Иди ко мне

В который уже раз Бокуто просыпается раньше Акааши, и все так же не торопится вставать. В объятиях Кейджи ночь прошла спокойно, Бокуто без проблем уснул, забыв обо всех переживаниях, и, как ни странно, питомец до сих пор держал его руку. Брюнет не любит обниматься во сне, ему нужно свободное пространство, а не жаркие касания. Времени еще было предостаточно, но Котаро уже был уверен, что на пары опоздает, если вообще не прогуляет парочку. Черные, длинные ресницы Кейджи куда интереснее нудных и долгих лекций, они подрагивают и отбрасывают четкие тени, которые скользят по лицу, спускаясь на щеки вместе с заглядывающими в комнату редкими лучами солнца. Как ни зашторивай окна, а все равно лучик да просочится. Но этот свет никогда не мешает Акааши, парень даже не морщится, если луч скользнет прямо по его векам. Бокуто осторожно коснулся кончиками пальцев чужой щеки, щекоча прикосновением, погладил растрепавшиеся волосы, заведя пару непослушных прядей за ушко. - Вы всерьез начинаете меня беспокоить, - неожиданно ровно звучит голос питомца. Он точно только что спал, но имел какую-то волшебную способность в любой момент выглядеть и действовать невозмутимо и серьезно, какой бы неловкой или глупой ни была ситуация пару секунд назад. - Прости, я разбудил тебя, - с сожалением улыбается Котаро, но руки от волос не отнимает. Мягкие, приятные, отпускать совсем не хочется. - Нет, я сам проснулся, прикосновения мне не мешали, - успокоил брюнет, но дал понять, что манипуляции хозяина были замечены. - Это-то и странно. Шестое чувство у Кейджи на высоте, но тот не лезет с дурацкими расспросами, не тормошит душу, ковыряясь внутри, как в кучке мусора. А он бы вполне мог, если бы действительно захотел. Акааши умеет говорить, словно проникая в сознание, что самому захочется все ответы на блюдечке преподнести. Но он этого не делает. Он даже не пытается снова спросить, что так беспокоит хозяина. То ли не хочет давить, то ли ему безразлично. - Все будет хорошо, - спешит утешить хозяин. - Просто из-за того, что случилось… Ну, я много думал об этом. Я не хочу тебя потерять. Ты и без моих слов знаешь это, но я действительно очень сильно хочу остаться с тобой. - Я тоже думал об этом, - доверчиво отвечает Кейджи и подбирается поближе, склоняя голову к чужому плечу. Каждое произнесенное слово опадает на кожу Бокуто теплым воздухом и вибрацией тихого голоса, - Может, мы слишком много значения этому придаем? Это просто как оказаться не в то время, не в том месте. Такое не случается каждый день. Если я буду осторожен, ничего не случится страшного, в конце концов не пошлют же за мной профессионального киллера. Тогда я испугался. Это бессознательное. Но сейчас я думаю, что эти все опасения лишние. Будничные драки каждый день случаются, и ничего… А если со мной что и случится, кому станет хуже? - Тебе. Мне, - четко и ровно констатирует Бокуто, что не поспоришь. - Не забивай больше голову этим, скоро мы со всем разберемся. А пока позавтракаем вместе? Акааши вяло соглашается, но не предпринимает никаких действий, а через несколько минут Бокуто понимает, что питомец снова безмятежно спит. Темные вихры ласкают кожу, и Котаро просто не может противиться этому нежному чувству, не может скинуть Кейджи и встать с постели, даже если придется пожертвовать утренним душем, неторопливым завтраком и началом лекции. Или всей лекцией. Но нет, надо хотя бы под конец явиться, засветить лицом. Куроо по такому поводу решил сделать Кенме подарок, и пусть котенок не вечен, увы, но воспоминания он оставит яркие, незабываемые. Бокуто вряд ли сумеет придумать нечто настолько важное, но оставить свой след в жизни питомца хочется. Нужно тоже что-то ему дать, подарить, как постоянное напоминание о себе. Чтоб у Акааши осталось хоть что-то от своего бывшего хозяина. Он может и выбросить, если захочет, но надо хотя бы попытаться! Только вот что подарить? Живая сова их обоих манит, но в плане содержания не устраивает. И почему об этом раньше нельзя было подумать? Бокуто влюбился, как самый настоящий идиот, и спрятать лицо за ладонями не давал лишь спящий Акааши. Впрочем, выбираться все-таки пришлось. Время неумолимо бежало вперед, а Кейджи и не пошевелился, потому в какой-то момент Бокуто набрался храбрости и аккуратно выполз из постели, оставив напоследок невесомый поцелуй на губах питомца. Бокуто залепляет себе нехилую пощечину перед зеркалом в душе, потому что даже молодожены из голливудских фильмов не ведут себя так отвратительно. На первую пару он не успевает даже в теории, как и на вторую, а вместо третьей шатается по торговому центру, бегая по разным отделам и надеясь, что хоть за что-то сумеет зацепиться взглядом. Куроо все это время строчит гневные смски и абсолютно не ценит дурацкие попытки Бокуто отвертеться от объяснений. Едва ли не впервые Котаро ничего не хочет говорить Куроо. Он вообще ни с кем не хочет делиться ураганом, терзающим его сердце, мыслями, планами. Не потому что страшно отступить в последний момент, просто говорить не хочется, обсуждать, отвечать на вопросы и тешить чье-то любопытство. Конечно, Куроо настоящий друг, и он просто молча выслушает, если это нужно. Но Бокуто сейчас это не нужно. Сейчас он рассчитывается за кулон и цепочку в ювелирном отделе. Акааши не женщина, и, возможно, глупо дарить ему побрякушки, но стоило лишь ее увидеть, как мозг мигом отключился. Подвеска в виде совы была выставлена на витрине, и Бокуто, как истинный ценитель данных хищников, просто не мог пройти мимо этой красоты, сияющей огромными желтыми глазищами. А потом подумалось, что их цвет, как у самого Бокуто. Не долго думая, парень влетел в отдел и не включал крупицы своего здравого смысла до самого выхода. Потом уже подумалось, нужны ли Акааши вообще подобные украшения… дальше сомнения не поползли, ведь, черт возьми, это же сова! Это просто офигенная сова, даже если ее не носить, можно просто куда-нибудь на полочку положить и время от времени пялиться с умилением. Если Акааши не понравится, он просто разобьет Бокуто сердце! На последнюю пару парень-таки явился, пребывая в довольно смешанных чувствах. Куроо злобно зыркал, но почти сразу заметил, что с его другом что-то не так. Первая и единственная попытка наткнулась на стену, потому тема была отложена на потом. Парень все еще злился, но вел себя снисходительнее, передвинув сумку со своим барахлом, чтоб освободить место для Котаро, который полчаса молча пялился в телефон, пытаясь набрать одно-единственное сообщение. В конце концов Бокуто решает, что лучше всего встретиться уже на станции, чтоб Акааши не делать лишний круг. Сейчас день, так что народу на улицах должно быть достаточно, а потом Бокуто не выпустит питомца из поля зрения, так что все безопасно. Об этом он и строчил в сообщении, но каждый раз результат приходился парню не по душе, и вряд ли бы он сумел решиться, если бы не нажал на отправку случайно. На все мучения хозяина, Кейджи отвечает короткое: «Ок». Поток возмущения Бокуто может сдержать только расстояние. Дальше все вроде как идет по плану. Акааши и Кенма уже ждут на станции, вскоре приходит и поезд, после чего немного времени уходит на дорогу. Бокуто даже на карту не удосужился посмотреть, чтоб хоть немного понимать, куда они направляются, но оправдывал себя не ленью, а тем, что полностью доверяет Кенме. Блондин умудрялся что-то щелкать в телефоне, одновременно петляя по узким улочкам, и ни обо что не запинаться. Куроо в отместку за утреннее одиночество, палит перед Акааши прогулы Бокуто, но тот вместо укоризненных взглядов в сторону хозяина, отводит глаза, всем видом демонстрируя, что он тут не причем. Тетсуро такая реакция забавит и волнует одновременно. Наконец, добравшись до нужного места, компания немного тормозит на входе. - Отлично, - тянет Куроо, - рядом кафе, можно будет потом пожрать. - В Токио куда не плюнь — рядом будет кафе. Тебе лишь бы пожрать, - отвечает Котаро. Он чувствует, что начинает нервничать, но старается утихомирить свое беспокойство. Чего разволновался-то опять? Все будет нормально. Кейджи не кинется на него с ножом от оскорбления или обиды, а в остальном вряд ли случится что-то страшное или хотя бы странное. В холле Бокуто не нравится. За стеклами покоятся десятки нанизанных на острые иглы трупиков, отчего доброе сердце Котаро обливается кровью. Красота должна радовать своей жизнью, а не покоиться мертвой тушкой перед глазами. И даже если бабочка не может быть продемонстрирована живой, нанизанной на иглу она Бокуто все равно не очень нравится. Акааши мельком читает описания, и они быстро проходят этот уголок мертвых тел, оставляя Куроо и Кенму, а так же табличку с просьбой выключить звук и вспышки камер позади. Основное помещение оказывается похожим на оранжерею и рассчитанным на долгое времяпрепровождение. Оно большое и визуально разделено на несколько секций. Стен нет, но стоят перегородки по пояс, напоминающие высокие клумбы, из которых торчат странные растения. На стендах мертвые красавицы отсутствуют, прикреплены лишь описания видов, которые тут можно повстречать. Помимо этого присутствует немало скамеек, на которых можно отдохнуть и полистать журналы все по той же тематике, выложенные на специальные столики. В первый миг Бокуто не замечает абсолютно ничего необычного, но стоит приглядеться, как цветастые крылья оказываются практически повсюду. - И как за ними всеми ухаживают?! - пораженно восклицает Бокуто, не зная, куда податься в первую очередь. - Думаю, тут стоит вести себя потише, - полушепотом отвечает Кейджи. Он тянет Бокуто на себя за край его рубашки, а когда тот оборачивается, показывает куда-то на голову. Котаро ничего не понимает, пока Акааши не включает фронтальную камеру, чтоб вручить ее хозяину, и лишь тогда тот замечает в своих торчащих волосах белянку. На Акааши садится бабочка с черно-синими крыльями, в которой тот опознает Голубого Морфо. - Откуда ты все знаешь?! - удивленно голос Котаро в это раз звучит тише, но вряд ли кто-то вроде него может серьезно сбавить громкость. Белянке это не нравится, и она взмахивает крыльями, удаляясь по своим неведомым делам. - Прочитал в буклете на входе. Тут еще много чего интересного, пойдемте? Котаро радостно кивает, отдавая питомцу право выбирать маршрут. Он всегда знал, что бабочки красивые, но что они настолько разнообразны, не ожидал вовсе. - Ку-ре-с-ти-с… - читает парень, будучи уверенным, что точно что-то произносит неправильно, но в принципе и не важно это, будто он будет запоминать название вот этой бабочки, похожей на паука. У одного подвида словно паучьи глаза на крыльях, у другого будто паутина… Кому нужны эти латинские названия, если есть опознавательные знаки попроще? У Ириса почему-то одно крыло коричневое, другое синее, хотя в описании он заявлен как «Фиолетовый Император». Бокуто не находит ни намека на фиолетовый, на что Кейджи пожимает плечами и говорит, что это нормально. Сатурния луна напоминает лайнер, живет всего 5-7 дней и ничего не ест, так как у нее просто отсутствует хоботок! Это Бокуто приводит в ужас, и он спешит найти кого-нибудь еще для разглядывания. Когда к нему на руку приземляется Фонтания Нессус, Бокуто едва не визжит от неожиданности. Острый контур ее крыльев едва ли не режет руку, как кажется парню, на что Акааши лишь улыбается. - А ты сам потрогай! - хнычет совень, на что питомец коротко замечает: - Она же тогда улетит. Еще Бокуто выискивает бабочек, окрасом похожих на сов, коих оказывается не мало, но абсолютным победителем становится летунья с мозгодробящим названием, и видимо так считает не только Бокуто, потому что второе ее имя именно то, что нужно — Совенок. Они еще долго ходят по залу, пока Бокуто весь не оказывается облеплен бабочками, слетающимися на него, как на мед. - Как мне жить теперь, Акааши? - с ужасом в голосе вопрошает парень, - я же не смогу их всех прогнать. - Вы им определенно нравитесь, - звучит уклончивый ответ. Кейджи почему-то нравится исключительно синим и черным бабочкам. - Кстати, не забудьте хорошо и полностью помыться вечером. И руки перед едой вымойте с мылом. Некоторые из них ядовитые. - Что?! - Если их съесть. Поэтому не тащите пальцы в рот. - Акааши… - хнычет Бокуто, - спаси меня, - но в ответ получает абсолютное равнодушие. Куроо и Кенма почему-то переходят к фонтанчику в центре, будучи очень заинтересованными плавающей в ней рыбешкой. Тетсуро даже пытается поймать кого-то руками, за что три раза получает нагоняй от строго следящих работников музея, и лишь клятвенные заверения, что он так больше не будет, спасают от пинка за дверь. - Тут очень здорово, - мягко звучит голос Кейджи, на его губах застыла полуулыбка, сводящая Бокуто с ума каждым своим появлением, а на пальцах красовался Синий Дайсон, за которым парень внимательно наблюдал. - Они такие красивые. - Ты тоже очень даже… - на автомате выдает Бокуто, через секунду алея до кончиков волос, как малолетняя школьница. И что за чертовщина, будто в первый раз говорит подобное. - Знаешь, я хотел тебе кое-что… сказать. Глупее слов не подобрать, но ничего другого на ум не идет. Можно еще подумать, отложить на потом, но глядя на Акааши, когда вокруг порхают бабочки, а с его лица не сходят радостные эмоции, кажется, что момента лучше не подобрать. Не нужно откладывать, надо действовать. Страшно, в чем-то даже не хочется, но Бокуто уверен, что справится. Спрятанная в бархатный мешочек сова оказывается зажата в ладони. Бокуто лезет в голову всякая чушь, вроде «закрой глаза», но он старательно обходит ее стороной, стараясь случайно не провалить такой важный момент своей жизни. Когда подвеска оказывается на шее Кейджи, Бокуто понимает, что мозг снова отключился, и руки все делали на автомате. Он сам не понимает, как произошло это, но так даже лучше. Ничего не упало, не потерялось, не сломалось, и на том спасибо. В глазах Акааши застыло удивление, смущение и крупица непонимания. Его реакция была самым важным для Бокуто сейчас, но в то же время она вселяла уверенность и тепло. - Это тебе на память, - честно выдает Котаро. Он тонет в темных глазах Кейджи, так что не до придумывания умных речей и красивых фраз. - Не об ошейнике, обо мне. Потому что я решил… - парень сглатывает от волнения, но не отводит глаз, - освободить тебя. Вот и все. Он сказал это. Мгновенное облегчение накрыло, словно поток свежего воздуха, а у Акааши дрожали руки, губы, ресницы… В широко распахнутых глазах не нужно было ничего разглядывать, чтоб понимать, что чувствует брюнет сейчас. Его удивление, недоверие, еще не родившееся счастье, которое не заставит долго себя ждать… все было на поверхности, несмотря на то что Кейджи, кажется, лучший в сокрытии эмоций из всех, кого знает Бокуто. У Акааши и пары слов не получается связать, зато глаза застилает влага. Бокуто отчетливо видит, как скапливается слезинка и скатываются с уголка глаза. Все так заметно, так очевидно и просто. Ожидаемые боль и страдания, одиночество уходят не на второй и даже не на третий план, а куда-то далеко-далеко, словно навсегда. Бокуто знает, что все делает правильно, уголки губ приподнимаются, а руками коснуться Кейджи он больше не смеет. Всего полшага, разделяющие их, но кажется, будто и этого расстояния не существует. - Я не могу… сказать ничего. Что я должен?… - Ничего, - заверяет уже почти не хозяин. - Ты ничего не должен. - У вас все хорошо? - неожиданно прерывает момент сотрудница музея. Бокуто тянет сказать: «Конечно», но он не может решить за Акааши. - Да. Все очень хорошо… - Вам не стоит трогать лицо руками. Вы можете отойти в уборную, там вымыть руки и умыться, а потом вернуться сюда, потому что… - Некоторые бабочки ядовиты, - заканчивает Кейджи. - Извините за беспокойство. Мы тогда отойдем. Куроо, обрадовавшийся было, что можно идти, ничего сказать не успел, Бокуто первее заверил его, что они с Акааши сейчас вернутся. - Не, так не пойдет. Вы тут позависайте, а мы с Кенмой в кафешку… - вдогонку крикнул Тетсуро, чего уже работники стерпеть не могли, помогая ему дойти до выхода. Бедный Кенма держался на два шага позади, упорно делая вид, что понятия не имеет, кто этот парень. Котаро это уже волновало мало, как-нибудь созвонятся да отыщут друг друга. А пока время довериться сжимающей его руку ладони. Не приходится думать, что дальше делать, что сказать и как себя вести. Как только дверь закрывается, Бокуто не видит, чувствует чужие губы на своих.