяин, не ожидавший такого предательства. - Тем не менее, не мог Куроо вот так просто взять и разлюбить в один миг. - Ему просто тяжело, - соглашается Кенма, Акааши же общий настрой не нравится. Да, они знают друг друга куда лучше, но что это вообще за бред? Какая еще любовь? Успокаивает лишь то, что это не его дело, и как-нибудь конфликт разрешится, так что пусть думают, что хотят. - Не думаю, что возлюбленных оставляют ночевать на улице. Сколько прошло времени? Сутки? - вопреки своим якобы желаниям вмешивается Кейджи. Бокуто уже хочет в очередной раз возмутиться, даже упрекнуть Акааши в его пессимизме, но Кенма успевает кивнуть раньше. Черт возьми, он кивнул! Он согласился, что прошли целые сутки. Кенма мог бы еще много как прокомментировать происходящее, но ему хватало мыслей в своей голове. Куроо дернул этот чертов ошейник, видя как острые наконечники разрывают тонкую кожу, оставил его посреди улицы, поперся черт знает куда, чтоб напиться, якобы туша свою печаль, а после затащил какого-то парня к себе же домой. Конечно, это был парень, ведь с девушкой был бы совсем другой эффект. Он даже не позвонил ни разу, не скинул смски. Может, Кенма и сам виноват, нужно было тихонечко пробраться в свою комнату и накрыть подушкой голову, чтоб ничего не слышать, но у него ведь тоже есть чувства. - Наверно, теперь он продаст меня, - полушепотом озвучивает свои самые страшные опасения блондин и смахивает набежавшие слезы. Представить их снова вместе не получается. Обиды забываются, растворяются в прошлом, заменяясь новыми воспоминаниями, но на шее Кенмы останутся шрамы. Руки побелели от ветра, было чертовски холодно, а еще он целые сутки ничего не ел. Не особо-то и хотелось. - Это невозможно! - настаивает на своем Бокуто. Хочется схватить телефон и высказать все идиоту Куроо, но Акааши подозрительно следит за его мобильником. Практически в полной тишине Кенма съедает с чайное блюдечко оставшегося рагу, после чего Акааши выгоняет его греться в ванную. Кейджи же переключает свое внимание и заботу на мрачного Бокуто, который выглядит даже хуже, чем когда льет слезы ручьями. Непонятно, что делать с этим большим ребенком, что сказать ему, потому что Акааши не уверен, в чем именно кроется источник его боли. От кого отталкиваться? От Куроо или Кенмы. - Он плакал, - вперед произносит Котаро, обнимая колени руками, он действительно потрясен, - Кенма и плакал. У него же глаза были красные… блестели, потому что там… ну влажные они были, ты понимаешь, да? - Акааши кивает и садится рядом. Хочется погладить хозяина по голове, но он не уверен, что это будет уместно. - Я не могу не верить Кенме. Но и поверить насчет Куроо не могу. Сказать тут нечего. Кенму он видит впервые, с Куроо встречался лишь раз, так что никакого объективного мнения не может быть. Сейчас, кажется, нужно обнять Бокуто, что и делает Акааши. Хозяин, прижимающийся к его груди, действительно лучшее, что может сейчас быть.