Человек из толпы

Огромная трибуна Цепелинплаца лежала перед ним как на ладони. Сотни прожекторов на подобии факелов древних нибелунгов возносили к небу белый свет. Лучи сходились под таким углом, что стоящим внизу казалось, что они находятся не на открытом пространстве, а в огромном зале, сотканном из лучей света. «Пусть весь мир узрит, где на самом деле находится Олимп!» - промелькнуло у него в голове. А всю трибуну заполняли люди. Многие тысячи людей. Их черно-серые костюмы сливались в одно огромное море, край которого уходил за горизонт. Тысячи голов, сотни тысяч глаз, устремленных на него, их бога, их спасителя, их дьявола и их последующего убийцы. Многие видели его здесь до этого, многие пришли сюда впервые по зову долга и инстинкта любопытства, одного из самых низких и порочных человеческих инстинктов. Их глаза наиболее пристально смотрели в ту точку, где вот-вот должен был появиться он. Он медленно поднялся на трибуну. Сотни прожекторов и тысячи фотокамер ослепили его, по плацу пронесся оглушающий, похожий на животный, клич приветствия. Он не спеша поправил микрофон, расправил плечи и уставился куда-то вверх. За его спиной грянули смычки, струны и фанфары, но громыхания оркестра были заглушены многотысячным ором толпы, оркестр тут же утонул в звуке, как тонет бумажный кораблик, опрокинутый в воду капризным ребенком. Наконец ор прекратился. Толпа была готова внимать ему. Но он молчал. Молчал минуту. Молчал другую, третью… Цепелинплац застыл в ожидании. Но народ не мог долго ждать. На минуте третьей или пятой по плацу прошел ропот, то тут, то там слышались едва различимые в людском море голоса. «Почему он молчит? Что случилось?» - слышалось из этого океана голов и спин. Люди хотели услышать его. Нет, даже не хотели, они ЖАЖДАЛИ услышать его голос. Они понимали, что вот если сейчас он не раскроет рот и не заговорит, они упустят нечто ценное, а уж тогда жизнь для них будет бессмысленна. Они осознавали, что если он сейчас не заговорит, то они будут готовы сделать с собой что угодно. Абсолютно все. Но, когда весь плац уже готов был взорваться от нетерпения, он вдруг заговорил. Тысячи глоток испустили вздох облегчения. - Братья! Граждане! Соотечественники! – начал он. Они смотрели на него. Все до единого. Он чувствовал их напряженное внимание среди этого месива волос и лиц. Кто-то, не выдержав, застонал. - Вы прекрасно знаете, что мы сейчас стоим на развилке пути: от того, куда свернет сейчас наша Родина, зависят судьбы миллионов наших соотечественников и потомков. Так вот, я хочу, чтобы все вы, чтобы каждый из вас задал себе вопрос: « Куда мы идем?» - Я не люблю и не признаю философии, психоанализа, веры в знаки и прочей брехни, но тем не менее я скажу вам о том, что я видел гуляя несколько лет назад по Берлинскому зоопарку. Я видел собаку, которая накинулась на орангутанга и порвала ему глотку по приказу директора. Потом она накинулась на шимпанзе. Шимпанзе даже не защищалось и пес сделал с ней тоже самое. Я был вдохновлен поступком пса. Настолько, что велел отсыпать ему кусок свежей баранины на завтрак. Так вот, в этом случае мне открылась истина. Я узрел знак, ниспосланный мне древними богами солнца и зеркал. Я понял, кем должен быть истинный представитель нашего народа: он должен быть псом. Так же как и тот пес в зоопарке, он должен убить в себе все человеческое. Он должен стать животным, алчным до крови своих врагов, должен находить счастье в убиении ближнего своего. Биологи говорят, что шимпанзе умнейшая из обезьян, что от нее произошел род человеческий. Так вот, будьте псами, которые сгрызут род человеческий!!! - Какие-нибудь иудеи или коммунисты упрекнут меня за мои мысли. Пускай. Им, ничтожным, свойственны слезы и пускание соплей. Мы же не такие. С самого начала наш народ рос в суровых условиях и в окружении своих врагов. А, я скажу вам, нет более худшего врага чем интеллигенция! Я повторюсь, нет более ужасного врага ЧЕМ ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ!!! Эти писаки, эти художники, которые убивают в человеке его первозданную функцию – функцию исполнителя приказов вышестоящих. Их вечные вопросы, их вечные сомнения, как же они мне надоели!!! Они противоречат менталитету истинного арийца, трудолюбивого, терпимого и покорного воле правителя! Нет более ужасного врага истинного арийца, чем искусство. Искусство пробуждает в человеке такую мерзость как любовь и сострадание, что не допустимо для истинного пса, для истинного арийца. Любое искусство пробуждает во псе человека, именно поэтому главный наш девиз должен звучать так: « Когда я слышу слово искусство, я тянусь к пистолету!» Зарубите себе на носу: Это не просто фраза, не какой-то набор букв, это – формула благополучия ВСЕЙ НАЦИИ!!! У нас не будет интеллигенции, не будет умов, будет лишь народ, лишь НАЦИЯ, грызущая несогласных!!!! ТАК ДА ЗДРАВСТВУЕТ НАША НАЦИЯ ЛЮДЕЙ-АВТОМАТОВ, ЛЮДЕЙ-МАШИН, НАША НАЦИЯ!!! Грянул оркестр. Народ оглушительно завыл. Надо было подлить масла в огонь. -ДА ЗДРАВСТВУЕТ ГЕРМАНСКАЯ НАЦИЯ!!! Толпа завыла еще громче, на лицах людей, стоящих в первых рядах, отобразилось нечто, схожее с экстазом. - У НАС НЕ БУДЕТ ХУДОЖНИКОВ, НЕ БУДЕТ ТВОРЦОВ, Я БУДУ ВАШИМ ТВОРЦОМ, Я БУДУ ВАШИМ ХУДОЖНИКОМ!!! Музыка взревела до предела, вобрав в себя крики людей, лопнуло сразу несколько ламп в уличных фонарях, репродукторы выходили из строя один за другим. Весь Цепилинплац завопил оглушительным ором: -Даааааааа! Будь нашим художником, будь нашим повелителем!!! Веди нас на смерть!!! Кто-то выскочил из визжащей толпы и кинулся к его ногам. -Повелитель, повелитель!!! Я обожаю тебя, я преклоняюсь пред тобой!- завизжало оно, ползая на коленях. Оно подползло к нему и схватилось за его сапоги, бешено как какое-то заклинание, твердя: «Повелитель, повелитель…». - Посмотрите на него - раздался голос над существом.- он истинный пес своего хозяина! Он заслуживает высшей награды и похвалы. Он должен… УМЕРЕТЬ!!! Толпа радостно завыла. Лицо существа внизу заалело от счастья. Тут же двое в черном подхватили его под локти. -Спасибо, спасибо, повелитель… - Бурчало существо. Двое в черном выволокли его на верх, туда, где возвышался огромный медный орел. Створки клюва орла были раскрыты. Именно туда они и пометили голову существа. -Это самый лучший… - оно не успело закончить. В голове орла заскрипел какой-то механизм и створки клюва сомкнулись. Рев толпы. Несколько капель крови падают на лоб и прическу Диктатора, стоящего внизу. Народ еще не знал, что приготовлено им на финал этого вечера… Несколько фигур в черном выволокли на середину трибуны, нечто, завернутое в белое покрывало. Покрывало упало, и стоящие внизу увидели лик Христа, смотрящий на них с полотна 17ого века. В лице Спасителя было столько боли, столько муки, казалось, будто он хотел завопить: «Дети мои, что вы делаете?!» Но его уста были плотно скованны слоем краски и воска. В правом углу трибуны возник человек с огнеметом. Он было нажал на курок, но вдруг кто-то в сером костюме, еще совсем молодой, накинулся на огнеметчика сзади, выбил хобот оружия из рук и повалил наземь. Тут же несколько десятков рук оттащили молодого человека от огнеметчика. Цепелинплац замер. Даже диктатор был поражен, он смог только пробурчать: - Твое имя? -Франк, - вымолвил, тяжело дыша, молодой человек, - Франк Глауденс. Его взгляд встретился с взглядом диктатора. Несколько секунд они глядели друг на друга, не отрываясь. Диктатор недоумевал. Нечто странное было в этих глазах, нечто недоступное для его понимания. Это нечто не давало словам диктатора выпорхнуть из горла. Диктатор испытывал то ощущение, которое, как ему казалось, он давно забыл, и выбросил из своей памяти как пережиток прошлого. Он вновь чувствовал себя школьником, отвечающим под насмешки класса урок математики в венском реальном училище. Наконец он вымолвил каким-то не своим, тихим и запинающимся тоном лишь одно слово: -С-с-сжечь… Тут же несколько крепких рук поволокло Франка к краю трибуны и приковало его цепями, не весть откуда там взявшимися, к стене. Огнеметчик поправил фуражку и навел свое оружие на несчастную жертву. -Безумцы… - Едва слышно промолвил Франк. – Спаси вас Господь… Струя огня выплеснулась из огнемета. Над Цепелинплацем раздался адский, мало похожий на человеческий, крик. Ему вторил вой и улюлюканье толпы. Диктатор, приободрившись, начал с новым пылом: - ВЫ ОГНЕННЫЕ КОЛЕСА,ПРИЗВАННЫЕ УНИЧТОЖИТЬ ЭТОТ МИР!!! ЖГИТЕ ИСКУССТВО, ЖГИТЕ ВСЕ, СЫНЫ СВЕТА!!! Площадь забилась, как паралитик в судорогах, кто-то пытался повторить крик диктатора, но тут же падал, харкая горлом. Кого-то смяло в задних рядах, и диктатор увидел, как лица близстоящих окрасились красным. -КРОВЬ!!! Я ВИЖУ КРОВЬ ВРАГОВ НАЦИИ!!! МЫ ЗАЛЬЕМ КРОВЬЮ НАШИХ ВРАГОВ ВСЕ 5 КОНТИНЕНТОВ, НА ИХ ТЕЛАХ МЫ ПОСТРОИМ ВЫСОКИЕ БАШНИ, ЧТОБЫ НЕМЦЫ МОГЛИ ЛЮБОВАТЬСЯ ЗВЕЗДНЫМ НЕБОМ!!! ЗИГ ХАЙЛЬ!!! Тысячи рук пронзили небо, люди завыли, изрыгая свои первобытные инстинкты. Каждое истеричное движение диктатора находило отклик, многоглазое тело Цепелинплаца дрожало и извивалось, сокращаясь, по морю людей прошел шторм. Смерч пронесся над бушующим морем, срывая шапки волос с гребней; одни падали на колени, другие вспрыгивали на их затылки, весь плац был будто под электрошоком. Нужно было заканчивать. -ТАК БУДЬТЕ ФАКЕЛАМИ, НЕСУЩИМИ СВЕТ УНИЧТОЖЕНИЯ!!! БУДЬТЕ ФАКЕЛАМИ, КОТОРЫЕ СГОРЯТ СО ВСЕМ МИРОМ В ПОЖАРЕ АПОКАЛИПСИСА!!! Последний прожектор лопнул. Цепелинплац погрузился в темноту. На несколько секунд все погрузилось в безмолвие, тишину и мрак, но тут где-то в середине плаца зажегся маленький, едва различимый в темноте огонек. Но что это? То тут, то там вспыхивали огоньки, десятки маленьких огоньков. Сначала десятки, потом сотни, потом тысячи, будто частицы расщепляющегося атома урана разбегались по черному телу Цепилинплаца… Механический, многократно повторенный голос команды из репродуктора, и море огня поплыло перед взором ефрейтора Шкильгрубера. Люди, сотни тысяч людей уходили в топку истории. Мир остановился, словно оцепенев от увиденного и ожидая кошмарного финала.